— Да, Алек, да! Не останавливайся!
— Никогда, Бекки, никогда!
Она увлекла его за собой, когда раскаленная игла кульминации пронзила все ее существо. Тело ее сотрясалось от сладких спазмов и в судорогах колотилось о бедра Алека. Кожа сделалась горячей и влажной.
Алек погрузил лицо в ее волосы и слепо следовал за нею в страну забвения. Несколько последних мощных бросков, и вот он уже в другом мире, где существовали лишь эта женщина, наслаждение и блаженная темнота.
— Бекки… — выдохнул он, пока она затихала в его руках. Он едва мог приподнять веки. По лицу скатывались капли пота. Объятие его постепенно становилось .не таким властным, оно все больше выражало смиренную благодарность. Еще не разомкнув их связь, он ласково поцеловал плечо, в которое несколько секунд назад вонзался зубами в любовном экстазе. — Ты ангел, волшебница. — Алек наконец оторвался от нее. Бекки тихонько вздохнула. — С тобой все в порядке?
Бекки кивнула. После столь яростного соития Бекки вдруг охватило смущение. Алек заметил, как она залилась краской, и усмехнулся. Она восхитительна, в ослеплении думал он.
— Иди сюда. — Он попытался немного привести в порядок ее разорванное платье, застегнул панталоны и с тревогой заглянул Бекки в глаза. — Хочешь поговорить сейчас?
Бекки приподняла отяжелевшие веки, поймала его взгляд.
— А ты?
Алек мрачно кивнул. Может, если он перестанет убегать от своих демонов, а смело посмотрит им в глаза, прошлое утратит свою страшную власть над ним? Да, настало время покончить с этим и открыто принять последствия прошлых поступков.
Бекки взяла его лицо в ладони, прислонилась щекой к его щеке. Ее длинные ресницы щекотали ему кожу.
— Алек, что бы это ни было, вместе мы справимся.
Он обнял ее, прикрыл глаза и стал молиться, чтобы это не оказалось просто красивыми словами, потом, держа на руках Бекки, поднялся на ноги.
Она сомкнула руки у него на шее и не отводила взгляда от его глаз, пока Алек медленно нес ее по лестнице вверх, в их летнюю спальню.
— Я вырос, привыкнув только к победам. Победы… Да, я всегда был победителем. Но видишь ли, года полтора назад я попал в полосу неудач за карточным столом. Очень… впечатляющую полосу, надо сказать.
Несколько секунд он помолчал, потом начал свое признание. Его низкий голос долетал до Бекки из плотной тени с его стороны летней кровати. Они оба переоделись на ночь, и каждый лег на свой отдельный матрас их разделенной надвое кровати, которая уже послужила молчаливым свидетелем множества ночных перешептываний.
Комнату заливал лунный свет, легкий ветерок шевелил шторы. Бекки повернулась на бок и вглядывалась в мускулистый силуэт Алека.
— «Фараон» и кости, — продолжал он, тяжко вздыхая. — Азартные игры стали для меня сладким ядом. Там нет никакой стратегии. Просто выкладывай деньги и смотри, что с ними будет. Мне нравилось выигрывать именно в таких играх.
— Почему?
— Не знаю. От этого я чувствовал себя… избранником судьбы. Возлюбленным богини удачи. Мессией, как бы абсурдно это ни звучало. — Зашуршала подушка. Это Алек покачал головой, глядя на раскинувшийся над головой балдахин. — Но, как можно догадаться, если, выигрывая, я считал это благословением, то, начав проигрывать, стал ощущать себя проклятым. Я продолжал думать, что все могу повернуть вспять. Как будто это была проверка, некое испытание. Я не желал бросать. Еще один поворот диска, одна карточная сдача. Я маниакально стремился возвратить свой золотой статус.
Он снова лег на спину, заложил руки за голову и стал смотреть в темноту.
— Чем больше я трепыхался, стараясь поправить дело, тем хуже становилось положение. Беда уже начала обретать форму, но я отказывался признать поражение. А потом дела пошли совсем… интересно.
