Персон, и я был третьим за их столом. Я смеялся над их дурацкими шутками и поддакивал их глупым утверждениям. Я был одним из них. Иногда я вставлял в разговор замечания, чтобы направить его в нужное русло. Потом речь зашла о Папе. Потом они поспорили. И я навёл Джереми Л. Смита на мысль отправиться в Европу — зайцем, на корабле. После этого Мак Персон исчез, будто его и не существовало. Вы обожествили Джона Джонсона и его мученическую смерть, но ничего не узнали о Маке Персоне, потому что он не был человеком в полном смысле этого слова. Это был фантом.
Джереми всё удавалось — заметьте. Как удачно, что одним из корабельных грузчиков оказался человек с такими же именем и фамилией. Как ловко всё сложилось с Уильямом Рокуэллом, под чьим именем Джереми жил во время путешествия и сошёл в порту Бреста. Как прекрасно всё вышло. Просто я постоянно был рядом. Я следил, чтобы Джереми всегда был в порядке, чтобы у него всё получалось. Но тогда он ещё не творил чудеса, потому что своё первое чудо новый Мессия должен был совершить перед миллионами телезрителей, перед тысячами телекамер.
Так что я не кривлю душой (которой у меня нет), когда утверждаю, что Джереми был жалким маленьким ублюдком. Он был именно таким — ни больше, ни меньше. Вопрос в том, чем он в итоге стал.
После прибытия Джереми в Европу я тоже всегда был рядом. Я сидел на скамейке в парке, когда он разглядывал карту. Я шёл за ним по тёмным улицам Рима. Я столкнул их с Уной. Потому что Джереми мог выбрать любую другую шлюху. Но ему нужна была именно Уна, и я обеспечил эту встречу. Ту самую первую встречу.
Я исцелил Уну от её болезней. Я, а не Джереми Л. Смит.
Дело в том, что человеку не дано исцелять. Вы читаете в газетах многочисленные объявления об услугах народных целителей и экстрасенсов. Они кладут на вас руки, поят какими-то чудесными отварами, танцуют ритуальные танцы и распевают странные песни. Всё это глупости. Человек не может исцелять. Результат подобных манипуляций зависит лишь от того, верите ли вы в собственное выздоровление. Если верите — сработает эффект плацебо. Вам дают выпить обычной воды, но перед этим убедительно заверяют, что это чудодейственное средство, которое легко превратит вас в здорового человека. И вы верите так сильно, что излечиваетесь. Возможен и обратный эффект: человек читает медицинскую литературу, неправильно понимает какой-то абзац, находит у себя признак болезни, которой у него нет, и заболевает ею на самом деле. Это называется ятрогенией.
Христос был не совсем человеком. И не совсем Богом. Скажем так: Господь даровал Христу способность общаться с ним напрямую. А также практически все свои возможности. Иисус не прыгнул с высокого здания, поддавшись дьявольскому искушению, потому что не мог. Бог запретил ему. Нельзя, сказал Господь: если ты прыгнешь, ты разобьёшься. «Могу ли я накормить этих людей хлебами и рыбами?» — спрашивал Иисус. «Могу ли я превратить воду в вино?» «Могу ли я?» И Бог отвечал «да» или «нет». Иисус знал о своих способностях с детства и потому со временем научился отличать праведное от грешного. То, что мог, от того, чего Бог бы ему не позволил. И он вершил праведное. Исцелял, спасал, сохранял.
Джереми стал второй попыткой. Опытом, экспериментом. Ему дали вырасти в человеческой среде, не обременённым божественными возможностями.
Конечно, в случае с обоими Мессиями ни о каком эффекте плацебо не может быть и речи. Это были настоящие чудеса. Исцеления, прекращения войн, хождения по воде. Вопрос в другом: чем Джереми Л. Смит принципиально отличался от Иисуса? Я не говорю о характере или поведении: тут свои коррективы внесли время, место, атмосфера. Вопрос скорее во внутреннем состоянии. Ведь в итоге оба пришли к одному и тому же выводу — принятию собственной смерти во имя благой цели. Но они шли к этому разными путями.
Иисус знал о своих возможностях. Джереми — не знал.
И вот тут мне придётся сказать вам правду. Не ту, которую вы знаете. Не ту, которую вы видели и о которой читали. Даже не ту, которую я излагал на протяжении предыдущих десяти глав. Совсем другую правду. Истину.
Джереми Л. Смит не воскрешал Бенедикта XX, нет. Он просто подскочил к нему и поцеловал его в лоб, чтобы выиграть спор. В этот момент я, стоя за спинами кардиналов, сказал Папе: «Встань».
