— Как я хотела бы что-нибудь сделать для тебя!
— Отдайся мне, — ответил он, не отрывая взгляда of горизонта.
— Это не выход.
— Для меня — выход.
— Нет, только посмотри на себя! — воскликнула она. — Кто бы ты ни был, ты же совсем потерянный человек. Почему ты не пытаешься понять, что мучает тебя? Посмотри на свою жизнь! Ты сильный, умный, отважный — почему же довольствуешься столь малым? Ты мог бы иметь гораздо…
Его низкий холодный смех прервал ее:
— Умная, возвышенная сеньорита Монтеверди! Опять это презрение. Я уже узнаю.
— Презрение? О чем ты говоришь?
— О твоем презрении ко мне, моя маленькая высокомерная пленница. Вот почему ты не позволяешь мне любить тебя.
— Невозможный человек! Таков твой вывод? Что мне ответить на это? Я испытываю вовсе не презрение к тебе — ты вселяешь в меня ужас.
— Ужас? — переспросил Лазар и поморщился. — Нет!
— Да, ты вселяешь в меня ужас. Прошу прощения, если я не горю желанием отдаться человеку, чьи намерения по отношению ко мне колеблются между желанием убить и стремлением соблазнить, возможно, наградить ребенком, а потом бросить в каком-нибудь чужом месте одну. Ты пугаешь меня, — продолжала она, — потому что эгоистичен, необуздан и неотразим. Я не игрушка. Моя жизнь — не игра. У меня есть чувства, есть права. У меня есть сердце!
Он пожал плечами:
— Ты дала клятву.
— Да, но какой выбор ты оставил мне? Как бы поступил любой другой на моем месте? Что бы ты сделал?
— Ну как же, дорогая, я же бежал, — обронил Лазар безжизненным, холодным голосом. — Я позволил им всем погибнуть и спас собственную шкуру.
— Нет, ты не сделал бы этого.
— А вот и сделал. Именно это я и сделал. Вот такой он, твой Принц. — Лазар снова взглянул на море. — Ты не меня боишься. Ты боишься полюбить меня, и не могу сказать, что виню тебя за это. Люди, любившие меня, в конце концов погибали. Но, видишь ли, я не оставлю тебе выбора. Ты теперь принадлежишь мне, нравится это тебе или нет.
— Мне это не нравится, совершенно не нравится.
— Попробуй бежать, — холодно посоветовал он. — И посмотрим, что произойдет. Дай мне повод взять то, что я хочу от тебя, пусть даже против твоей воли. Да, я очень желаю тебя. Чертовски желаю! — Лазар повернулся и поцеловал ее, прижав спиной к сосновой мачте.
Аллегра оцепенела от ужаса, уверенная в том, что сейчас разобьется насмерть, сломает шею о палубу, которая была в ста футах под ней, и все из-за его поцелуя, будоражащего ее чувства. Лазара это явно не волновало. Его рот припал к ее губам с безжалостной, обжигающей страстью.
— А теперь вам страшно? — грубо спросил он, но не дал ей ответить. Его настойчивые, злые поцелуи подгоняли ее к краю зиявшей в душе пропасти. Его жажда проникала в душу Аллегры все глубже и глубже.
Она упорствовала, не желая поддаваться ему, и ухватилась за Перила. Аллегра трепетала. Даже кончики пальцев покалывало от желания прикоснуться к нему, но она сдерживала себя.
«Какой парадокс! — думала она. — Безупречный рыцарь, выдуманный мной, превратился в демона, в любовника, от которого нельзя скрыться».
Человек крайностей, неистовый, опасный, он был намного страшнее, чем предполагала Аллегра, но ее тело трепетало, желая Лазара, его рук, поцелуев — даже самого его беззакония.
Лазар отстранился, тяжело дыша.
— А теперь скажи мне, что это не выход. Она не могла ничего сказать. Аллегра прижалась головой к мачте, закрыла глаза и попыталась прийти в себя. Наблюдая за ней, Лазар тихо и горько усмехнулся:
— Ну разве ты не рада, что я сохранил тебе жизнь?
