показать зеркалу язык, оно отвечает тем же. Смотрите, вот он я: вот моя бритая голова, вот косые глаза, вот нитка слюны изо рта. Любуйтесь.
Джереми смотрел на собственные передвижения в очереди к гробу. Вот он у изголовья, вот он обходит гроб, вот подбегает к мертвецу и целует его в лоб. Джереми сидел перед комиссаром Кампаски и улыбался.
«Смотри внимательно», — сказал комиссар.
Камера ведёт Джереми. Вот к нему подбегают рослые охранники, бросают его на землю, разбивают лицо об пол. Вот его волокут в машину. И вдруг камера резко переключается. Перед нами — Карло Баньелли, сидящий в гробу. Живой.
«Ты знал, что он жив?»
Это синдром «Секретных материалов». Если Малдер видит что-то, выходящее за рамки нормального, он тут же рвётся это исследовать. Он хочет заглянуть в самые секретные правительственные документы, найти всё, что скрывается от обычного человека. Хотя это расследование никому не нужно. Это просто от отсутствия у него допуска требуемого уровня, и не более того.
Кампаски — такой же. Ему очень хочется забраться туда, куда иной раз не допускается сам Папа Римский. Это подземелья и архивы Ватикана. Это скрижали Завета где-то под собором Святого Петра. Это тайны египетских пирамид. Добро пожаловать в «Код да Винчи» Дэна Брауна. Кампаски впервые почувствовал себя так близко к легенде.
Он ждал ответа. Но Джереми Л. Смит, ваш Мессия и Спаситель, не сказал ничего хорошего. Он взял со стола декоративную чернильницу из дутого стекла и со словами: «Пошёл на хрен, урод», — запустил в голову комиссару.
Когда кардинал Лючио Спирокки вошёл в комиссариат, всё уже успокоилось.
«Сюда», — холодно сказал ему Кампаски. Комиссар прижимал ко лбу компресс. Кардинал не стал спрашивать, что случилось. Он уже догадался, что с Джереми не всё так просто.
Они спустились к обезьяннику. На полу чернели засохшие пятна крови Марко Карпацци. Кардинал подошёл к клетке и жестом подозвал Джереми. В ответ Джереми Л. Смит спустил штаны и показал задницу высшему ватиканскому духовенству. К этому моменту Микеле Обала уже припал лицом к решётке и плакал. Если бы он обернулся и увидел задницу Джереми, последнему не поздоровилось бы. Но этому маленькому говнюку всегда везло.
Четверо полицейских вошли в обезьянник и натянули на Джереми штаны, после чего вытащили его наружу. Он отчаянно сопротивлялся и даже заехал одному из них в глаз.
Вы видели этого полицейского. Его зовут Джакомо Веспи. Теперь к нему домой приходят паломники, чтобы приложиться к глазу, освящённому прикосновением Мессии. Веспи не гнушается брать за это деньги. Он уволился из полиции и написал книгу о том, как разговаривал с Мессией.
Заходите в книжный, добро пожаловать. Здесь имеется целый зал, посвящённый Джереми Л. Смиту. В нём есть разные издания. Вот церковные книги о Мессии. Новая Библия, Новейший Завет. Их сочиняют те же, кто пишет для Джереми речи. Монахи-спичрайтеры. Они подают их в духе настоящей Библии, нумеруют главы и абзацы. Евангелие от Николая, 5:16. Тиомир, 3:12. Каспий 6:21. Каждая фраза имеет смысл. Это учебник по физике тонких материй. Это секта, превратившаяся в религию. Так? Нет.
Это религия, ставшая сектой. Это «Аум Синрикё» нового мира. Шесть миллиардов кукол и десяток кукловодов. И один главный кукловод, который управляет этими кукловодами.
А вот другие книги. Это воспоминания о Мессии. Их написали водители, которые подвозили Джереми. Продавцы магазинов, в которых он что-нибудь покупал или воровал. Вокзальные билетёрши и полицейские чины, буфетчицы и охранники, клубные тусовщики и домохозяйки. Ты видел, как Джереми проходил под твоими окнами? Пиши книгу. Тебе есть что рассказать публике. Есть на чём поднять бабла. Джереми проходил под окнами твоего соседа? Расспроси соседа — и пиши книгу. Твой сосед слышал о том, что Джереми однажды был в твоём городе? Пиши книгу о городе, в котором бывал Мессия.
Это поняли даже африканцы. Эти тёмные, едва умеющие говорить люди, неожиданно научились писать. «Джереми Л. Смит в Африке». «Война Смита». «Мессия против чумы». Они пишут и надиктовывают на своих суахили и прочих обезьяньих наречиях, а вы перевариваете весь этот мусор. Вы читаете это и восторгаетесь. Вы ждёте каждую новую книгу о Джереми Л. Смите.
