рад тому, что принял предложение Золтана и не ушел искать нового пристанища. Смущало силача другое. У Хагга было много способов расправиться с ним без шума — отрава в кружке с пивом, стрела из-за угла… А Золтан вместо этого играет с ним в открытую, предоставляет стол и кров, и чуть ли не просит его остаться… Вербует? Для чего? При этом у обоих такие рожи, будто за спиной у них дракон сидит.
Арнольд хмыкнул и перевернулся на другой бок. Дракон…
Рядом вежливо и тихо кашлянули. Силач встрепенулся и быстрым движением выхватил из-под подушки меч.
— Кто здесь? — он очертил клинком широкий полукруг. — Убью!
— Тише, тише! — зашипели на него. — Не шуми… Свои.
Заскрипел стул. Приглядевшись, Арнольд с удивлением различил в темноте размытый абрис человеческой фигуры, устроившейся у окна с ногами на столе. Свет молодой луны падал ему на спину, лицо при этом оставалось в тени. Ни шороха шагов, ни лязганья засова — ничего этого не было. Как человек сумел проникнуть в комнату, Арнольд решительно не представлял, но тем не менее шагнул к столу и угрожающе приподнял меч.
— Ну, ты! А ну-ка, руки на стол. Быстро!
— Да не шуми ты так, — с досадой произнес незванный гость. — Вильяма разбудишь.
— Ты кто такой? Чего тебе здесь надо?
— Пришел проведать старого приятеля. Не узнаешь? — сидящий повернулся в профиль и Арнольд оторопело опустил свой меч.
— О… Олле?
— Он самый, — ухмыльнулся тот.
— Но ты же… ты… Тебя…
— Да знаю, знаю, — отмахнулся тот, как от чего-то, надоевшего до чертиков. — Стрела и все такое прочее…
— Так стало быть, ты спасся, — медленно проговорил Арнольд. — Что ж, хорошо. Как ты нас отыскал?
— О, это долгая история! — Олле закинул ногу на ногу. — Но не об этом речь. Я тут услышал краем уха, что с тобой поговорить хотят. Ну, Золтан и другие. Так вот…
— Ах, Зо-олтан… — понимающе кивнул Арнольд. — Так вот в чем, значит, дело, вот откуда эта крыса знает про мои дела! Даже про банк в Локерене! Ты тоже на него работаешь? — он огляделся. — Как ты сюда пробрался?
— Я не пробирался. Я…
— Ищейка подлая, стукач! — Арнольд шагнул вперед, занося клинок над головой канатоходца. — Собачье племя! И как раньше я тебя не разглядел?
— Арни, Арни, погоди, постой… — Олле попытался заслониться зонтиком. — Я же предупредить… Ты ничего не изменишь если уйдешь, все станет только хуже! Ну хотя бы ради Норы…
Арнольда это почему-то разозлило окончательно. Все рухнувшие планы, все потерянные вещи и все предавшие его друзья не стоили тех взглядов, которые бросала девушка на Олле, пока канатаходец еще был с ними. Не помня себя от злости, Арнольд замахнулся и ударил.
— Да погоди же… Ах, черт!
Воздух гулко хлопнул, меч сверкнул в сиянии луны и с треском врубился в спинку стула. Арнольд, не удержавшись на ногах, повалился вперед и растянулся на полу.
Разбуженный внезапным грохотом, Вильям вскочил с кровати.
— Что? Что стряслось?!
Арнольд нашарил на столе свечу и торопливо застучал кресалом.
— Арни, ты чего?
— Да помолчи ты! — огрызнулся тот.
Трепещущий язычок пламени выхватил из темноты бледную физиономию Вильяма — бард сидел, закутавшись в одеяло, с арбалетом в руках. Арбалет был не заряжен. Больше в комнате никого не было.
— Ты чего шумишь? — спросил Вильям косясь на разрубленный надвое стул.
