Аллегра перепугалась, увидев, каким страхом объят ее защитник, человек, который казался ей непобедимым воином. Дрожащими руками она налила воду в стакан, подошла к кровати и присела на краешек.
Лазар не шелохнулся и даже не убрал руку, прикрывавшую глаза. Девушка заметила, как он напряжен. Должно быть, Лазар делал над собой неимоверные усилия, чтобы не дать отчаянию вырваться наружу. Она протянула ему стакан.
— Не прикасайся ко мне!
— Выпейте воды, капитан.
— Меня зовут Лазар! — гневно бросил он. Аллегра вздохнула:
— Не соблаговолит ли ваше королевское высочество выпить воды?
— Иди к черту!
Она улыбнулась с облегчением, увидев, что Лазар опять в воинственном настроении.
— Итак, — сказала она через минуту, — теперь я знаю, как напугать вас. У Доминика это не вышло, у моего отца тоже. И солдаты не сумели запугать вас, ничего не получилось у Голиафа, и у меня — тем более. Не испугал вас и генуэзский флот. Полагаю, единственное, чего вы боитесь, это себя.
— Не только.
— Полно, полно, дорогой, у всех нас бывают кошмары. И крепкие напитки тут не помогают.
— Если ты продолжишь нотации, то я заткну твой рот кляпом.
— О, что же случилось? — Аллегра дразнила его, поглаживая живот через тонкую батистовую сорочку. — Ты смущен, мой дорогой? — спросила она, пародируя ту вкрадчивую учтивость, которую он использовал каждый раз, когда желал выглядеть снисходительным.
— Распутница!
— Прошу прощения?
— Распутница. Нахальная, вульгарная маленькая распутница.
Аллегра вылила воду из стакана ему на голову.
Лазар сел. Вода бежала по его лицу и груди, а он удивленно смотрел на нее.
Аллегра невинно улыбалась.
— Вам нравится рисковать, не правда ли, сеньорита Монтеверди? — Он слизнул воду с губ.
Ей тоже хотелось слизнуть капли с его губ.
Глаза Лазара сверкнули. Он схватил девушку за руку, повалил на смятую постель, уселся сверху и щекотал до тех пор, пока она не взмолилась о пощаде. Аллегра лишь для вида толкнула Лазара в грудь, радуясь, что сумела отвлечь его.
— Ты пахнешь вином, — капризно заметила она.
— А от тебя пахнет вишнями. Я люблю вкус вишен, — сказал он, целуя ее.
Обвив рукой шею Лазара, Аллегра жадно припала к его губам.
Он залился пьяным смехом, оторвавшись от ее губ.
— Каюта вращается. Я все еще пьян. — Он рухнул на нее всем своим весом.
— Ну не замечательно ли! — воскликнула Аллегра, спихивая его, чтобы глотнуть воздуха. — Ты должен быть на вахте через пять минут. Так и корабль потопишь.
— Ну и что? Мне все равно. Я хочу только тебя, — сказал Лазар тихим, глубоким голосом, пьяно улыбаясь и устраиваясь между ее ног.
— Я думала, ты злишься. Ты целый день избегал меня.
— Глупости. Я никогда не таю зла.
— Никогда? — Аллегра усмехнулась. — Разве не ты человек, одержимый местью? Разве не ты сжег город дотла? Он сердито посмотрел на нее:
— Мы утолим твою страсть к спорам позже. А сейчас для разнообразия займемся тем, что нравится мне. Обхвати меня ногами.
Она залилась краской.
— Нет!
— Ш-ш-ш, ну же, всего на минутку. Тебе понравится. С самой первой минуты, как увидел тебя, я мечтал о том, чтобы эти длинные, великолепные ноги обвились вокруг меня.
— Ты шутишь!
— О нет. Помнишь, как я затянул тебя в пруд у водопада? Тогда я все рассмотрел.
— Нет!
— Белый мокрый шелк, — прошептал Лазар. — Этого я никогда не забуду.
Аллегра видела желание в его глазах, прикрытых длинными ресницами, чувственные губы, влажные от ее поцелуев. Снова поцеловав Лазара, Аллегра обхватила его ногами.
— М-м-м, какая ты замечательная ученица, моя девственница. — Лазар прижался к ней всем телом.
Она лежала с легкой улыбкой на губах, бесстыдно наслаждаясь ощущением его тела между своих ног. И ей уже казалось вполне естественным еще теснее прижаться к нему. Да и вообще тетя Изабель говорила, что застенчивость — свойство провинциалов. Сейчас Аллегра наконец поняла, что это значит.
— Знаешь, у меня были нравственные принципы до встречи с тобой, — мечтательно сказала Аллегра. — А ты готов превратить меня в распутницу.
— Я уже сделал это.
Она негодующе фыркнула и опустила ноги.
— Расскажи мне свой сон.
Лицо Лазара потемнело, и Аллегра поняла, что отчаяние осталось в нем. Она видела, что он не готов еще рассказать ей все. Девушка ласково прикоснулась к его щеке.
— Это было чудовище? — спросила она. Он кивнул.
— Оно пыталось съесть тебя?
Когда Лазар наконец улыбнулся, Аллегра поняла, что очень легко могла бы влюбиться в него.
— Поговори со мной, — попросила она. — Что тебя мучит, мой Лазар? Я хочу помочь тебе. Я не буду тебя осуждать.
— Не могу, Аллегра. — Он посмотрел на нее с немой мольбой. Этот взгляд растопил бы сердце из камня. Гладя Лазара по щеке, она вглядывалась в его лицо.
— Не могу, — повторил он.
— Ничего, ничего, Лазар. — Проведя рукой по его волосам, Аллегра добавила: — Мой Лазар.
Он закрыл глаза и замер, когда она назвала его имя. Аллегра поцеловала его в губы.
— Лазар, — шептала она между поцелуями, — Лазар, мой спаситель. Мой неистовый, исчезнувший Принц-Пират, Лазар! — Она снова обвила его ногами.
Лазар страстно целовал ее.
А Аллегра, тая от его губ, скользящих по ее телу, в душе все же надеялась, что он не принц. Ведь вряд ли принцесса Николетт одобрила бы то, чем она сейчас занималась с ее женихом.
Лазар устремил на Аллегру жаркий взгляд и поцеловал ее обнажившееся колено. Он все выше поднимал ее юбки. Она нервничала, но не так, как ей следовало бы.
Лазар покрывал поцелуями нежную кожу на внутренней стороне ее бедра. И все выше поднимались юбки.
Он наклонил голову.
У нее вырвался возглас стыда, но тут же накатила волна наслаждения, и Аллегра закрыла глаза.
О, она знала, что ей следует остановить его, — то, что он делал с ней, было неприлично, — но как же восхитительно! Вскоре Аллегре, охваченной желанием, стало уже не до приличий. Мгновения летели, и только судорожно начав хватать воздух ртом, Аллегра поняла, что все это время не дышала от восторга и наслаждения.
Кто-то постучал в дверь, напоминая капитану о вахте, но он даже бровью не повел.
Аллегра снова закрыла глаза и тихо застонала, отдаваясь ему во власть, позволяя утолить желание, пробужденное им.
Она все выгибалась и выгибалась навстречу его языку, гладя его волосы, цепляясь за простыни, извиваясь от блаженства. Ее стоны смешались с криками, которые так нравились Лазару.
