это неприлично, но решила не упускать такой возможности. По крайней мере она таким образом сможет больше узнать о человеке, которому доверилась, решив спрятаться здесь.
Вытерев о юбку взмокшие ладони, София открыла крышку сундука и сразу же получила подтверждение своей догадке о том, что Гейбриел — кавалерийский офицер. Сверху лежал аккуратно сложенный темно-синий китель одного из гусарских полков, с ярко начищенными медными пуговицами и золотыми эполетами. Пара белых парадных перчаток и лайковые перчатки для верховой езды были заложены за его черный лацкан.
Каждая находка подтверждала правильность ее решения спрятаться в этом фермерском доме. Она уже чувствовала себя в безопасности, когда рядом такой отважный воин.
Немного сдвинув в сторону его форму, она торопливо заглянула глубже. Под формой было спрятано оружие: кавалерийский палаш с толстым прямым лезвием. Ее телохранители говорили, что для того, чтобы должным образом пользоваться этим оружием, надо обладать внушительной силой. Там были кинжалы и пистолеты, карабин, разобранное ружье со штыком. Еще какое-то странное оружие, которого она никогда прежде не видела: круглая штуковина, похожая на звезду, с лезвиями вокруг и какими-то надписями.
Потом она наткнулась на многоцветное полковое знамя… а на самом дне сундука были спрятаны медали за воинскую доблесть и отвагу.
Гейбриел открыл глаза, почувствовав чье-то присутствие. Он напряженно прислушался, потом расслабился, не ощутив ничего угрожающего. Он пребывал в состоянии глубокого покоя, но не спал. Мешали мысли о девушке, обнаруженной в сарае, которые одолевали его весь день. Ее красота разбудила дремавший в нем голод. Стараясь игнорировать свои плотские потребности, он переусердствовал с физической нагрузкой и немного перенапряг мышцы живота. Боже милосердный, сколько бы Гейбриел ни прожил, он никогда не забудет тот момент, когда взглянул вниз и увидел, что его пронзила смертоносная стрела.
Он должен был умереть.
Но он не умер. И вот живет.
У Гейбриела не было женщины с тех пор, как на мгновение он заглянул в бездну.
Именно поэтому Дерек направил к нему Софию. Его тело мучительно заныло при мысли о ней.
Восхитительная София. Соблазнительная София.
Непослушная, своенравная София, думал он и именно в этот момент увидел ее отражение в зеркале над камином.
Он привык никогда не утрачивать бдительность и установил свою ванну таким образом, чтобы даже в состоянии расслабленности видеть смежную комнату с помощью особым образом размещенных зеркал. Просто на всякий случай.
От старых привычек трудно избавиться.
Осторожно наклонившись, он взглянул сквозь приоткрытую дверь в зеркало, висевшее над каминной полкой. Там, в свою очередь, отразилось напольное зеркало в подвижной раме… и он увидел свою очаровательную цыганочку.
Видимо, она пыталась его обокрасть.
Глава 4
Наклонившись над открытым дорожным сундуком, София восхищалась находками, размышляя о своем новом работодателе. Она с благоговением взвесила на ладони большую серебряную военную медаль и провела пальцами по затейливому венку, украшавшему ее. Было бы очень заманчиво использовать человека вроде него в борьбе за собственное восстановление на троне ее страны.
«Никакой пощады», — вспомнила она. Это то, что надо.
Если рядом с ней будет такой закаленный в боях воин, враги, преследовавшие ее карету прошлой ночью, хорошенько подумают, прежде чем напасть на нее снова!
В благоговении покачав головой при виде доказательств его героических дел, она принялась укладывать медали туда, где их нашла, но неожиданно чья-то рука стальной хваткой взяла ее за предплечье.
Она испуганно вскрикнула, вскочила на ноги, и Гейбриел оттащил ее от сундука.
— Что ты здесь делаешь? — прорычал он, разворачивая ее лицом к себе. София испуганно заморгала. На нем было только полотенце, и он возвышался над ней словно разгневанный бог. — Отвечай мне!
Судорожно глотнув воздух, она попыталась отступить назад, но он ей этого не позволил, сжимая запястье словно стальным наручником.
— Ничего. Я… я… — Его нагота и внушительные габариты так подействовали на нее, что она начала заикаться. — Миссис Мосс приказала мне убрать вашу комнату!
Он прищурил глаза так, что остались синие щелочки, и пристально взглянул на нее.
— Выворачивай карманы, — приказал он.
— Что-о?
— То, что слышала. Выворачивай карманы — немедленно! — Он протянул раскрытую ладонь. — То, что взяла, клади сюда и убирайся.
— О чем вы? — пробормотала она. — Это неслыханно!
Он презрительно покачал головой.
— Знаешь, ты действительно та еще штучка. Я пытаюсь помочь тебе, а ты вот как мне платишь за это?
Боже милосердный! До нее постепенно дошло, в чем он ее обвиняет. Скорее всего она напрасно проявила излишнее любопытство, но наследная принцесса Кавроса не может быть воровкой!
Все это было слишком унизительно.
С другой стороны, она могла понять, почему он пришел к такому выводу. У нее упало сердце. Ситуация была не из приятных.
Ей очень хотелось бы назвать ему свое настоящее имя, чтобы он понял, что у нее нет необходимости красть, но протокол категорически запрещал это. К тому же, если бы она сейчас попыталась заявить, что является членом королевской семьи, он подумал бы, что она сумасшедшая.
— Ну? — продолжал он. — Тебе нечего сказать в свое оправдание?
Она возмущенно фыркнула. В конце концов, она не привыкла оправдываться ни перед кем, тем более перед каким-то простолюдином, перед солдатом, завернутым в полотенце.
— Я ничего не взяла, — коротко сказала она.
— Вот как? Тогда скажи, что ты здесь делала.
— Убиралась… Ладно, признаюсь: я проявила любопытство. Мне было интересно побольше узнать о вас. Насколько я знаю, это не преступление.
— Так-так-так, — пробормотал он, подходя ближе. — Ты удовлетворена тем, что узнала?
— Нет, — ответила она, высокомерно вскинув подбородок. — У меня осталось еще множество вопросов.
— Ты пытаешься уйти от ответа, — тихо сказал он. — И я тебе не верю.
— Вы называете меня лгуньей?! — воскликнула она.
— Да, — ответил он. — И воровкой.
— Вы негодяй, — сердито сказала она.
Она вздернула подбородок. Он прищурился.
— Не серди меня, София.
— Что вы собираетесь со мной сделать, майор? Достанете саблю и отрубите мне голову?
— Не дерзи мне, — сказал Гейбриел, удивленно глядят на нее. Пропади все пропадом! Он убрал с глаз долой все, что напоминало ему о прошлом, и не хотел, чтобы кто-нибудь вновь извлекал все это на свет божий.
Ему не нужно было, чтобы кто-нибудь вызывал воспоминания о том, каким злобным и жестоким он
