– Гейти выглядела бледной, переволновалась. Я увел ее наверх, чтобы мы побыли несколько минут наедине. – В этом была доля правды.
– Неужели, значит, это правда? – не отставал Фредерик, идя за ним в зал.
– Что? – перепросил он по инерции, оглядывая заполненную людьми комнату; они танцевали, вели беседы, пили и смеялись.
– Ходят слухи, что Гейти в интересном положении и поэтому тебе пришлось поспешить с женитьбой.
Эти слова были настолько абсурдны, что смешок, который издал Астон, получился искренним. Он похлопал Фредерика по спине. В это время Джози проносил мимо них поднос с наполненными бокалами, и Астон взял один.
– Мой дорогой племянник, ничто не может быть так далеко от истины, как это.
– Но что еще могло заставить тебя отказаться от всех празднований и соблюдения брачных церемоний? История повторяется?
Астона так и подмывало выпустить весь свой гнев на Фредерика, но ему удалось взять себя в руки.
– Мы с Гейти предпочли сделать это так, Фред.
Фредерик ухмыльнулся.
– Ладно, время покажет.
Астон понимал, что Фредерик был несколько обижен на него за женитьбу и за то, что послужило, по его мнению, ее причиной. Но вот беда: Фредерик даже не догадывался, насколько сильна была вероятность того, чтобы его сыну достались в наследство Южные дубы.
Он снова похлопал Фредерика по спине.
– Уверен, ты прав. Извини, я вижу человека, с которым должен поговорить.
Гейти оставила свой подвенечный букет на постели Астона и поспешила назад на праздник. Поболтав с парой гостей, среди которых были Мими и Джанет, она спросила у Джози, где отец. Он ответил ей, что тот в саду.
Гейти вышла в сад, сумерки окрашивали небо восхитительными цветами. Ее мысли все еще кружились вокруг того, как она повела себя с Астоном, услышав, что Тайтес жив и что Астон потребовал взамен. Ей отчаянно хотелось поразмышлять в одиночестве, но придется с этим подождать.
– Папа, – позвала она, подходя к нему сзади. Он обернулся и посмотрел на нее, выражение его лица было усталым.
– Я должна тебе кое-что рассказать, папа.
– Гейти, если ты счастлива, я готов выслушать тебя. Поведай мне все, что у тебя на сердце. Но если ты собираешься жаловаться, что все получилось не так, как ты хотела, то я ничего не желаю знать. Я не могу помочь тебе – я сделал для тебя все, что было в моих силах. Улыбка на твоем лице и в твоих глазах, подходящая к имени, которое я тебе дал, – это все, о чем я когда-либо мечтал для тебя. Я так хотел, чтобы ты была счастлива. И если ты не стала счастливой, то я не хочу слышать этого – ведь я не в силах сделать для тебя ничего большего.
– Посмотри на меня, папа, – попросила она; на дрожащих губах показалась улыбка. – Счастье написано у меня на лице. Только взгляни. Видишь?
Он взял ее за подбородок и взглянул прямо в глаза.
– Да. Что, все получилось, Гейти? Ты наконец сумела отделаться от ненависти, которую носила в себе многие годы?
Она снова улыбнулась. Засмеялась. Поднялась и обняла его.
– Гораздо лучше. Папа, Астон знает, где находится Тайтес.
– Что?
Она села рядом с ним, расправив подвенечное платье.
– Да. Это правда. Он сказал, что забрал Тайтеса из приюта после смерти Теодоры и нашел семью, которая его усыновила. Ты только подумай, папа, если бы я не рассказала Астону, кто я на самом деле, я бы могла никогда не узнать, что Тайтес жив.
– Боже мой, где он? – спросил Лейн в волнении.
Гейти облизала губы.
– Пока не знаю.
– Но почему? – Казалось, Лейн сбит с толку. – Зачем ему было рассказывать тебе, что он знает, где Тайтес, но не говорить, где он?
Гейти встала, ей было неприятно произносить эти слова.
– Он хочет кое-что взамен.
– Но что он может хотеть? Землю он уже получил. Я уже переписал ее на него.
– Он хочет брачной ночи. Лейн поднялся и полуобнял ее.
– Гейти, я...
– Все
