предложил свою помощь, завоевала ее сердце еще надежнее.
Нет, поняла она, глядя на Алека с большим уважением, это не тот человек, которому требуется ее защита. С тяжелым сердцем Бекки начинала сознавать, что Алек был прав: нравится ей или нет, но она нуждается в его помощи, даже если это несправедливо по отношению к нему.
Бекки тяжко вздохнула, понимая, что у нее совсем не осталось выбора, что придется проглотить свою гордость и пойти на нечто для себя неслыханное — просить о помощи. Довериться другому человеку.
Вдруг Алек резко шагнул к ней, обнял, улыбнулся уверенной мужской улыбкой и обхватил обеими руками за талию, словно показывая, что будет защищать ее всеми средствами. Бекки задевало, что теперь войну будет вести не только она сама, но вот Алек нагнулся, поцеловал ее в висок — казалось, его сила и близость окружили Бекки со всех сторон, — и она вдруг почувствовала себя в безопасности.
— Послушай меня, маленькая упрямица, — прошептал он и потерся носом о нос Бекки. — С этого момента давай вместе решать, как будет лучше для нас обоих. Может быть, я говорил слишком грубо. Ни один из нас не может указывать другому, что делать. — И сухо добавил: — Как бы нам того ни хотелось. Боюсь, у нас обоих слишком сильная воля, чтобы просто удовлетвориться словом «нет» вместо ответа.
И молодые люди обменялись слабыми, настороженными улыбками. Но они улыбались уже как сообщники.
— Я не стану навязывать тебе свадьбу, если ты перестанешь от меня удирать!
— Но, Алек…
— И кстати, не забывай, что мы вполне законно можем пожениться в Шотландии. Мое единственное условие то, что ты должна рассказать мне правду.
Обдумав эти слова, Бекки мрачно кивнула.
— Я хочу тебе рассказать. Но боюсь. Ты так рассердишься. Сделаешь что-нибудь необдуманное.
— Например что? — холодно осведомился он.
— Вызовешь его, — быстро сказала Бекки и открыла глаза.
— Куркова? Бекки кивнула.
— Я его не боюсь.
— А я боюсь. Я знаю, на что он способен. И тебе бы следовало, если уж ты такой умный. Ты знаешь, во скольких сражениях он участвовал?
Алек снова взял ее лицо в ладони и заставил смотреть себе в глаза. Он касался ее очень нежно, но в глазах отражалась буря.
— Что он тебе сделал?
Бекки сама удивилась, что при этих ужасных воспоминаниях к ее глазам подступили слезы, но Алек со своей мягкой настойчивостью был неумолим, от его требовательной заботы некуда было деться, и ее защитная раковина наконец дала трещину.
— Он… Он угрожал сам меня изнасиловать. Сказал, что преподаст мне урок, который я не скоро забуду, а потом выдаст замуж за какого-нибудь ужасного человека. Я не могла с этим смириться, — прошептала она, не сводя с него умоляющего взгляда. — Чтобы он был первым.
Ноздри Алека бешено раздувались.
— Вместо него я выбрала тебя, — призналась наконец Бекки. — Потому что ты был так добр ко мне, старался, чтобы я не боялась, и… рассмешил меня. А я уже много дней не могла даже улыбнуться. — Она так старалась не заплакать, что у нее дрожал подбородок. — Прости, если тебе кажется, что я тебя использовала, но я просто не могла позволить ему одержать надо мной такую победу. Он забрал у меня все, но свою гордость я ему не отдам.
Губы Алека превратились в жесткую белую линию. Бекки уже видела его раздраженным, видела сердитым, видела в смертельной готовности к схватке с казаками, но до сего момента не видела по- настоящему взбешенным.
Он не произнес ни слова. Отвернулся, прикрыл глаза, шумно вдохнул и с минуту старался успокоиться.