Впрочем, вы тоже можете написать книгу. Вы же видели Джереми Л. Смита по телевизору? Чувствовали энергию? Значит, вы знаете, о чём писать. Я уж не говорю о тех, кто присутствовал на проповедях. Эти пишут по нескольку книг. Они ведь видели и слышали. Это живой звук, Dolby Surround в каждой голове. Это объёмное изображение. На базе этого можно рекламировать телевизоры. «Мессия как живой» — новый слоган Philips. Джеймс Бонд с его жалкой рекламой «Астон-Мартинов» и Sony Ericsson отдыхает.
Сколько стоит рекламная полоса с участием Мессии? Вы никогда не задавались этим вопросом? Как дорого обходится рекламный ролик с упоминанием его имени? Джереми Л. Смит выбирает на завтрак Danone. Джереми Л. Смит предпочитает Dolce&Gabbana. Джереми Л. Смит пользуется Nokia. Ватикан разрешает ему участвовать в такой рекламе с одним условием. Снимаются одновременно два или несколько роликов. В одном Джереми Л. Смит говорит по Nokia. В другом — защищает от вырубки леса Амазонии. За деньги Nokia, разумеется. В этом весь смысл. К вашим услугам лучшие режиссёры и актёры. Голливудские блокбастеры отдыхают перед стоимостью роликов с участием Джереми Л. Смита.
Я ушёл далеко от темы, простите меня. Я слишком ненавижу эти книги. Эту рекламу. Слишком ненавижу Джереми Л. Смита. Нет, это уже ложь. Мне просто хочется, чтобы его ненавидели вы.
Итак, Джереми выволакивают из обезьянника и подводят к кардиналу Спирокки. Они смотрят друг на друга — убелённый сединами кардинал и молодой идиот с наглой ухмылкой. В этот момент кардинал выше Джереми. Позже он станет ему равным. А ещё позже — окажется подстилкой под подошвами Мессии.
Спирокки смотрит внимательно. Он пытается понять, что за материал попал ему в руки, что это за глина, что за шамот. Что можно слепить из него и возможно ли это вообще.
Спирокки ещё не понимает, кто такой Джереми Л. Смит. Он просто видел, как поднялся из гроба Бенедикт XX, и связал это с поцелуем Джереми, как и тысячи других зрителей. Но у Спирокки есть власть развить тему. Превратить эссе в роман.
Поэтому он молча кивнул людям, пришедшим вместе с ним. Полицейские без возражений передали Джереми. Но возражения были у Джереми. Он вырвал руку и заехал одному из охранников в глаз.
«Не повредить», — бросил Спирокки.
Джереми повалили на пол, скрутили ему руки за спиной и надели наручники. Пока его тащили через комиссариат, он дико лягался и выкрикивал ругательства.
Знаете, что я вам скажу? Джереми было хорошо тогда. Он пребывал практически в идеальном для себя состоянии. Насилие, ругань и осознание собственной значимости. Это раззадоривало его, возбуждало. Доброе утро, Джереми Л. Смит, новый Мессия. Мы рады встретить вас.
Репортёров отгоняли от входа щитами и резиновыми дубинками. У самых дверей Джереми и четверых охранников накрыли чем-то вроде чёрного савана. Они стали похожи на большую высокую черепаху. Просто никто не должен был видеть Джереми Л. Смита. Его мерзкие рожи и кривляния, его жесты. Рот ему заткнули кляпом, чтобы он не ругался. Этого тоже никто не должен был услышать.
Они успешно миновали толпу. Джереми затолкали в лимузин, и дверь за ним закрылась. Репортёры не увидели ничего, не поймали ни кадра. Тонированные стёкла — и всё. Они рвались к кардиналу Спирокки, к охранникам, к полицейским. «Без комментариев», — было единственным ответом. Поэтому все утренние статьи были выдумкой. Все без исключения.
Прежде Джереми никогда не ездил в лимузине. Теперь он смотрел по сторонам, разглядывал дорогую кожу и электронику. В открытом баре была бутылка бордоского вина. Как только изо рта у Джереми вынули кляп, он указал на неё подбородком и сказал: «Хочу пить». Эта примитивность примата неожиданно успокоила кардинала Спирокки. Именно тогда он понял, что из этого теста можно слепить практически всё что угодно. Он не учёл лишь распространённого варианта развития событий, когда творение пожирает своего творца. Такое случается сплошь и рядом. Даже детский «Колобок» — это тот же случай. Правда, у круглого пирожка нет сил одержать верх над создателями, но он по меньшей мере уходит от них в вольное плавание. История о Франкенштейне — то же самое. Классические рассказ и фильм «Муха». Всё это —
