войне 1828—1829 гг. князь А. С. Меншиков проявил личную храбрость и был тяжело ранен. В 1829 г. Николай I назначает его начальником Главного морского штаба, где он фактически выполняет роль морского министра, не имея ни морского образования, ни морской практики. Меншиков был одним из самых приближенных и влиятельных царских сановников. Угадывая и предусмотрительно угождая желаниям царя, светлейший язвительно высмеивал многих высокопоставленных деятелей при дворе и правительстве, чем нажил себе немало врагов. Наверное, старые боевые заслуги адмирала в сухопутных сражениях послужили основанием для назначения его главнокомандующим сухопутных и морских сил Крыма в Восточную войну. К тому же за ним были сохранены все одиннадцать государственных постов, которые князь занимал до этого: по-прежнему он числился и начальником Главного морского штаба, и военным губернатором Финляндии... И хотя князь А. С. Меншиков был богатым человеком, он не отказывался от положенного довольствия по всем числящимся за ним должностям. Светлейший был кавалером почти всех русских и многих иностранных орденов того времени.
Генерал-адъютант адмирал Меншиков никогда не был ни полководцем, ни флотоводцем. В Крымскую кампанию 67-летний главнокомандующий не обладал ни активностью, ни энергией, ни решительностью. Меншикова не любили в войсках за пренебрежительное отношение к подчиненным. Ему были чужды не только солдаты и матросы, но и офицеры, генералы и адмиралы, не имеющие впечатляющей родословной. Он так и не нашел с ними общего языка, необходимого для сплочения армии.
Солдаты не понимали этого адмирала в армейской шинели, избегавшего общения с ними. Они не доверяли человеку, который не заботился об их нуждах, не пресекал казнокрадство, процветающее в армии, и не контролировал тыловые службы. Навещая в госпитале офицеров из знатных фамилий, он не интересовался состоянием прочих раненых и нуждами медиков. Об этом писал своей жене из Севастополя замечательный хирург Н. И. Пирогов. А князь Васильчиков написал в своих воспоминаниях: '... Для призрения десяти тысяч раненых оказался при армии подвижной госпиталь, сколь мне помнится, на 1200 больных. Белья, посуды, и, что важнее всего, перевязочных средств не хватило, конечно, и на половину страждущих, и бедные солдатики сидели и лежали под открытым небом, прикрывая свою наготу окровавленною, твердою как лубок, шинелью, потому что рубаха, а часто и портки были изрезаны на бинты или истрепаны на корпию ...'[90]
После сражения на Черной речке князь Меншиков совершенно пал духом и решил оставить Севастополь. Но все же судьба и на сей раз была к нему благосклонна. Союзники, обнаружив численный перевес сил русской армии, испытав в сражении ее боевой дух, решили отложить немедленный штурм четвертого бастиона и дождаться прибытия новых подкреплений, но бомбардировку этого укрепления продолжали с прежней силой.
Защитники Севастополя использовали каждый день для усиления своих позиций. В ночь на 27 октября крутости всех амбразур на четвертом бастионе и батарее Костомарова одели в фашины и туры. Для противодействия орудиям, для которых англичане заложили новую параллель фронтом к укреплению, на левом фланге четвертого бастиона малые мортиры заменили пушками, а на Большом бульваре заложили новую батарею №51 на четыре орудия.
2 ноября 1854 г. разразился огромной силы шторм. Много судов союзного флота было выброшено на берег, разбилось о скалы и затонуло. Только в Балаклаве погибло 11 английских кораблей и 7 кораблей потеряли мачты. Отправился на дно недавно прибывший из Англии пароход 'Принц' с грузом зимнего обмундирования, инженерного имущества и водолазного оборудования для расчистки входа на Севастопольский рейд. Почти все палатки в лагерях экспедиционного корпуса были сорваны ветром и дождевыми потоками. Траншеи в низинах наполнились водой. Этот шторм и наступившие затем холода заставили союзников отказаться от активных военных действий и перейти к обороне.
