которые были моей семьей. Но в то же время я вдруг ощутил от них странную отчужденность. Наши лица впервые показались мне некрасивыми. Каждая из фотографий имела смысл, но все вместе, разбросанные по столу в гостиной, они были лишь случайными фрагментами жизней трех человек. Единственным, что их упорядочивало, придавало хоть какую-то логику, было наше взросление и старение.
Я вышел на улицу и пошел в сторону порта. Мне нужно было оказаться у моря: я надеялся, что там мне станет легче дышать. И действительно, морской ветер немного успокоил меня. Я сел на скамейку и стал наблюдать за заходившими в порт кораблями. И тут я ее увидел. Деревянная яхта «Морская птица» проплывала мимо берега, не сворачивая к гавани. Окошко рубки было освещено. На носу корабля был прикреплен небольшой фонарик, его лучи отражались в воде. Я дождался, пока яхта скроется за мысом, и пошел домой. На следующее утро я вернулся в столицу. Теперь я знал, что мне нужно делать.
С тех пор я путешествую. Я вышел на пенсию, живу очень скромно и могу позволить себе ежегодные дальние поездки. Я должен разъезжать по миру, потому что «Морская птица» редко заходит дважды в один и тот же порт. Я побывал во многих городах, но невнимательно осматривал их достопримечательности. Я приезжаю, чтобы дождаться «Морской птицы». И еще не было случая, чтобы она не появилась.
– Но позвольте, – впервые за это утро я решился прервать моего собеседника, – река, на которой мы сейчас находимся, изобилует порогами – вы сами видите. Готов держать пари, что даже шлюзы ее мелководны. Ни одно морское судно не сможет здесь пройти.
– Это мелочи, – возразил он. – Дело совсем не в этом. Раньше я тоже так думал и выбирал для своих поездок города, лежащие на берегу моря. Однажды я провел два дня, сидя в портовом ресторанчике одного городка на западе Франции, вот примерно как сейчас. Я пришел уже было в отчаяние: мне никогда не приходилось ждать ее так долго. На третий день я вдруг почувствовал себя плохо и вынужден был вернуться в гостиницу. Проходя мимо фонтана в каком-то сквере, я присел отдохнуть. Была поздняя осень, небо было затянуто тучами. В фонтане плавали кораблики с разноцветными парусами – синими, зелеными, оранжевыми. Их давал детям напрокат стоявший неподалеку человек с тележкой – два франка за полчаса. На каждом парусе был отпечатан номер – чтобы не перепутать. И тут я заметил, что один кораблик немного отличается от других. Вместо номера на парусе была выведена надпись: «Le voilier». Это была она, «Морская птица»! Я все-таки увидел ее.
Незнакомец замолчал, пристально глядя в окно. Дождь почти перестал, и проплывавшие мимо нас корабли было хорошо видно. По большей части это были небольшие баржи.
– А вот и ты. – Я едва расслышал, как он это сказал.
На реке показался прогулочный катер. Все скамейки на нем пустовали. На палубе был лишь человек в желтом клеенчатом плаще с капюшоном. Он стоял, облокотившись на бортовой поручень, курил и смотрел на воду. «The Sea Bird», – прочитал я надпись над якорем.
– Что ж, мне пора, – сказал незнакомец, – простите, что отнял у вас столько времени.
– Постойте! – окликнул я его, но мой собеседник уже направлялся к выходу и, казалось, не слышал меня. И это, наверное, было к лучшему, поскольку я и сам не знал, что же я хочу ему сказать.
Намеченные на тот день переговоры прошли неудачно. Я не мог собраться с мыслями. Возможно, сказалась бессонная ночь. Когда я вернулся в свой город, мой шеф объявил мне, что очень недоволен моей работой и мне стоит подыскать себе другое место. Узнав, что в Морском управлении освободилась вакансия архивариуса, я поступил на эту должность. С тех пор я провожу время за чтением бортовых журналов и таможенных ведомостей. Что ж, теперь я, по крайней мере, не должен поддерживать контакты с людьми, которые мне безразличны. Так что от моего увольнения я, скорее, выиграл. Я часто вспоминаю тот осенний день в Праге и моего случайного собеседника. Прошло уже много лет, и его, боюсь, больше нет в живых. Но, понимая это, я странным образом продолжаю думать, что он путешествует по разным городам и встречает свою «Морскую птицу». И она каждый раз приплывает к нему, и на ней горят огни и развеваются разноцветные флаги.
