— Их подсознание полностью заблокировано, Сон, — сказал Шепот.
— Я не смог уловить ни одной мысли, ни одной эмоции, — буркнул Волосатый. — Я впервые встречаюсь с этим… А уж я повидал людей…
— Мы все забываем, что это люди со звезд, а не с Земли, — сказал Шепот.
Сон внимательно взглянул на старика.
— Ты прав, Шепот. Как всегда. Остается только убедиться, что они те, за кого себя выдают.
— Ты в этом сомневаешься?… — удивился Язык.
Сон кивнул. Переваривая эту новость, ниды помолчали.
— Что они сейчас делают? — спросил Шепот.
Сон включил голографический экран посреди зала.
Вытянувшись во весь свой небольшой рост, помощник посла неподвижно лежал на спине в мягкой нише, обычно служащей нидам ложем, а сам посол, не шевелясь, тихо сидел рядом с ним и смотрел куда-то в дальнюю стену огромного темного зала.
— Посол проспал три часа, помощник охранял его сон, потом они поменялись ролями. И уже шестнадцать часов посол сидит так, — сказал Сон.
Ниды встревоженно смотрели на экран.
— Мне это не нравится, — своим еле слышным, задыхающимся голосом повторил Шепот недавние слова Лепестка. — Кто у них главный? Почему посол служит своему помощнику?
— Сон, когда мы разговаривали с людьми, у помощника был совершенно бешеный пульс, а сейчас у него вовсе не бьется сердце, — заметил Язык.
— Да… я знаю… — рассеянно кивнул Сон. Ниды деликатно не вслушивались в его мысли, но все больше беспокоились, наблюдая странное поведение людей.
— Они что-то затевают, — не выдержал Грохот, — а мы сидим и теряем время.
— Возможно, так они просто отдыхают, — сказал Сон, оторвавшись от долгого созерцания. — Я просмотрел все сведения о последнем контакте с Советом — там нет таких подробностей, но это еще ни о чем не говорит. — Сон щелкнул кнопкой и сказал в переговорное устройство: — Мир, вы расшифровали сообщения на диске? Почему? Покажите запись.
Ниды смотрели на экран, на многократно увеличенное изображение диска с двумя круглыми отверстиями в центре, который плавал в вакуумной колбе. Время от времени его пронизывали разноцветные лучи. Диск то с огромной скоростью вращался, становясь темным шаром, то покачивался из стороны в сторону, то неподвижно зависал, но все еще оставался загадкой.
— Вы поосторожнее там, — сказал Сон, — не повредите его.
— Стараемся, — ответил Мир. — Пока ничего не можем сделать. Какая-то особая технология записи, недоступная нам.
— Ты хочешь, чтобы над нами потешалась вся Галактика? — сердито прошипел Миру в лицо Камень. — Вы придурки, вы все — там, в лаборатории!
Сон взглянул на Камня, и тот отступил за его спину.
— Продолжайте работу, а я попробую что-нибудь разузнать. — Мир кивнул, и Сон отключил связь. — Брат, — обернулся он, — в архивах ничего нет о таком диске, но мне пришло в голову… А вдруг кто-нибудь из стариков помнит о нем? Кто сейчас самый старый?
— Самый старый — Слепой… — лениво сказал Брат, по своему обыкновению прикрывая в сладкой полудреме глаза. Он единственный из нидов находился в расслабленной позе.
— Зачем нам слепой? — обозлился Волосатый. — Тут и зрячие-то разобраться не могут!
— Из зрячих самый старый — Палец из клана Ворчунов, — невозмутимо отозвался Брат.
— Это те маленькие писклявые зануды? Каждый из которых упрям, как сто ослов? — скривился Язык. Брат кивнул. — Ну, нет уж. Я уже имел с ними дело. Мы и за год не сговоримся.
Сон нетерпеливо взглянул на Брата.
— Побыстрее, Брат, у нас нет времени.
— Одноухий из клана Длинных, — подумав, сказал Брат. — Четыреста тридцать лет. Но у него сейчас спячка. Правда, Длинные ничего ребята…
— Язык, полетишь с Волосатым, — коротко приказал Сон. — Обговорите условия. Старик нам нужен, как Солнце. Остальные — идите. Мне нужно кое с кем поговорить.
Оставшись один, Сон несколько минут отдыхал в кресле, потом подсел к своему рабочему столу и долго щелкал кнопками. Через час на экране появилось лицо человека, который, выслушав приветствие Сона, небрежно ответил ему на языке нидов. Его серые глаза холодно и выжидающе глядели на Сона.
— У нас гости, Сероглазый, — сказал Сон.
Широкие светлые брови человека дрогнули и поползли вверх.
— Люди?
Сон кивнул.
— Член Галактического Совета с инспекцией. Двое. Посол и его помощник.
Человек удивленно хмыкнул.
— Они представили свои документы?
— Представили, но мы пока не можем в них разобраться.
— Тебе помочь, Сон? — с готовностью предложил человек, и Сона насторожила эта поспешная предупредительность.
— Не стоит, — помедлив, ответил он.
— Но вы хотя бы проверили их идентификационные номера? — настойчиво поинтересовался человек. — Я всегда готов посодействовать.
— Ты что, смеешься, Лок? За двенадцать тысяч лет это второе посещение. Мы дохнуть на них боимся.
Несколько мгновений оба молча смотрели друг на друга.
— Зачем ты связался со мной, Сон? — сказал человек.
— Чтобы показать тебе изображение посла.
Сон нажал кнопку. Справа от него в воздухе возникла картинка. Сероглазый, нагнувшись вперед, с нетерпением взглянул на нее.
— Черт меня подери… — растерянно протянул он и отключил связь.
Сон задумчиво посмотрел на картинку: строгое недетское лицо, рыжие волосы, во взгляде — почти не скрываемое и так разозлившее нидов чувство превосходства…
Он связался с охраной.
— Что нового, Кроха?
— Все по-прежнему, Сон. Уже прошло двадцать часов.
— Не спускайте с них глаз.
— Да, Сон.
— Максимум почтения!
— Понял.
— Проснется второй — сообщишь мне.
— Слушаюсь.
…Сон устало откинулся на спинку кресла и, чтобы расслабиться, представил себе высокие травы в пойме широкой полноводной реки, влажную прохладу ночи, и сердце дрогнуло от радостного предчувствия — скоро на далеком ровном горизонте появится Солнце… Чуть светлеет узкая полоска у края земли… становятся различимы вокруг очертания зарослей и редких деревьев… Солнце всё ближе, сейчас оно выглянет и озарит своими благодатными лучами бескрайнюю долину…
— Сон! Мы договорились с Длинными! — Прямо перед Соном зависло изображение Языка. Он немного возбужден, Волосатый молчит, почесывая свою широкую черную грудь, но оба довольны. Позади них кто-то маячит. — Наверное, с Ворчунами и то было бы легче договориться. Как только мы согласимся на их условия, они сразу будят старика.
— Что за условия?
— Их три. Первое: они просят отдать Радость сыну их вождя, Охотнику.
Радость была последней, любимой дочерью Сона. Она сохла по Лепестку.