2 ноября 1854 г. завершился первый период обороны Севастополя. К этому времени осадный корпус имел на вооружении 149 орудий. Им противостояли 240 пушек и мортир крупного калибра, установленных на оборонительной линии, всего же защитники города на сухопутной обороне имели 449 орудий. С начала осады было подбито на укреплениях 80 орудий и 150 станков. Севастопольская крепость с 5 октября по 2 ноября 1854 г. произвела по врагу около 200 тысяч выстрелов, в том числе 17 тысяч выстрелов с береговых батарей. Было израсходовано 50 тысяч пудов пороха, а подвезли за это время всего 13 тысяч; остаток пороха составлял 26 тысяч пудов.
Но самым важным в первом периоде осады крепости было то, что ее защитники научились быстро строить и восстанавливать укрепления, а кроме того, сумели сохранить превосходство над союзниками в артиллерийском вооружении. Этому способствовала созданная вице-адмиралом Корниловым и подполковником Тотлебеном стройная и четкая система принятия решений и контроля за их исполнением.
Согласно отданному начальником гарнизона циркуляру, заведующие инженерными работами на отделениях оборонительной линии ежедневно представляли начальнику инженеров гарнизона Тотлебену подробное донесение. В нем они сообщали о восстановлении и строительстве новых укреплений, о подбитых орудиях, станках и понесенных потерях; перечисляли необходимые для работ материалы; отдельной строкой описывали действия неприятеля и возведенные им новые сооружения.
Начальник инженеров подполковник Тотлебен анализировал полученные сведения, сопоставлял их с личными наблюдениями и принимал решение. По ежедневному письменному распоряжению, подписанному начальником штаба и начальником инженеров гарнизона, военные инженеры производили работы, материальное обеспечение которых возлагалось на начальников отделений оборонительной линии. Они же выделяли инженерам необходимое количество рабочих и солдат, контролировали ход работ в течение суток и докладывали начальнику гарнизона о выполнении поставленных задач. Ежедневно на работы направляли 6—10 тысяч солдат, матросов и саперов. Днем работали бригады по замене подбитых орудий, восстановлению амбразур и пороховых погребов, а наиболее трудоемкие и массовые работы производились в ночное время. Такой распорядок сокращал потери от артиллерийского и штуцерного огня противника. К работам привлекались войска из городского резерва.
Строительные материалы получали в порту по утвержденной Тотлебеном ведомости прибывшие из отделений команды. После Инкерманского сражения туры и фашины начали заготавливать в Инкерманской и Мекензиевой рощах, затем на подводах доставляли на Северную сторону, а оттуда через порт на позиции.
Вице-адмирал Нахимов ежедневно верхом на лошади объезжал линию обороны, следил за порядком на батареях и в войсках, вникал в нужды защитников Севастополя. Особое внимание он уделял обеспечению артиллерийскими припасами и предметами. По его указанию с кораблей снимали орудия и направляли к местам установки. Адмирал распоряжался доставкой на позиции снарядов и зарядов, а также станков, банников[91] и прочего имущества Черноморского флота.
Полтора месяца обороны Севастополя показали, что, возведя временные земляные укрепления и вооружив их морской артиллерией, можно защищать город. Но позволив противнику занять господствующие высоты, с которых простреливалась вся территория до рейда, защитники лишились ядра крепости, в котором должны размещаться укрытые от вражеского огня склады, госпитали и резервы. Стало ясно, что удержать позиции можно только беспрерывно восстанавливая и усиливая укрепления и обрекая себя на большие потери личного состава. Гарнизон Севастополя к такому подвигу оказался подготовленным.
Тяготы зимнего времени. Усовершествование укреплений. Переход к наступательной обороне. Возведение ложементов. Вылазки 'охотников'. Контрминные работы и подземные взрывы. Строительство фортификационных сооружений. Инженерное депо. Итоги второго периода обороны Севастополя
Буря, разразившаяся 2 ноября, привела войска союзников в небоеспособное состояние. Но и Крымская армия, не оправившаяся от поражения на Черной речке, не смогла использовать сложившуюся ситуацию, чтобы нанести противнику удар и деблокировать Севастополь.Наступившие холода, обильные дожди и снегопады затрудняли подвоз боеприпасов к осадным армиям, и артиллерийский огонь значительно ослабел. Войска экспедиционного корпуса страдали от болезней, непогоды, отсутствия теплой одежды и