— Чего, чего… — буркнул Арнольд. — Ты никого сейчас тут не видел?
— Да дверь же заперта, кого ж тут видеть-то? — опешил бард.
— Неужели приснилось? — задумчиво пробормотал силач. Поворошил ногой обломки стула, подошел к двери и подергал засов.
— Пить надо было меньше, — проворчал Вильям. — Вон, с пьяных глаз всю мебель порубал… Ты, Арни, спрятал бы меч от греха подальше, что ли.
Не слушая его, Арнольд еще раз осмотрел окно и дверь, озадаченно покачал головой и молча залез под одеяло. Дунул на свечу и наступила темнота.
Уже почти заснув, Вильям вдруг встрепенулся, растревоженный внезапной мыслью и сел, намереваясь разбудить Арнольда, но покосился на торчащую из-под одеяла рукоять меча и передумал.
«А, ну его, — подумал он. — Еще накинется спросонья, поди потом докажи, что ты ему не снишься…»
— Это точно… — сочувственно вздохнули у него над ухом, и не успел Вильям удивиться, как сон сморил его окончательно.
— Опять не спишь?
Дверь хлопнула, впуская Золтана и облако снежинок. Хагг потоптался на пороге, стряхивая снег, снял шапку и прошел к столу. Корчма была пуста, все посетители давно разошлись по домам, и лишь Жуга, взъерошенный и мрачный, по-прежнему сидел возле камина и пил. Когда вошел Золтан, он как раз тянулся за кувшином. Поднял взгляд и снова уткнулся в кружку.
— Ты слишком много пьешь, — Золтан наклонился над кувшином и с неодобрением покачал головой.
— Он попросил второй кувшин, — сказала хозяйка корчмы, неслышно выходя из-за занавески. — Я принесла, как ты велел.
Хагг нахмурился. Уселся на скамью напротив травника.
— Пытаешься забыться?
Жуга неопределенно мотнул головой.
— Один приятель, — начал он, — сказал мне как-то раз, что кружка пива на ночь — лучшее снотворное, — он провел ладонью по лицу и усмехнулся. — Врал, наверное. А впрочем, черт его знает, может, и не врал. А только на меня почему-то не действует. Издергался. Не спится. Мысли в голове.
— Это из-за нее? — Агата кивнула на дверь комнаты, в которой уложили раненую девушку. Жуга проследил за ее взглядом и снова отвернулся.
— Не знаю. Может быть. Не знаю. Видишь ли, Агата… — травник вдруг запнулся посередине фразы и нахмурился, как будто что-то вспоминая. Вгляделся ей в лицо. — М-марта?.. — произнес он, не совсем уверенный, что угадал. Кабатчица вздрогнула и переменилась в лице. Посмотрела на Золтана.
— Я никому не говорил, — поспешно сказал тот. — Он сам узнал. С ним так бывает иногда, не бойся. Он не скажет никому.
— Ты знаешь, Золтан… — травник нервно повертел в ладонях кружку. — Это все так неожиданно. Ну, в смысле, Арнольд и Тил. Я тебе не верил про него… про Телли. Только после поверил, когда ты мне про кровь сказал. Я ведь все не мог взять в толк, что с Ли стряслось.
— Не кори себя напрасно, выкарабкается твоя девка. Хорошо, что ты ей вовремя кишки промыл. Я только одного не понимаю, — Хагг нахмурился. — Ты ведь умеешь раны заживлять. Зачем же со стрелой возился и вообще?
— Да забоялся я, — устало отмахнулся тот. — Запутано там все — и старые заклятья, и мои, и новых где-то нахваталась… Одно потянешь, два другие лопнут.
— Говоришь как о блохах.
— Если бы!
— У тебя рубаха порвалась, — некстати вдруг сказала Агата. — Давай зашью.
Травник поднял руку, безразлично покосился на длинный разрез на боку и молча потянул рубашку через