— Что произошло?
— Некоторые из кредиторов прослышали о моем положении и стали буквально колотить в дверь. Я занял у друзей все, что можно, и ничего не вернул. Я не мог заставить себя попросить еще хоть пенни. Даже у разорившегося картежника есть гордость. Я был так зол на себя, так себе противен! — Голос Алека зазвучал тверже. — Судебные приставы поджидали меня у дверей, чтобы оттащить в долговую тюрьму. Бекки молча слушала.
— Знаешь, я понимал, что если позволю запереть себя в тюрьме, это будет конец лорда Алека Найта, капитана лондонских повес, — цинично проговорил он. — Плохо уже и то, что удача необъяснимым образом от меня отвернулась, я проигрывал каждый день, но долговая тюрьма превратила бы меня в изгоя общества. Светская жизнь может быть пустой, но, видит Бог, другой жизни я не знаю. В то время я был не в состоянии ясно мыслить, — признался он в темноте. — А потому я пошел и сделал нечто… невероятно глупое.
— И что это было? — прошептала Бекки.
— Взял взаймы у мистера Данмайера. — Алек перекатился на бок, облокотился на подушку и лег щекой на руку. Его глаза поблескивали в серебристом свете луны. — Это подпольный делец, почти преступник. Ему принадлежит полдюжины подпольных игорных домов в Ист-Энде. Бордели. Пивные, в которых к тому же проводятся петушиные бои. Он содержит целую армию подонков, которые толкутся вокруг профессионального бокса, принимают ставки. Я знал, что связываться с ним — самоубийство, но как последнее средство спасения этот вариант имел, скажем, некую привлекательность, а потому я подписался в нижней строке — дал расписку.
— Ох, Алек. — Бекки задрожала, вспоминая о судьбах всех этих картежников. О них так часто писали газеты: кто застрелился, кто повесился, разорившись дотла. О подобных финалах писали равнодушно и спокойно, как о самом обычном деле. Дело чести, и все.
— Но я все еще не мог отказаться от надежды, — продолжал Алек. — За ссуду с меня потребовали просто возмутительные проценты, но я был абсолютно уверен, что удача непременно ко мне вернется. И вот, как только деньги Данмайера оказались в моем кармане, я расплатился с некоторыми долгами и избавился от судебных исполнителей, но когда настало время первой выплаты по займу… — Алек угрюмо покачал головой. — Я не смог заплатить.
— О Боже! — тихонько прошептала Бекки, не сводя глаз с возлюбленного.
— Данмайер не стал ждать, он тут же послал ко мне своих громил. Однажды ночью они схватили меня, когда я возвращался домой с вечеринки, один и пьяный. Я отбивался как мог, но был не в форме. Будь я трезвым, то наверняка сумел бы их проучить, но, откровенно говоря, я был пьян в стельку. Они вдоволь покуражились. Колотили меня головой об землю, потом один из них прыгнул мне на лодыжку и сломал ее — в качестве предупреждения.
— О, дорогой! — Бекки поднялась, шагнула через проход и присела на край его кровати, с удивлением и страхом глядя в лицо Алека.
Алек тоже привстал, сел на кровати, опираясь спиной об изголовье и согнув одну ногу в колене. Он по-прежнему был без рубашки.
— Я буквально уполз от них, спасая свою жизнь. Условия, которые они мне поставили, делали меня абсолютно беззащитным. Я спрятался в Найт-Хаусе. На несколько недель, пока заживали мои раны. — Алек взял Бекки за руку и опустил глаза. — Разумеется, громилы Данмайера нашли меня очень быстро. Однажды вечером я сидел на террасе и играл в шахматы с мисс Карлайл. Они подошли к ограде сада и сказали, что я не могу прятаться здесь вечно и что когда я выйду наружу, то могу считать себя покойником. К этому времени я, разумеется, пропустил еще несколько выплат.
Бекки сочувственно погладила его по плечу.
— К несчастью, Лиззи слышала весь разговор. Помнишь, я тебе про нее говорил? Подруга моей сестры.
