дыхание. На мгновение я даже не могла поверить, что у нас в самом деле свидание.
Он перегнулся и, улыбаясь мне, толкнул пассажирскую дверцу джипа. Я забралась в машину. И испугалась, что вот-вот задохнусь от избытка воздуха.
Мы и до этого бывали одни, но всегда в общественных местах. Сидя рядом с Джеймсом, глядя на его руки, сжимающие рычаг переключения передач, я чувствовала себя так, словно нас только двое на Земле.
— Думаю, мы поедем в пиццерию, — сказал Джеймс, когда мне наконец-то удалось дрожащими руками пристегнуть ремни.
— Звучит заманчиво, — неуверенно ответила я.
Несколько минут мы ехали молча. Над нами уже мерцали звезды. Я подняла глаза и отыскала самую яркую.
«Звездочка яркая, звездочка светлая,
Та, что я первой сегодня увидела,
Хочу, чтобы ты для меня вот что сделала…
Хочу выиграть пари у Кейна. Я готова влюбиться», — подумала я. Для пущей важности зажмурилась и представила себе звезду.
Когда я открыла глаза, Джеймс глядел на меня, и на лице его было восхищение.
— Смотрю на тебя и вздыхаю, — произнес он. — Ты прекрасна.
Сердце сильно забилось. Джеймс процитировал строчку из «Застольной песни» Уильяма Батлера Йитса — того самого стихотворения, которое я ему выбрала несколько недоль назад. От его низкого и хриплого голоса холодок пробежал у меня по спине.
В заведении, куда мы приехали, подавали потрясающие пиццы. Это было популярное место для свиданий. Я бывала здесь миллион раз с Кейном и Эллен и всегда тайно завидовала парочкам, которые сидели в отдельных кабинках, располагавшихся вдоль стен ресторанчика.
Когда мы с Джеймсом входили в пиццерию, я просто сияла. Все девчонки будут пялиться на нас, желая быть на моем месте.
Направляясь в кабинку в углу, Джеймс слегка приобнял меня. Даже через ткань платья я ощущала на своей коже тепло его ладони.
— Я люблю с перцем, — сказал он, когда мы уселись.
Я взглянула в закатанное в пластик меню. Мы с Кейном всегда заказывали комбинированные пиццы. Больше всего любили с баклажаном, беконом и грибами.
— Отлично. Я тоже.
Джеймс откинулся назад и положил руки на стол. Не зная, что сказать, я сделала то же самое. Вдруг он вновь подался вперед.
— Значит, у вас с Кейном Парсоном ничего нет? — спросил он.
Я остолбенела.
— Что?
— Ты и Парсон. Все в школе знают, что вы неразлучны.
Я не могла удержаться от смеха: за последние два года у Кейна было никак не меньше двадцати подружек. И неужели Джеймс думает, что я могу обманывать своего парня, встречаясь с кем-то на стороне?
— У Кейна куча девиц, но я определенно не из их числа. Мы просто друзья.
Джеймс сделал заказ официантке, затем вновь повернулся ко мне.
— Не думаю, чтобы представители противоположных полов могли быть друзьями, — сказал он. — Тут всегда есть некая… неловкость.
— Но только не у меня, — быстро проговорила я.
Мне не терпелось сменить тему, но в то же время было очень любопытно узнать, что народ говорит о нашей дружбе с Кейном. Неужели все верят в то, что мы влюблены друг в друга? Неужели они вообразили, что я сижу и терпеливо жду, пока он крутит с очередной девчонкой? Для меня это было оскорбительно. Я всегда считала себя сильной и хладнокровной, а вовсе не такой девушкой, которая довольствуется вторым местом. Но, возможно, другие видят меня иначе. Может, они считают меня томящимся от любви щенком.
— По крайней мере, я знаю одну вещь, — сказал Джеймс, беря мою руку.
— Какую?
Лишь только я почувствовала, как его сильные пальцы сжимают мои, мысли о Кейне моментально вылетели у меня из головы.
— Что мы с тобой никогда не будем друзьями.
Его карие глаза блестели, алые губы непреодолимо влекли.
— Почему? — прошептала я.
— Потому что я всегда хотел тебя поцеловать. И сейчас хочу.
Как раз в этот момент вернулась официантка с нашей газировкой. Ее приход сбил настроение, но я уверена, что мои щеки пылали. Н не знала, как воспринимать то, что говорил Джеймс. С одной стороны, я даже и мечтать не могла о таком… С другой, мне все это казалось не вполне реальным. Я всегда думала, что зарождающийся роли и должен быть сродни катанию на «русских горках». Я воображала себя с волнением ожидающей поэтичных слов и горящих взглядов. Однако Джеймс, почти совсем не зная меня, казалось, стремился к телесным отношениям. Он что, действительно имел в виду то, что сказал?
Через несколько минут официантка поставила на стол наш заказ. Я смотрела, как Джеймс отрезает ломоть пиццы и откусывает здоровенный кусок, и меня мучила одна мысль: если Джеймс — такая возвышенная натура, как я себе представляю, то почему он хочет меня? В конце концов, ни у кого еще не возникало подобного желания.
Несмотря на то, что меня продолжало мутить от волнения, я тоже съела кусочек пиццы. Правда, под пристальным взглядом Джеймса чуть не подавилась сыром. Он застрял у меня в горле, и я едва могла дышать. Я прокашлялась, после чего сделала большой глоток колы. Ну так, если я и привлекала Джеймса до сих пор, то теперь-то, наверно, никаких шансов не осталось. Эта мысль странным образом взбодрила меня. Я всегда любила испытывать свои силы.
— Ну, Джеймс, и что ты теперь думаешь об уроках писательского творчества? — спросила я, спеша перейти к более безопасной теме.
— Писать — это классно! — ответил Джеймс.
— Ты так думаешь?
— Ага. Я собираюсь сочинить несколько песен для ансамбля. Обычно их пишет Марк, но у него слова какие-то глупые, — он отрезал еще кусок и взял салфетку.
— Здорово. Мне бы хотелось иногда читать тексты твоих песен — конечно, если ты захочешь.
— Возможно, я придумаю песню о тебе.
Я вновь почувствовала, что заливаюсь краской. Уставилась в тарелку и принялась сосредоточенно есть. Я не очень-то умела флиртовать, и как ни напрягала мозги, не могла найти подходящего ответа.
Казалось, Джеймс был доволен, что можно просто молча поесть, поэтому я позволила себе переключиться на доносившиеся до меня чужие разговоры. Когда я нервничаю, то считаю полезным сконцентрироваться на чем-нибудь постороннем. Этой штуке меня научила мама.
Я прислушалась к тому, о чем говорят в кабинке позади нас. Первый голос, по-моему, принадлежал девочке, похожей на ученицу частной школы, — я заметила ее, входя в ресторанчик.
— Папан на месяц забрал у меня кредитную карту. Взбесился, когда я на прошлой неделе купила новую кожаную куртку. Он такой жестокий!
У меня глаза на лоб полезли. Да меня бы на целый год заперли в моей комнате, если бы я воспользовалась папиной карточкой.
— Ну, дает! — ответил ее спутник. — Неужели он не знает, что без карты ты практически не человек?
— А что я могу сделать? Он не понимает, что значит быть молодым. Может, мне привлечь его за пренебрежение родительскими обязанностями?
Я громко прыснула. Эти двое — словно персонажи второсортного фильма. Интересно, они в самом деле
