– М-ммм, – мечтательно произнесла Эстрогена и принялась объяснять: – Этот нащь аккцент, как ти его называишь, обозначает совсем другое…
– Это просто жеманство! – радостно добавила Прогестерона.
– Ведь девушке это не возбраняется, не так ли? – кокетливо проговорила Эстрогена.
– Но зачем? – недоумевал Феромон.
– Видишь ли, вы, мужчины, думаете, что все француженки… как это называется?
– Нимфоманки, – пришла на помощь Прогестерона.
– А что, это неправда? – с недоверием спросил Феромон.
– Но разве вы не слышали о французском демографическом взрыве?
Вконец сбитый с толку Феромон озадаченно вздохнул:
– Эта встреча мне на многое открыла глаза.
Зато ему было о чем рассказать приятелям. Обычно в таких случаях Феромон бывал чрезвычайно красноречив. В конце концов, он ведь единственный видел эту жизнь такой, какая она есть. Феромон старался воспользоваться ситуацией на все сто и обращал внимание на все, даже самые незначительные, детали. Другие гормоны не возражали, да и что, собственно, им оставалось?
– …И совершенно очевидно, что у нашего Билла избыточный вес, маленькие поросячьи глазки и запах изо рта, – закончил он рассказ.
– И что все это значит? – спросил Тестостерон.
– Ничего хорошего.
Все были потрясены.
– Но сам он уверен, что неплохо выглядит, – заметил Адреналин.
– Вовсе нет, – вмешался Гистамин, который до того очень внимательно слушал. – Просто Билл уверен, что запах изо рта, двойной подбородок и все прочее можно компенсировать, если поскрести по подбородку бритвой и окунуться в лосьон за полчаса до свидания.
– А как же насчет француженок?… – продолжал Тестостерон, понимавший, что отныне ему придется жить в изменившемся мире. – Они что же, и впрямь вовсе не нимфоманки?
– Дружище, я так же потрясен, как и ты, – посочувствовал ему Феромон.
Гормоны замолчали. Им казалось, что весь мир сошел с ума. Адреналин пытался найти хоть какое-то рациональное объяснение происходящему, вспоминая былые дни:
– Но раньше у него были подружки. Их-то он привлекал?
– Или что-то вроде того…
– В университете у него была Сильвия, – пустил слюни Тестостерон, которому она нравилась до сих нор.
Все принялись вспоминать Сильвию, которая была башковитой, очень забавной и сексуальной. В то же время гормоны были согласны, что не многие женщины могут испытать оргазм только оттого, что им вслух читают томик Гарольда Пинтера [3].
– Она была прикольной, – продолжал Тестостерон. – Помните, как Билл и Сильвия вместе писали в кино?
– А потом их затошнило, и они блеванули в одно ведерко из-под попкорна, – подхватил Адреналин.
– А когда Билл проголодался, он полез в ведерко…
– Да-да, мы все прекрасно помним, – резко прервал воспоминания Гистамин.
– Эвелин никогда не позволила бы себе ничего подобного.
– Никто не позволил бы, кроме Билла.
– Она слишком зажатая.
– Эта Эвелин даже напиться нормально не может.
Все снова стали вспоминать старые добрые деньки.
– Билл никогда не забудет Сильвию, – вздохнул Феромон.
– Это просто невозможно, – фыркнул Гистамин.
Внезапно встрепенулся Тестостерон, который до того, казалось, напряженно о чем-то думал. Ему требовалось подтверждение собственным догадкам.
– А как же шведки? – спросил он – Шведки-то, точно все нимфоманки, ведь так?
– Ну, конечно, шведки – нимфоманки, – ответил ему Феромон.
– То есть все это касалось только француженок?
– Да, только француженок.
Глава 4
Биллу удалось соблазнить Сьюзи прогуляться до бара после работы. Главным образом, этому способствовало предложение обсудить кое-какие деловые вопросы. По этому поводу гормоны пребывали в полном замешательстве – в результате на Билла обрушился шквал неприятных симптомов: головная боль, сердцебиение и даже нервный тик, заставляющий его верхнюю бровь постоянно подпрыгивать.
Сьюзи казалась невозмутимой, правда, она не представляла, как долго может продолжаться эта встреча. Билл не сделал ровным счетом ничего, чтобы успокоить ее. Он промычал про бар что-то невразумительное, дважды позабыл, что она заказала, а когда сел за столик, тотчас вскочил обратно, якобы за меню. Девушка отказалась от ужина, но Билл так волновался, что не мог просто сидеть рядом с ней – ему постоянно надо было куда-то сбегать. В конце концов выяснилось, что еду сегодня не подают, – гормоны с трудом поверили в такое совпадение.
– Просто заставьте его сесть! – рявкнул Гистамин.
Весь вспотевший от беготни, Билл наконец уселся на свое место.
– Адреналин! Я просто глазам своим не верю, прекрати этот пот немедленно!
Гистамин был вне себя от ярости. Польза от этого свидания до сих пор представлялась ему сомнительной, но такое провальное начало доконало его. Словно для того, чтобы добить Гистамина окончательно, Билл начал со слов, которые не предвещали ничего хорошего:
– Вот что я хотел сказать, Сьюзи… Рад видеть тебя во внерабочей обстановке.
Несколько мгновений он изучающе вглядывался в ее лицо, потом сказал:
– Ух, ты! А я и не замечал, что у тебя нос проколот! Ты давно носишь этот гвоздик?
– Кретин, это не гвоздик! Это прыщ!!! – бушевал Гистамин.
Билл нагнулся, чтобы получше рассмотреть пирсинг:
– А что это? Это такая маленькая жемчужина? Сьюзи наконец вынуждена была признаться, что это в действительности был прыщ. Билл не расслышал ее слов и продолжал:
– Выглядит лучше, чем обыкновенный гвоздик. И крупный какой! Не болит?
– Только если выдавить! – заходился Гистамин.
– Это прыщ, – сказала Сьюзи громче.
Гормоны придали лицу Билла насыщенный красный цвет. Несмотря на то, что Сьюзи едва притронулась к своей водке и пиву, Билл поинтересовался, не хочет ли она еще чего-нибудь выпить. Сьюзи отказалась и. скрестив ноги, сказала:
– Билл, мне кажется, мы хотели обсудить какое-то дело…
– Дурной знак, дурной знак! – заволновался Тестостерон.
– А облом с пирсингом – это, по-твоему, доброе предзнаменование? – нагнетал обстановку Гистамин.
Трясущейся рукой Билл поднес стакан с выпивкой к губам.
– Так. Кто трясет его руку? – спросил Гистамин.
Адреналин захныкал – это было уже чересчур.
– Может, поедим чего-нибудь? – предложил Билл.
– Да на кой черт тебе это? – взревел Тестостерон. – Спроси, не хочет ли она перепихнуться!
У Феромона было предложение получше:
– Узнай, ложится ли она в постель, после первого свидания. Поинтересуйся, как далеко она готова пойти.
– Как далеко ты готова пойти? – спросил, наконец, Билл, сам не понимая, почему у него возник именно этот вопрос.
– Что? – озадаченно спросила Сьюзи.