Алексей Карташов
Остров
В тот день Ганс проснулся первым. Лежал, приоткрыв глаза, смотрел на беленую стену и пытался удержать за хвост сегодняшний сон. Вспомнил наконец канву и снова удивился – насколько все было в этом сне реалистично и как логично сплетались все кончики сюжета. Прислушался – снаружи было тихо, Гретель не звенела чашками, не напевала своих странных мелодий. Протянул руку влево и улыбнулся – вот же она, рядом, лежит, закутавшись в простыню с головой, тихонько посапывает.
Раз уж удалось проснуться раньше, пойду сварю кофе, подумал он. Осторожно, чтобы не разбудить, встал, натянул вылинявшие шорты, выскользнул за дверь на террасу. Солнце только что выглянуло из-за Миндального холма, значит, время восемь пятнадцать.
Он прошлепал босыми загрубевшими подошвами по прохладному камню в дальний угол террасы, над самым садом, и разжег плиту. Пора было идти вниз, в город, за баллонами, но на сегодня-завтра газа еще должно было хватить.
Ганс не спеша крутил ручку кофейной мельницы и чуть щурясь смотрел вниз – через просторный сад с десятком деревьев и зеленой короткой травой, на плавный серпантин, на город и на Адмиралтейскую бухту. Море сегодня было совсем тихим, зеркальным, и только расходились клином волны от узкой рыбачьей лодки, возвращавшейся с утренним уловом.
– Доброе утро, Ганс! – Хозяйка выплыла из-за угла, за ней следовала чернокожая служанка с корзиной белья на голове. Миссис Ройс содержала свой небольшой пансион в идеальном порядке, не жалела воды на стирку и мытье полов, хотя даже и ручьев на острове не было – собирали в огромные бочки дождевую воду, по хитроумным желобам стекавшую с плоских крыш. Заканчивался сухой сезон, бочки были полупустыми и гулко отзывались, если стукнуть кулаком по нагретому железному боку.
Ганс и Гретель жили в пристройке с отдельным входом, не платили за пансион – да и нечем им было. Помогали миссис Ройс: Ганс возил из порта припасы, покупал рыбу, пилил и колол дрова, Гретель работала в саду. Сегодня, кажется, был выходной, но Ганс точно не помнил. Дни были слишком похожи один на другой.
Кофе начал приподниматься темным куполом, когда дверь скрипнула и Гретель высунула встрепанную голову.
– А, почуяла запах?
– Да! Налей мне, сейчас приду!
Через минуту она появилась, в наброшенном саронге, с коробкой самодельных сигар, примостилась у столика, с наслаждением закурила. Дым поднимался вертикально вверх.
– Что тебе сегодня снилось? – спросила она. – Интересное или страшное опять?
– Нет, не страшное совсем. Но странное, да.
– Расскажешь? Или там опять были посторонние девушки?
– Да ну тебя! Не было девушек. Но я жил в очень странном здании.
– Один, что ли?
– Да, один. Вернее, с соседом – у нас была у каждого комнатка, в половину нашей, и общий душ и туалет.
Гретель поморщилась, видимо представив, как это – общий душ с неизвестным соседом.
– А что было у тебя в комнате?
– О, это я хорошо помню. Кровать, очень узкая. На одного человека. Даже тебя бы рядом не втиснуть.
– Перестань льстить, я же знаю, что я толстая.
– Совсем не толстая. Да, так вот. Еще был столик вроде нашего, с лампой под зеленым абажуром. Два стула. И высокий шкаф, а в нем на полках стояли книги. Очень много книг!
– Сколько?
– Ну, меньше, конечно, чем в библиотеке в городе. Но думаю, штук двести было.
Она слушала недоверчиво, чуть наклонив голову.
– И все разные. Я помню, что на средней полке, куда легче всего дотянуться, стояли толстые, потрепанные книги. Нужно было очень быстро их читать и запоминать. Это было тяжело, я нервничал.
– Почему? Кому нужно было запоминать? Зачем?
