— Я не такой беспомощный, как ты думаешь, — ответил отец. — Оставайся за столом.
Лэс попытался улыбнуться.
— Я приготовил для нас яичницу с ветчиной, — сказал он.
— Я не голоден, — ответил отец.
— Отец, ты должен хорошо позавтракать.
— Я никогда не завтракал плотно, — резко бросил отец, — это вредно для желудка.
Лэс закрыл глаза на секунду, и на его лице промелькнуло выражение полного отчаяния.
«Зачем я поднялся? — убито думал он. — Мы ведь все время спорим друг с другом. Но нет, нет, я буду бодрым, чего бы мне это не стоило».
— Хорошо спал ночью, отец? — спросил он.
— Конечно, спал всю ночь, — ответил отец. — Я всегда хорошо сплю. Неужели ты думаешь, что я не спал из-за…
Он неожиданно смолк и повернулся к Лэсу.
— Дай часы, — потребовал он.
Лэс тяжело вздохнул и подал отцу часы. Тот взял их и секунду внимательно изучал. Губы его шевелились.
— Дрянь работа, — сказал он. — Дрянь. — Он осторожно положил часы в боковой карман пиджака. — Я принесу тебе целое стекло, — пробормотал он. — Небьющееся.
Лэс кивнул:
— Это будет превосходно, отец.
Кофе был готов, и Том разлил его в чашки. Лэс встал и выключил автоматический нагреватель. Сейчас ему хотелось яичницы с ветчиной.
Он сидел за столом напротив отца и чувствовал, как кофе живительной струей вливается в горло. Кофе был ужасным, но он знал, что ничто в мире не покажется ему вкусным в это утро.
— Когда тебе нужно быть там? — нарушил он молчание.
— В девять, — ответил Том.
— Ты по-прежнему не хочешь, чтобы я подбросил тебя туда?
— Что ты, не надо, — сказал отец таким тоном, будто успокаивал надоедливого ребенка. — Подземка вполне надежна, и я буду там вовремя.
Молчание снова нависло над ними в те долгие минуты, пока Том медленно и размеренно пил кофе.
Лэс нервно сжал губы и, чтобы скрыть их подрагивание, заслонил рот чашкой.
«Говорим, — думал он, — говорим о машинах и о подземках, о расписании экзаменов, в то время, как оба знаем, что сегодня Том может быть приговорен к смерти».
Он зря встал. Гораздо лучше было бы проснуться и обнаружить, что отец уже ушел. Он хотел, чтобы это произошло сразу. Он хотел проснуться утром и увидеть, что комната отца пуста, два костюма исчезли и исчезли черные туфли, носки, подвязки, подтяжки, бритвенные принадлежности — все эти безмолвные свидетельства ушедшей жизни.
Отец встал из-за стола.
— Я ухожу, — сказал он.
Глаза Лэса нашли стенные часы.
— Но сейчас только без четверти семь, — с трудом выдавил он. — Тебе ведь нужно…
— Я хочу быть там пораньше, — твердо сказал отец. — Никогда не любил опаздывать.
— Но, Бог мой, до города добираться от силы час, — сопротивлялся Лэс, ощущая неприятное покалывание в желудке. — Еще рано, отец.
— Все равно.
— Но ты же ничего не съел.
— Я никогда обильно не завтракал, — начал Том. — Это вредно для…
Лэс дальше не слушал — это были любимые слова отца о необходимости иметь твердые жизненные привычки, о том, что вредно и полезно для пищеварения… Он чувствовал, что леденящий душу ужас охватывает его с головы до ног, и ему хотелось вскочить, обнять старика и сказать ему, чтобы он не думал о тесте, потому что это не имело значения, потому что они любят его и будут о нем заботиться.
Но он молчал. Он не смог вымолвить слова, даже когда отец у кухонной двери повернулся и сказал:
— Увидимся вечером, Лэсли. — Голос был нарочито безразличен, и, чтобы достичь этого, ему, наверное, пришлось напрячь свои последние силы.
Дверь захлопнулась, и ветерок, достигший лица Лэса, казалось, проник до самого сердца.
Неожиданно всхлипнув, он вскочил и бросился вдогонку за отцом. Когда он открыл дверь из кухни, старик был еще близко.
— Отец!
Том остановился и удивленно обернулся. Лэс шел через столовую и слышал, как шаги печатались в его мозгу — один, два, три, четыре, пять… Он остановился перед отцом и выдавил на лице дрожащую улыбку.
— Желаю удачи, отец, — сказал он. — Я… увижу тебя вечером. — Он чуть было не произнес: я буду думать о тебе — но не смог.
Отец слегка наклонил голову и кивнул, как это делают при встрече малознакомые люди.
Лэс не мог пойти на работу. Он позвонил и сказался больным. Терри никак не среагировала на то, что он остался дома. Она вела себя так, будто для него было вполне естественным сидеть дома.
Целый день он провел в гараже, начиная и тут же бросая разные дела.
В пять он прошел на кухню и выпил пива, пока Терри готовила ужин. Он ничего не говорил. Он ходил по комнате взад-вперед, бросая изредка взгляд на затянутое облаками небо. С утра пахло дождем.
— Интересно, где он, — наконец нарушил он молчание, возвращаясь в кухню.
— Вернется, — сказала Терри, и на секунду ему показалось, что в ее голосе мелькнуло негодование.
Но он знал, что это ему только почудилось.
Приняв душ, он переоделся. Было без двадцати шесть. Дети вернулись с прогулки, и сейчас вся семья ужинала. Лэс заметил место, приготовленное для отца, и подумал, что Терри сделала это, чтобы угодить ему.
Но кусок не лез ему в горло. Он продолжал разрезать мясо на все более мелкие куски и намазывал масло на картофель. Но не ел.
— Отец, если дед не пройдет экзамен, у него будет месяц в запасе, не так ли?
Лэс почувствовал, как напряглись его мышцы, и уставился на старшего сына… «У него будет месяц в запасе, не так ли?»
— Ты о чем? — спросил он.
— Я в книгах прочел, что старикам после провала на тесте позволяется жить еще месяц. Это правда?
— Нет, — вмешался Томми. — Бабка Гарри Сэнкса получила повестку через две недели.
— Откуда ты знаешь? — спросил Джим своего девятилетнего брата. — Ты что, видел ее?
— Нет, не видел, но Гарри мне сам об этом сказал.
— Замолчите!
Дети посмотрели на белое лицо отца.
— Не будем говорить об этом, — сказал он.
«Смерть деда для них ничего не значит, — думал с горечью Лэс, — совсем ничего». Он проглотил подступивший к горлу комок и попытался унять охватившее его напряжение. «А почему это должно волновать их? — говорил он самому себе. — Время переживать для них еще не пробило. Так зачем же принуждать их думать об этом? Это время скоро наступит и для них».
В десять минут седьмого хлопнула входная дверь. Лэс вскочил так резко, что опрокинул бокал.
— Лэс, не надо, — быстро сказала Терри.
И он знал, что она права. Отцу не понравилось бы, если бы он бросился к нему прямо из кухни с
