Аллегра лежала, не в силах пошевелиться — так велико было ее умиротворение. Лазар, обвив Аллегру руками, шептал ей, что она самое прекрасное создание на свете, и она верила ему.
— О Лазар! — вздохнула Аллегра.
Он молча положил голову ей на грудь, а она погрузила пальцы в его короткие мягкие волосы, понимая, что никогда и ни к кому не была так близка, как к этому покрытому шрамами человеку.
Обнимая его, Аллегра размышляла о том, не зашла ли слишком далеко. «У тебя есть я», — ранее сказал Лазар, и, похоже, это так, по крайней мере в данный момент — но как же это пугало ее! Обрыв, которого она так боялась, стремительно несся ей навстречу. Аллегра молилась, словно небеса могли помешать ее сердцу упасть в пропасть: Пожалуйста, Господи, только не Лазар! Кто угодно, только не он! Он слишком опасен для меня.
Лазар — пират и повеса.
Он умрет молодым, задолго до того, как станет мудрее и свыкнется с необычной для него мыслью: любить одну женщину.
Если такая напасть произойдет с ним, то Лазар — Аллегра была уверена — не выберет ее, дочь своего врага, невзрачную, рассудительную и до скуки нравственную.
Лазар — преступник. Он разрушил ее жизнь. Говорили, что капитан — воплощение зла, однако этот необузданный, неотразимый негодяй завладел фантазией Аллегры, и она странным образом поддавалась его чарам с того момента, когда впервые увидела его. И не важно, кто он на самом деле.
Глава 11
«Все воспринимают тебя таким, каким ты кажешься, немногие понимают, что ты собой представляешь, и эти немногие не осмелятся противопоставить себя большинству…»
Бой часов отвлек Доминика Клемента от чтения и он поднял голову.
Два часа утра.
Доминик бережно отложил зачитанный том Макиавелли, встал и, неторопливо потянувшись, вышел из дома, чтобы вдохнуть ночную прохладу.
Неделю назад Маленькая Генуя была разграблена и сожжена, Монтеверди свел счеты с жизнью, бросившись со скалы, Аллегру похитили, а Доминик пришел к власти. С тех пор остров пребывал в хаосе — пожары, грабежи, столкновения крестьян с солдатами. Гости, прибывшие на торжества по случаю годовщины, а также почти вся генуэзская знать бежали.
Он занял пост губернатора, оставшись со сломанным запястьем и подбитым глазом, потеряв невесту. Его личные проблемы усугубились попытками мятежников овладеть властью.
Доминик захватил нескольких мятежников и заставил их развязать языки, но все они в один голос утверждали, что человек, разрушивший Маленькую Геную, был не из их числа. Ни одна из существующих мятежных групп не знала его и не могла объяснить ни того, почему этот человек так стремительно напал на город, ни почему исчез.
Сейчас становилось все более очевидным, что черноглазый бандит, похитивший Аллегру, вообще не был мятежником с острова Вознесения. А бедная маленькая Аллегра вовсе не предательница, как прежде предполагал Доминик.
Он очень раскаивался.
Любовница вновь надоела ему, и Доминик хотел, чтобы рядом с ним была его невеста. Да ведь и его репутация зависела от того, удастся ли ему защитить Аллегру и отомстить за нее, наказав похитителя.
Держа в одной руке пистолет — Доминик больше не осмеливался выходить из дома безоружным — и прижимая к груди поврежденную правую руку, он направился на конюшни проведать своих прекрасных арабских скакунов. Но, едва оказавшись в темноте, услышал, что кто-то преследует его.
Доминик замер, прислушался, а потом, улыбнувшись, пошел дальше.
«Чертовски вовремя», — подумал он, поскольку давно ожидал нападения. Доминик подготовился уже неделю назад, и хорошо подготовился. С той ночи, когда понял, что попал в расставленный для него капкан, он чуть с ума не сошел от ожидания.
