Алекса позаботится о том, чтобы отделаться от него, не предпринимая ничего опасного. Ей не придется ни стрелять в него, ни травить его ядом. Его нужно всего лишь подставить.
И сделать так, чтобы его уволили.
А это было совсем просто. За последние годы по настоянию Алексы были уволены несколько мужчин из окружения Софии. София всегда увольняла их, но не прогоняла ее. Принцесса была очень надежной защитницей.
К тому же ее высочеству было не так-то легко от нее избавиться! Они были обречены оставаться вместе. На это обрекли их семьи каждой из них, в которых теперь никого в живых не осталось. Придворные подчинялись, а члены королевской семьи покровительствовали им. Так жили многие поколения. Так было всегда.
Но Алекса устала прислуживать. Скоро, сказала она себе, она будет свободна.
Она пораскинет умом и будет ждать удобного случая. Она напишет тунисцу. И он скажет ей, что делать дальше.
Глава 14
А может быть, телохранители действительно были ни в чем не повинны?
Полтора дня спустя, когда гости уже разъехались, замок все еще убирали после бала. Гейбриел снова бодрствовал почти всю ночь, ожидая, что один из греческих телохранителей начнет действовать, однако ничего не происходило.
По правде говоря, ее люди еще теснее сплотились вокруг Софии. Они были так возмущены — или притворялись, что возмущены, — тем, что кто-то хочет причинить зло принцессе, что даже не заметили, что находятся под неусыпным наблюдением британских солдат из гарнизона, не говоря уже о самом Гейбриеле.
Им не терпелось добраться до пленника и разделаться с ним. Гейбриел, который терпеть не мог ложь, не знал, как долго ему удастся сохранить этот обман в тайне.
Сделав наконец перерыв в работе, он зашел в одну из утренних гостиных, окна которой выходили на тренировочную площадку. Моросящий осенний дождь затуманивал обзор из окна, но он остановился и стал наблюдать, как София оттачивает свое мастерство владения разными видами оружия, не сходя с коня.
На балу он принял ее за Афродиту, но сегодня, в этот по-осеннему серенький денек, она была в черной амазонке, а волосы были туго заплетены в косы. Сейчас она в большей степени походила на неистовую богиню-девственницу, охотницу Артемиду.
Он проследил за ней взглядом, когда она промчалась мимо галопом на гнедом коне, которого, как он тогда подумал, его цыганочка украла.
В замке был устроен тренировочный скаковой круг со сложными препятствиями и приспособление для стрельбы по мишеням. Чуть улыбнувшись, когда София проезжала мимо, он мысленно отметил для себя, какие советы можно было бы дать ей, чтобы она могла еще лучше отшлифовать свою технику. Он провожал ее восхищенным взглядом, пока она не скрылась за деревьями.
Если бы он только мог догадаться, о чем она думала!
Очевидно, что ее что-то беспокоило.
Может быть, это объясняется тем, что ей приходится жить под постоянной угрозой, подумал он.
В результате проведения Греческого празднества удалось собрать кругленькую сумму в триста тысяч фунтов на нужды народа Кавроса. Можно бы было надеяться, что София будет счастлива, узнав об этом, но, по правде говоря, она вела себя очень странно с тех самых пор, как он поцеловал ее на днях в подземной камере.
Он не мог бы объяснить, что на него нашло, но какое бы удовольствие он от этого ни получил, Гейбриел был недоволен своим поведением. Его железный самоконтроль дал сбой, а это ничего хорошего не сулило.
София, кажется, тоже вела себя отчужденно. К утру после бала она как-то отстранилась от него, а сегодня вообще вела себя как чужая.
Ему не следовало целовать ее, и он очень сожалел о том, что это произошло.
Она, возможно, пребывала в таком же смятении относительно характера отношений между ними.
А может быть, она просто думала о месье Датчанине, размышлял он, глядя в том направлении, куда она ускакала. Он искренне надеялся, что это не так.
Но Гейбриел был не дурак.
Какая-то часть его существа чувствовала, что он уже проиграл ее кронпринцу, или, вернее, ее долгу перед страной. Но с другой стороны, подумал он с тяжелым вздохом, от которого запотело оконное стекло, ее высочество, наследная принцесса Кавроса, никогда не принадлежала ему, чтобы можно было ее кому-то проиграть.
«Это пытка. Что мне делать? Эти двое мужчин нужны мне по-разному, но я не могу иметь их обоих».
Она была в смятении, и все это началось с поцелуя Гейбриела в подземной темнице. Она пришпорила коня, словно пытаясь убежать от необходимости сделать выбор.
Грязь летела из-под копыт, забрызгивая амазонку, а щеки замерзали от холодной измороси. Но она не обращала на это внимания.
Она ждала, когда от холодного воздуха прояснятся мысли, но это, видимо, не срабатывало. Проезжая легким галопом мимо круглых мишеней, она прицелилась из пистолета в одну из них.
Бах!
Она скорчила гримасу, увидев, что промахнулась, но порох отсырел от избытка влаги в воздухе. София быстро сунула пистолет в набедренную кобуру, подозвала гнедого и приказала собраться перед взятием барьера. Они взмыли над барьером и, благополучно приземлившись, поскакали по мокрой дорожке, причем дыхание и коня, и седока вырывалось на холодном воздухе в виде облачков пара.
София, упрямо стиснув зубы, заставила себя реально оценить ситуацию.
Как только Гейбриел согласился стать ее телохранителем, он сказал ей, что необходимо соблюдать эмоциональную дистанцию, иначе ситуация станет еще более опасной для них обоих.
А теперь то, о чем он предупреждал, не только случилось, но и становилось сильнее с каждым часом. Она влюбилась в него отчаянно, а в ночь бала он тоже потерял контроль над собой, что подтвердил его поцелуй. Хотя ее сердце переполнялось радостью, когда она видела: его чувства к ней стали такими сильными, что могут соперничать с его силой воли, — она испугалась последствий. Он сам же предупреждал ее, что сможет должным образом охранять ее только в том случае, если будет держаться на определенном расстоянии.
Теперь, когда это расстояние исчезло, ей стало страшно, что в следующий раз в случае нападения врагов чувства Гейбриела могут помешать ему здраво оценить ситуацию, заставят его сделать ошибку и он будет убит. Она этого не вынесет. Если этому не положить конец сейчас, то они оба могут быть уничтожены.
Она должна заставить Гейбриела покинуть ее. София уже и так слишком многого требовала от человека, а ведь он только что оправился от почти смертельной раны. Он заслужил возможность жить в покое и ничего другого не хотел, пока она не втянула его в свои проблемы.
Она вспомнила, как он ухаживал за котятами на ферме, и ругала себя за эгоизм, заставивший ее послать за ним. Что с ней такое случилось?
Об этом кронпринце, Христиане Фредерике, тоже надо подумать.
Мелькнула и исчезла мысль о бедной Клеопатре, зависевшей от капризов Цезаря и одержимой любовью к своему красивому полководцу Марку Антонию.
София чувствовала, что ведет себя не лучше, чем двуликая египетская королева. Ей так отчаянно хотелось, чтобы Гейбриел был рядом с ней, чтобы он снова присутствовал в ее жизни, что она пренебрегла
