Отойди в сторонку, не мешай.
Народ вокруг молчал. Мужики снова взялись за лопаты.
— Нет, погодите! — Жуга схватил крайнего из них за рукав. — Вы что же это делаете? Ведь не прошел еще положенный срок!
Тот стряхнул его руку. Сплюнул.
— Прошел — не прошел… Тебе-то какая забота? Думаешь, если сумел у Вацлава нечисть вывесть, так все теперь сможешь? Все равно не вернешь его, как и тех четверых… Отойди, не мешай.
Жуга вздрогнул.
— Четверых? — медленно переспросил он. — Но ведь Зденека вы так и не нашли… С чего ты взял, что он мертв?
В толпе встревоженно зашептались. Жуга огляделся.
— Вот оно что… — пробормотал он. — Кто-то из вас помог мальчонке умереть… Кто-то свел его в лес по осени, ведь так?
Священник покачал головой.
— Побойся бога, странник! Не дело ты говоришь, ох, не дело…
Но Жуга уже никого не слушал.
— Збых! — Он отыскал взглядом кузнеца. — Родители его здесь?
Тот покачал головой.
— У них и так семеро по лавкам — где уж им по кладбищам бегать…
— Ясно, — Жуга кивнул. — А в полях, значит, недород в последние годы… И снегу захотелось. Так, поселяне? Узнать бы, кто вам такое посоветовал… — Он нахмурился. — Бабка Ниса? Хотя, навряд ли…
«Ты думай, чего говоришь!»— загомонили в толпе. — «Мало ли, как дети пропадают!», «Ишь, выискался!», «Все они, ведьмаки, одинаковые…», «Сам небось и пришил дружка-то своего!»
— А еще к Руженке липнет, сволочь!
Жуга обернулся на крик и разглядел в толпе белобрысую голову паренька из корчмы, которому давеча отказался дать зелье. Этого только не хватало!
Кто— то из мужиков — не то Ешек, не то Карел — шагнул вперед, схватил Жугу за руку и попытался оттащить его в сторону, но вскрикнул, наткнувшись на браслет, и поспешно отскочил. Потер ладонь.
— Жжется, гадина!
Жуга покосился на браслет — камень и впрямь вспыхивал, как огонь. Он поднял голову и встретился взглядом со священником. Тот стоял в стороне, нервно теребя наперстный крест.
— А ведь вы знали, батюшка, — сказал Жуга. — Все-все знали. Ведь он, наверно, приходил к вам…
— На все воля божья, — тот опустил глаза. — Я молился за него, но… — Он развел руками. — Бог не вмешается, если люди молчат.
А люди молчали — толпа, угрожающе притихнув, медленно смыкала круг. Збых огляделся. Лица, лица… серые, злые… Неужели он жил с ними рядом столько лет?
«А ведь они боятся… — вдруг подумалось ему. — Всего боятся… Своих хозяев боятся и своих батраков, своих жен и своих мужей… Даже детей своих и то — боятся до смерти…»
Не хватало только искры, чтобы вспыхнул пожар, и искру эту не пришлось долго ждать.
— Бей ведьмака! — вскричал вдруг кто-то, и толпа бросилась вперед. Збых рванулся было на помощь другу, но ему подставили подножку, в воздухе мелькнула лопата, и кузнец, оглушенный, повалился на снег.
— Збышко!!!
Ружена подоспела только в последнюю минуту и не смогла сдержать крика, увидев, как людская волна прокатилась над ее братом и захлестнула рыжего странника.
— Не троньте его!!!
Ее отпихнули в сторону. Девушке оставалось только стоять и бессильно смотреть на кучу шевелящихся тел. Слышались крики, пыхтение, ругательства, треск рвущейся материи.
И вдруг все кончилось.
Никто так и не понял, откуда они взялись — белые волки — пятеро зверей во главе с матерым вожаком; они как-то сразу возникли в самой гуще драки, как возникают ниоткуда хлопья снега в чистом зимнем воздухе, и через миг рыжего паренька окружил вихрь когтей, горящих глаз и щелкающих клыков. Толпа ахнула и схлынула назад, оставив на истоптаном снегу распростертое тело.
В воздухе повисла гнетущая тишина.
Жуга лежал недвижно, уткнувшись лицом в снег. Налетавший ветер шевелил его рыжие, в пятнах крови, волосы. «Убили!» — ахнула какая-то женщина. «Молчи, дура… — грубо осадил ее мужской голос. — Молчи…»
Четыре волка остались стоять неровным полукругом, ощерив острые зубы — замершие, собранные, в любой момент готовые к прыжку. Пятый подошел к травнику, склонился над ним. Мелькнул промеж зубов жаркий розовый язык.
Послышался стон. Пальцы простертой руки сжались, горстью загребая снег, Жуга поднял голову и открыл глаза. Обвел взглядом притихших поселян. Разбитые губы шевельнулись.
— Тени… — еле слышно сказал он. — Как вы не понимаете, что все вы — просто тени…
Он медленно приподнялся и сел. Вытер губы, безразлично покосился на окровавленный рукав полушубка и попытался встать. Волк с готовностью подставил ему свое плечо. Жуга благодарно кивнул, ухватился рукою за волчий широкий загривок и медленно, приволакивая ногу, двинулся к лесу.
Ружена подняла голову. Губы ее округлились. «Жуга!» — хотела позвать она, но тот вдруг сам остановился, оглянулся и, взглядом найдя в толпе девушку, молча покачал головой.
Он так и ушел — не сказав больше ни слова, и никто не посмел его остановить, пока сидели и ждали возле могилы четверо волков.
Потом ушли и они.
Збыха отнесли домой. Ружена помогла уложить брата на кровать и вытолкала всех вон, не сказав никому ни слова. Пришел он в себя только к вечеру, а на следующий день, одолжив у соседа лошадь и сани, погрузил на них весь свой нехитрый скарб и вместе с сестрой уехал прочь из деревни, по слухам — куда-то к дальней родне. Дом продали.
Говорят, что белых волков видели еще раз, но следующей ночью разыгралась метель, такая вьюжная и ветренная, что никто так и не решился выйти на улицу. А когда утром наиболее смелые из местных мужиков, опрокинув для храбрости кружечку-другую в корчме у Андрлика, вооружились чем ни попадя и заявились на кладбище, то нашли там вместо могилы лишь полузаметенную снегом яму: гроб был пуст, и тело рифмача исчезло.
Кто-то додумался было спросить у бабки Нисы, что здесь к чему, но травницы дома не оказалось. Не появилась она и после, и пустая хибара ее долго еще стояла на берегу реки, пока со временем не развалилась совсем.
А дня через два к деревне вышел худой, изможденный мальчонка лет пяти-шести. Он шел медленно, зябко кутаясь в драный овчиный кожух с чужого плеча, доходивший ему до колен. Редкие поселяне торопливо крестились при встрече с ним, и после долго смотрели вслед, а Вацлав, который вышел на порог поглядеть, что там за шум, завидев его, хлопнулся в обморок.
Парнишка молча прошел мимо длинного ряда домов и остановился у крайней слева избы. Постоял у дверей, словно бы что-то вспоминая, затем поднял руку и робко постучался.
— Мама, — позвал он, — открой…
Оправа: ГОВОРЯЩИЙ
5
Солнце подбиралось к зениту. Становилось жарко. В округе было тихо, лишь кузнечики в траве