Кстати, план по устранению Джереми Л. Смита существовал уже тогда. Когда Спирокки пришёл в камеру, чтобы забрать новоявленного Спасителя, решение о его жизни ещё не было принято. Велика была вероятность того, что Джереми Л. Смита отведут в какой-нибудь тёмный подвал, поставят на колени и пустят ему пулю в затылок. А людям объяснят, что это был просто мелкий хулиган, а Папа очнулся сам, и это чудо Божье. Однако сработала ставка на алчность. Кардиналы увидели в Джереми источник доходов, и это спасло ему жизнь. Моего вмешательства не потребовалось.
В результате произошедших событий получилось вот что. Есть Джереми Л. Смит, тёмный парень из провинции, в которого все верят. Даже кардиналы. Но он ничего не умеет. Он не умеет исцелять и вдыхать любовь. И есть я, уже в роли Терренса О'Лири.
Мне сложно разделять понятия «я» и «Бог». Архангелы всегда ассоциировались у вас с какими-то обособленными существами. Это заблуждение подогревалось книгами и кинофильмами. Но всё же мы — это одно целое. И мы слышим все ваши молитвы. Наблюдая за Джереми Л. Смитом, я в то же самое время дарил счастье семейным парам, спасал утопающих, награждал кого-то выигрышем в лотерею. Я карал и поощрял, творил и разрушал — одновременно. Я делаю это и сейчас. Я — не просто Терренс О'Лири, Гавриил или Михаил, я — всё.
Запомните и никогда этого не забывайте. Я — всё.
Я — вода и земля, трава, песок и солнце, я — раскалённые пустыни юга и ледяные торосы севера, глубочайшие подводные впадины и самые высокие тибетские вершины, развалины Чичен-Ицы и египетские пирамиды, греческие Метеоры и сербский Город Дьявола, озеро Байкал и Мёртвое море, Огненная Земля и атолл Бикини. Я — парящий орёл и ползущий гад, зубр и лев, скарабей и скорпион, я — стервятник и соловей, волкодав и кролик, крокодил и ящерица, я — лань лесная, антилопа, олень, и я же — свинья и ехидна. Я — дома и плотины, города и селения, двери и окна, я — машины, механизмы, станки, я — статуя Свободы и я же — Эйфелева башня, я — радиоволны, я — электрический ток и провода, по которым он течёт.
Я — это вы. Каждый из вас вмещает меня, каждый молится мне и каждый получает от меня по заслугам. Каждый из вас. Я — ваш разум и ваше сердце, ваше тело и ваша душа. Я внутри вас и вокруг вас. От меня ничего нельзя скрыть, и я слышу каждый ваш вздох, самую сокровенную мысль, вижу каждое движение и направление взгляда. Мы с вами едины, нет понятия «я» и «вы» — есть понятие «мы». Нет понятия «Бог», потому что Бог — внутри вас, потому что вы — тоже Бог, только не в том смысле, который сами вкладываете в это короткое слово.
Поэтому мне не так-то просто излагать для вас эту историю вашими же словами. Я мог бы непосредственно вложить её в разум каждого из вас. Я могу заставить вас жить так, как должно. Могу избавить мир от войн и насилия, от физического и морального уродства, от нищеты и голода, от несчастий и стихийных бедствий. Могу превратить планету в цветущий сад, где никому не придётся работать. Я могу сделать всё это за какую-то долю секунды, просто подумав об этом.
Но я никогда не стану этого делать, как никогда не накрою землю вторым Всемирным потопом, не нашлю ни на одну страну подобие семи казней египетских.
Потому что человек должен идти своим путём. И никто не должен мешать или помогать ему на этом пути. Если человечество придёт к согласию, я успокоюсь. Тогда я пойму, что не зря создал его именно таким. Человек может стать мудрее только в борьбе, только в вечном сражении, только достигая мира своим собственным разумом и сердцем. Я могу лишь подтолкнуть его.
Иногда человеку нужен толчок посерьёзнее того, что он может дать себе сам. И тогда я творю чудеса. Первым был Иисус Христос. Он совершил чудо. Он направил человека туда, куда следует. Но прошло две тысячи лет, а человек почти не изменился. И тогда я создал Джереми Л. Смита. Мессию, соответствующего своему обществу и своему поколению.
Но я снова ошибся в человеке. Мессия — это не то, что ему нужно. Это ошибочный путь. Мессия мог стать рычагом тогда, две тысячи лет назад. Тогда таким рычагом мог стать даже простой проповедник, предтеча. Иоанн Креститель, к примеру.
Теперь — нет. Я не знаю, к чему приведёт появление Мессии и его смерть. Дело в том, что будущего
