заполняя пустоту его чувств. От такого напора он не устоял на ногах. Тяжелая голова склонилась, немощные руки обвисли, точно плети. Он сидел на земле, чувствуя, как солнце бьет ему в затылок, как его обвевает ветерок, и неподвижно, не имея сил пошевелиться, взирал на травинки у ног, на ползущего мимо муравья. Потом он спрашивал себя, а не привиделось ли ему всё это: он так жаждал вернуть себе мир, что этот мир мог оказаться плодом фантазии, порождением помутившегося рассудка, в то время как сам он оставался под землей. Однако облака, деревья, птицы — все выглядело в точности так, как ему помнилось.
Когда он очнулся и сообразил что к чему, его охватил праведный гнев. Джон затрепетал, померк и отступил, а его место вновь занял Джек Рэндалл. Он никогда не простит доктора, никто не останется безнаказанным. И заявляя об этом, он снова решил бросить им вызов:
Джек Рэндалл Чемпион в Профессиональном Боксе Просит Соизволения Заявить Спортивному Миру Что Готов Сразиться с Любым Желающим на Ринге или на Помосте за Сумму в 500 Фунтов или за 1000 Фунтов в Честном Бою за Тридцать Секунд Решится Победит или Проиграет для Него не Имеет Значения ни Вес ни Цвет Кожи ни Национальность Единственное Чего Он Желает Это Бороться с Тем Кому Хватит Отваги
Джек Рэндалл
Так да погибнут все враги Твои, Господи![14]
Прошло немало времени. Он снова по большей части был Джоном, но его по-прежнему никуда не пускали. Он посмотрел в небо, на медленно плывущие высокие облака. Ухватился за свисавшую с дерева тонкую веточку и принялся разглядывать плотно сомкнутые трехгранные почки, походившие на крохотные пальчики младенца. Из леса донеслась дробь дятла, и он почувствовал, до чего же ему туда хочется. Он потянул за ветку и отпустил — ветка, запрыгав, взмыла вверх.
Джон подошел к скамейке. Сев, он заметил у себя в левой руке Библию, и вспомнил, зачем она ему. Вытащил из кармана листок бумаги и положил перед собой, намереваясь продолжить работу. Выводя завершающие, главные слова, он почувствовал успокоение. Они прогремели. Их услышали.
На поляне валялся пучок из трех перьев — ошметок разодранного крыла. Он походил на парус игрушечной лодки, трепещущий на ветру среди бурой листвы и хрупких пролесок, вспыхивавших тут и там, когда сквозь ветви деревьев пробивались лучи солнца.
Маргарет села и услышала, как в листве у нее над головой зашумел ветер. Однажды, еще в детстве, она упала в реку и стала тонуть, оглушенная нахлынувшей тишиной. Но ее спасли. Тем временем охвативший ее воздушный поток стал усиливаться, шум нарастал и достиг наконец такой мощи, что у нее перехватило дыхание. Еще немного, и она оторвалась бы от земли.
Ветер распался на одиночные глухие удары, взмахи крыльев. Ангел. Ей явился ангел. Она заплакала, роняя слезы, словно лепестки. Ангел остановился прямо перед ней. Сложил крылья, издавшие при этом шелестящий звук. И принялся расхаживать туда-сюда, ступая мягко, покачиваясь из стороны в сторону: его необычная поступь больше походила на танец. Пытаясь обрести опору в мире смертных, он распростер перед собой прекрасные руки, касаясь ветвей, листьев и оставляя пятна света на всем, чего бы ни коснулась его рука. Неимоверно медленно он обратил к ней свой лик. А когда заговорил, она почувствовала, что слова звучат прямо у нее в голове и в то же время полнят собою лес. Листья шелохнулись и затрепетали.
— Не плачь, — произнес он. — Я — ангел Господень.
— Простите меня, — сказала она. — Простите меня. И моего мужа.
Ангел склонился к ней, улыбаясь:
— Я послан к тебе с вестью.
Услышав тихий, полный любви голос, Маргарет осмелилась поднять голову: ангельский лик показался ей не в пример более тонким устройством, нежели человеческое лицо. На нем отражались малейшие изменения, сколь бы мимолетными они ни были, он переливался, как радужное оперение на голубиной шее.
— Он… Значит ли это, что Он идет? — спросила она.
— Не проси о встрече с Ним, — сказал ей ангел. — Его любовь подобна наводнению. Его сияние обжигает. Тебе этого не вынести. Но ты нужна нам. Протяни руку.
Маргарет повиновалась. Ангел опустил в ее ладонь что-то маленькое и круглое, размером с лесной орех, подобранный с земли.
— Что это? — спросила она.
— Это все сотворенное.
Маргарет вгляделась, залюбовавшись его миниатюрностью и хрупкостью. Она увидела бурлящие реки тоньше жилки листа, моря с приливами и отливами, напоминавшими движение маятника, а вокруг — сияющее небо, иные сферы и, наконец, темноту.
— Лишь благодаря любви Господа все это существует, — продолжал ангел. — Без Его любви…
— …оно исчезнет.
«Исчезнет. Исчезнет. Исчезнет».
Ангел протянул руку — на ее ладони снова ничего не было. Маргарет подняла голову и заметила, как деревья распростерли ветви-руки над ангелом, защищая его.
— Слушай первое повеление.
— Я повинуюсь. Целиком и полностью.
— Ты больше не Маргарет. Этим именем тебя нарекли родители земные, так называл тебя муж. Теперь ты нарекаешься новым именем.
«Нарекаешься новым именем». При этих словах травы и деревья замерли в почтительном ожидании. Она ждала, глубоко затаив дыхание.
— Ты нарекаешься Марией.
— Я не смогу, — Маргарет закрыла лицо руками.
— Таково Его Слово.
— Мария, — прошептала Маргарет.
— Мария.
— Мария, — отозвалась Мария.
— Ты должна свидетельствовать, Мария. Ты — избранная.
— Я не смогу. Я — ничтожество, шелуха.
— Такова Его воля. Он счел тебя достойной.
— Да, я всецело повинуюсь.
— Тогда ты знаешь, в чем твой долг.
— Что я должна делать?
— Изгнать их.
— Да. Да, конечно.
— А теперь я буду танцевать для тебя и вскоре исчезну. Ты же останешься исполнить Его волю.
Мария села и стала смотреть, как ангел танцует. Ликуя, он кружился и вился, прикасаясь к миру и оставляя вокруг себя свет. Вскоре все окрест пестрело пятнами света — он танцевал, окруженный мерцающим сиянием.
Ханна прогуливалась, перебирая в уме удивительные факты: поэт, высокий, красивый, сильный, брюнет — и вдруг он возник перед ней, будто бы прямиком из ее мыслей. При виде его она даже споткнулась, но под колоколом юбки этого не было заметно, и она безмятежно двинулась дальше, готовясь улыбнуться. Чего от него ждать сегодня? В ее мечтах кульминацией их очередной встречи должен был стать ни много ни мало как поцелуй: он обхватит ее своими большими руками, и губы их сольются в неистовом, возмутительном поцелуе.
