Внутри у Астона все сжалось. Теперь, когда он решил, что хочет получить Гейти, нельзя позволить Лейну отнять ее у него.
– Я намерен жениться на Гейти, – снова произнес он, на этот раз более твердо. – Я не могу позволить вам взять назад ваше предложение.
Лейн прищурился, как бы пытаясь найти разгадку чему-то или просто понять.
– То есть у меня нет никакой возможности убедить вас в том, что мое предложение было неважной идеей?
– Никакой. Если вы не дадите согласия на этот брак, я буду вынужден говорить напрямую с Гейти.
Лейн снова покачал головой.
– В этом нет нужды. Мне кажется, что вы вполне сознательно делаете этот шаг. Вы получаете то, что хотите, и Гейти получит то, что хочет. Лейн поднес бокал к губам и допил бренди. – Я сделал все, что было в моих силах. Видимо, вы оба хотите этой женитьбы.
– Значит, мы можем приступить к составлению бумаг?
Кивнув, Лейн произнес:
– Предлагаю не дожидаться, пока истечет предусмотренный правилами помолвки срок. Мне бы хотелось покончить с этим как можно скорее. От нас с Гейти будут присутствовать только наши слуги, если вы не возражаете. Гейти относится к ним, как к родным.
– Разумеется. Я совсем не против того, чтобы поспешить с женитьбой, но, как мне кажется, мы должны обсудить это с Гейти. Возможно, она не захочет отказываться от празднования помолвки и пренебрегать правилами.
Из груди Лейна вырвался сардонический смешок.
– Это я вам обещаю. У нее не будет никаких возражений.
Глава 10
У Гейти болело горло. Из-за нервного напряжения перехватило дыхание, когда она, опираясь на руку отца, спускалась вниз по лестнице. Время пришло. Ее нервы были на пределе, колени дрожали, ноги не слушались.
Ровно две недели ушло на то, чтобы подвенечный наряд был закончен и сделаны все приготовления к свадьбе. Когда Мими помогала ей надевать платье, она увидела свое отражение; в шелке цвета слоновой кости, с кружевами, жемчугом и крошечными атласными белыми бутончиками роз, – и забеспокоилась, что у нее не хватит сил для того, чтобы доиграть спектакль до конца.
Она отвернулась от зеркала. Заставляя себя не думать об Астоне и о том, что принесет ему эта женитьба. Но она не могла не задаваться вопросом, стало бы ему легче принять происходящее, если бы он узнал, что она сомневается в том, что сможет исполнить намеченный ею план.
В конце концов она отделалась от подобных мыслей, осознав, что должна думать о своей семье. С самого начала она делала это ради них. Надо помнить об этом в первую очередь, и тогда она сможет пережить эту свадьбу. Ее чувства к Астону не должны заходить так далеко. Даже если бы она влюбилась в него, ей все равно пришлось бы так поступить с ним. Ее чувство долга, честность и сама душа требовали от нее отомстить и восстановить справедливость.
Гейти остановила отца на последней ступеньке лестницы – ей надо было перевести дух. Она еле дышала.
Отец сжал ее руку и спросил:
– С тобой все в порядке?
Взглянув на него, она попыталась проглотить стоящий в горле ком, но не смогла. Губы пересохли.
– Все хорошо, папа. – Она выдавила из себя улыбку, и они двинулись дальше.
Пройдя несколько шагов по коридору, они обогнули вход и вошли в залу. Астон стоял в дальнем конце комнаты, одетый в шикарный черный вечерний костюм, белоснежную рубашку и галстук в черно-серую полоску. Он был ослепительно хорош собой, завораживающе хорош. Сердце ее забилось сильнее, желудок до боли свело судорогой, и она почувствовала, как ей физически нехорошо от висевшего над ней бремени того, что ей предстояло совершить.
– Я не смогу сделать это.
– Должна.
– Я не могу так поступить с ним!
– Он в ответе за гибель твоей семьи.
– Он был молод и глуп.
– Так же, как Теодора и Джош.
– Неужели он заслужил такое наказание за то, что сделал двенадцать лет назад?
– Да.
Медленно приближаясь к Астону, Гейти боролась со своими чувствами.
Боковым зрением она видела гостей; мужчины и женщины смотрели на нее и улыбались. В глубине комнаты она заметила Мими, Джанет и Мейна; все трое сияли от радости. Чуть дальше у передней стены она увидела широко улыбающуюся Элейн и Фредерика, который хмуро глядел на нее, как будто она совершает что-то неугодное ему. Поблагодарив Бога за то, что лицо ее закрывала вуаль, Гейти зажмурила глаза и позволила своему отцу вести ее остаток пути, надеясь, что от этого легче будет сделать последние несколько шагов.