Она посмотрела на него, слегка дрожа, потом обратила взор к горизонту.
Они сидели рядом, не касаясь друг друга, когда взошло солнце.
Глава 12
Какая ужасная ситуация!
Лазар уже жалел, что вообще встретил ее. Он мог бы предвидеть подобное развитие событий, если бы думал головой, а не иными частями тела, когда имел дело с Аллегрой Монтеверди. Сейчас же все его чувства сконцентрировались в области паха и солнечного сплетения, и он не знал, что делать дальше.
Более всего Лазар ненавидел сомнения и колебания. Куда лучше ничего не чувствовать, просто иметь мертвую душу. Как она смеет говорить ему о его долге?
Наступил вечер, но ничего чудесного не произошло после восхода солнца. Не открылось новой страницы в его жизни, да Лазар и не хотел этого. «Видит Бог, мне следовало овладеть ею в первый же вечер и покончить с этим», — с отвращением подумал он.
Лазар подошел к своему рундуку и вытащил из кипы вещей сорочку, потом, решив поискать утешения в хересе, налил себе щедрую порцию.
Надувшись, как капризный король, он решил, что с ее стороны жестоко так мучить его. Она разбередила старые раны, и они снова начали кровоточить.
Аллегра нарушила покой его души, и сегодня прозвучали первые выстрелы, как только он впервые в жизни признался вслух, что отец долго сражался с убийцами, дав тем самым ему возможность бежать: пожертвовал собой, полагая, что Лазар, его наследник, выживет и продолжит род.
Но только не станет… как это она сказала… плавать по морям на пиратском корабле, наводя ужас на людей. «Нельзя противиться судьбе», — сказала она. «Еще как можно», — подумал Лазар и снова приложился к бокалу с хересом.
Сегодня утром, там, в «вороньем гнезде», Аллегра заставила его признаться, если не ей, то самому себе, что он пренебрег предсмертной волей отца. Пренебрег судьбой, предопределенной ему по праву рождения, теми обязанностями, к которым его готовили до тринадцати лет.
Да, все, что она говорила о нем, было правдой. Он трус, тщеславный, эгоистичный бандит, живущий бессмысленной жизнью, которая никому не приносит пользы. Лазар ненавидел Аллегру за то, что она распознала правду, и не понимал, как ей это удалось. Она же еще ребенок. Котенок, но какой сильный! Ясноглазый ангел. Лазар злился на Аллегру за то, что она растревожила притупившуюся боль и печаль. Она не имела на это права. Господи, она же Монтеверди! Аллегра чертовски раздражала его, но Лазар так сильно жаждал ее, что желание ослепляло его. Он должен обладать ею. Скоро.
Боже, доктора утверждают, что вредно для здоровья жить с этим бушующим внутри вулканом неутоленной страсти.
Проклятие, это просто в нем говорит неудовлетворенная похоть!
Нет, ему нужна она! Но после сегодняшнего спора удовлетворение казалось еще менее вероятным. Сеньорита Монтеверди презирает его за пиратство и никогда не простит ему того, кем он стал — принцем, отвернувшимся от своего народа. Лазар не сумеет объяснить ей, почему не может вернуться на остров Вознесения. Это тайна, которую он унесет с собой в могилу.
С яростью взирая на море, Лазар почти прикончил бутылку хереса. Он пытался с помощью вина притупить боль и ощутить безразличие. Спустя полчаса Лазар был пьян и радовался этому.
«Отличный напиток, — подумал он, добредя до каюты и устало рухнув в кресло. — Насколько же разумнее ничего не воспринимать серьезно!»
Лазар откинул голову на спинку кресла, и тут же все его мысли устремились к тому проклятому месту.
Его мысли становились затуманенными и странными каждый раз, когда он думал об Аль-Куме. Все воспоминания об. этом месте возвращались к нему через опийный ту-. ман, ведь Малик нашел прекрасный способ держать в узде своего самого непокорного раба.
Заставить мальчишку зависеть от опиума! Великолепная идея.