Проклятие! Сколько же убийц натравил на него черноглазый дикарь? Доминик уже убил одного, но тот умер, не сказав ни слова.
Перед Домиником стоял элегантный особняк. По обе стороны от парадного входа мягко и призывно горели факелы, но ему не нужен был свет. Ночное время всегда обостряло его чувства. Он слышал, вернее, чувствовал, как за ним кто-то крадется на расстоянии нескольких ярдов. Доминик наслаждался томительным ожиданием того мгновения, когда охотник превратится в жертву.
Насвистывая менуэт, он любовно поглядывал на гладкое серебристое дуло своего пистолета, сверкавшего в бледном лунном свете. Все его внимание сосредоточилось на тени, преследовавшей его. К счастью, Доминик прекрасно стрелял и левой рукой.
Услышав тихий угрожающий звук взводимого курка, он стремительно обернулся и выстрелил в тень чуть раньше, чем враг нажал на курок. Пуля преследователя просвистела мимо его головы, и глаза Доминика вспыхнули от возбуждения. Прозвучал короткий крик, человек упал, а его оружие ударилось о каменную дорожку. Доминик подбежал к врагу, схватил и вытащил на свет.
— Кто твой хозяин? Как его зовут?
Человек молчал, и Доминик встряхнул его левой рукой.
— Говори же!
— Дьявол! — выдохнул здоровенный парень, грудь которого заливала кровь. Доминик побледнел.
— Что ты хочешь сказать, грязная тварь?
— Дьявол.
— Он не дьявол, — фыркнул Доминик. — Он человек из плоти и крови.
Раненый захрипел и вздрогнул.
— Не смей умирать, сукин сын. Мне нужны ответы! Но через мгновение наемник был мертв.
Доминик с отвращением оттолкнул тело.
— Дьявол, — повторил он. — Сатана?
Это все же лучше, чем история, распространявшаяся со скоростью пожара среди бунтующих крестьян. Они утверждали, что черноглазый дикарь — не кто иной, как принц Лазар ди Фиори, воскресший из мертвых.
Убежденные в том, что видели последнего уцелевшего Фиори, люди ненавидели нового губернатора еще больше, чем прежнего. Но виконт Клемент не из тех, кто потерпит подобное отношение к себе.
Достаточно и того, что ему приходится вести дела, находясь в загородном доме, — ведь тот злодей сжег дом губернатора дотла.
Восстановление Маленькой Генуи, вероятно, продлится еще месяца два, примерно столько, сколько, по словам доктора, понадобится для того, чтобы зажила его кисть. Слава Богу, ее не пришлось ампутировать.
Доминик пнул ногой тело, крикнул слуге и направился к особняку, крайне раздраженный. Когда его сонный слуга вылез из своей каморки, Доминик ударил его и велел убрать тело.
«Нападайте же на меня снова, — нетерпеливо подумал он, глядя в темноту. — В следующий раз необходимо взять наемника живым».
Он доберется до сути. Принц или не принц, но Доминик не отдаст власть теперь, когда наконец получил ее. Но он не защитится от этого таинственного врага, пока не поймает тех, кого тот послал убить его.
А когда Доминик узнает имя врага, черноглазый дикарь пожалеет, что ступил на землю острова Вознесения.
Лазар решил ночью стоять на вахте, зная, что, оставшись в постели рядом с Аллегрой, не сможет удержаться и овладеет ею. После сладостных мук предыдущего вечера на него обрушились все страдания, связанные с воздержанием.
Наконец забрезжил рассвет, и темный горизонт окрасили золотистые лучи солнца.
Утомленный бессонной ночью, Лазар едва удерживал штурвал. Ему было тоскливо, и он думал только о том, когда, где и как овладеть Аллегрой.
Впрочем, это лучше размышлений о том, что корабль вскоре пересечет нулевую долготу, как раз к северу от Аль-Кума. Лазар предпочел бы, держаться подальше от этого места.