— Ты не знаешь, насколько он коварен. А я знаю. Алек, я видела, как он хладнокровно убил человека. Потому я отправилась к Уэстленду. Герцог является лорд-лейтенантом в западном Йоркшире. Я хочу, чтобы Михаила арестовали! Чтобы повесили.
— Так вот почему он за тобой охотится! Хочет заставить тебя замолчать раньше, чем ты успеешь обвинить его в преступлении?
Бекки отчаянно закивала: — Да!
— Что ж, теперь по крайней мере во всей этой истории начинает появляться какой-то смысл, — пробормотал Алек и отвел глаза, обдумывая положение.
Но тут Бекки заметила, что у него снова началось кровотечение, и сказала об этом. Алек уныло опустил взгляд на рану и заявил:
— Знаешь, если твое предложение помочь еще действует, то самое время. Рука болит бог знает как. У тебя есть что-нибудь, чем бы ее перевязать?
Бекки подумала, что он решился на это откровенное признание еще и затем, чтобы она успокоилась, очевидно, заметив, насколько ее напугал его немой приступ ледяного гнева на Михаила.
— Нижняя юбка, — фыркнув, ответила Бекки.
— Ну, тогда… — Алек едва заметно приподнял бровь и криво улыбнулся. — Может, мне повезет и я увижу твою щиколотку?
В ответ на лице Бекки стала медленно расплываться неуверенная улыбка, но она не отвела взгляда, лишь покачала головой:
— Алек, ты неисправим!
— И горжусь этим. — Алек шутливо подмигнул ей и фланирующей походкой отошел в сторону. А она осталась стоять, думая, как он умеет какой-нибудь мелочью поднять ей настроение — жестом, улыбкой, озорной фразой. И насколько он добр к ней, раз пытается это сделать. Он мог бесстрашно убить противника в поединке, но сердце у него золотое.
«Рыцарь, — думала она. — Он настоящий рыцарь».
— Пошли, ma petite. — И он так изящно взял ее руку, словно выводил в середину танцевального зала на великосветском балу. — Как ты и говорила, мы можем зайти в церковь и там присесть. Ты меня полечишь, а я тем временем послушаю, что именно ты видела.
Глава 6
Внутри было тихо и прохладно.
Пространство под белыми сводами прорезали солнечные лучи. Между скамьями красного дерева тянулся темный проход к простому алтарю. Прекрасная спутница Алека ободряюще улыбнулась, он бросил на нее сдержанный взгляд.
— Сюда, — пробормотала Бекки и взяла его за руку. Они прошли сквозь столбы танцующих в солнечном свете пылинок и оказались в полумраке бокового придела.
«Что за дева-воительница?!» — с иронией думал он, направляясь к тому месту, где Бекки предложила сесть — в кабинке, на скамье первого ряда. Девчонка чуть не выбила зуб Дрэксу и ударом колена едва не оскопила Раша, а он оказался таким дурачком, что решил, будто сможет остаться невредимым.
У малютки дар: она берет мужское тщеславие и возвращает его хозяину изорванным на куски. Как больно думать, что она сочла его безнравственным негодяем и лишь выбрала из двух зол меньшее!
Ее непосредственность обезоруживала Алека, а сила характера поражала. Получи она светское воспитание, вполне могла бы стать королевой лондонского сезона.
Алек с любопытством наблюдал за Бекки. Девушка поставила ногу на скамеечку для коленопреклонения, быстро огляделась — нет ли кого поблизости — и приподняла юбку. Показались край нижней юбки и соблазнительная щиколотка.
Алек стоял, положив руку на отполированную спинку деревянной скамьи, и с лукавой улыбкой наслаждался открывшимся зрелищем.
— Ты и в самом деле удивительная молодая леди, — заметил он.
Бекки тем временем старалась оторвать полоску ткани от своей нижней юбки, чтобы перевязать ему рану, и хмурилась, потому что никак не могла одолеть шов.
— Такая невинная и в то же время такая… своенравная.
