до упора — первая передача — чуть надавить на газ — медленно отпустить сцепление — и машина поехала. JEEP WRANGLER быстро разогнался до 80 км/ч, благо этому способствовала ровная, проторённая дорога.
Тут сзади послышались звуки выстрелов. Пару пуль долетело и до машины.
— Твою ж мать! — в сердцах выругался Монах. Он обернулся через плечо. — Да это же военный по нам палит. Вот сука. Надо было его всё-таки пристрелить. Теперь если в бензобак попадёт — хана нам.
— В шину тоже плохо.
— С пробитой шиной ехать ещё худо-бедно можно, а когда машина взорвётся — прокатишься разве что на небеса.
Несколько пуль с лязгом угодили в задний бампер. Монах высунулся наполовину из окна и выстрелил в направлении атаковавшего их военного.
— Всё, теперь он труп.
— Уверен.
— На все сто.
Вскоре пришлось сбавить скорость, потому что дорога стала очень неровной, и машину сильно трясло на кочках и ухабах.
— Ты бы пристегнулся, — Шнайдер указал на ремень безопасности.
— Да ну, сроду никогда не пристёгивался. И ничего, живой до сих пор. К тому же мне не нравится это ощущение, когда давят на грудь. По этой же причине я никогда не ходил в парки аттракционов.
— Ну, смотри, я тебя предупредил. Ещё выпадешь, будешь тогда знать.
Монах лишь только махнул рукой.
До бара оставалось проехать всего ничего, каких-то десять километров. Однако же судьба заготовила для Шнайдера и его друга ещё одно испытание. Она играла сталкерами как кукловод — марионетками. Видно её это очень забавило, если она упорно не желала оставить Шнайдера в покое.
В левый бок джипа, едущий со скоростью всего лишь тридцать километров в час, врезался огромный хряк. Автомобиль от удара встал на два колеса. Монах чуть было не выпал, но успел схватиться за ручку над бардачком и покрепче вжал ноги в пол. Шнайдер впился руками в баранку так сильно, что, казалось, вот-вот оторвёт.
Только джип стал возвращаться в своё исходное положение, кабан снова ударил по нему с ещё более чудовищной силой. На сей раз, машине ничего не оставалось, как перевернуться. Монах продолжал держаться за ручку, но ноги его поползли в сторону и в итоге оказались за пределами автомобиля. А затем его прижало правым краем крыши.
Шнайдер, который предусмотрительно пристегнулся, остался на своём сидении перевёрнутый на 90 градусов. Он невольно бросил взгляд на покрасневшее лицо друга. В нём ясно читались смешанные чувства боли, отчаяния и безысходности.
Последовал ещё один удар. Вследствие этого Монаху оторвало ноги. Он хотел заорать, но вместо этого из его горла вырвался лишь сдавленный хрип.
Шнайдер не мог больше смотреть на него и не без труда выбрался из джипа.
Кабан готовился к очередному разбегу, чтобы снова врезаться в джип. Такого мутанта Алексею видеть ещё не приходилось. Он был трёхметровой длины и настолько толстый, что очень походил на цистерну. А какие у хряка были клыки! Это нечто. Две пары огромных и острых как бритва клыков вырывались из пасти кабана, готовые в любой момент пронзить все и вся.
Шнайдер сглотнул. С таким парнем ему, пожалуй, не справится. Рядом с хозяином возник Тур. Авария никак похоже на него не повлияла, поскольку выглядел он бодрячком. Зато как только он увидел кабана, он трусливо задрожал и пронзительно заскулил, как сука, у которой отняли щенят. Он впервые в жизни кого-то испугался. Этот кабан внушал ему ещё больший страх, чем кадавр, что удивительно.
Сзади, вернее снизу, подал голос Монах.
— Убей меня, очень тебя прошу, убей. Нет силы моей терпеть эту боль.
— Нет, ты будешь жить. Я обещаю. Мы выберемся.
— Убей, — в голосе Монаха была нескрываемая злоба. — Убей меня, слышишь? Я не хочу больше жить, понял? Убей меня.
Шнайдер на миг задумался. А хотел ли он в такой же ситуации продолжать жить. Наверное, нет. Тогда он тихо, но чтобы Монах мог его слышать, сказал:
— Хорошо, я постараюсь.
— Спасибо. И прощай.
В голове Шнайдера созрел план. Он спрыгнул на землю и стал дожидаться, когда приблизиться хряк. Кабан не заставил его долго ждать и за секунду развил скорость обычного скутера. Шнайдер отбежал в сторону и кабан, не успев сменить направление, по инерции снова врезался в джип. Из кабины послышался стон Монаха.
Шнайдер действовал быстро и решительно. Чтобы не терять времени. Он направил дуло автомата на дно автомобиля и выпустил длинную очередь. На десятой пуле джип взорвался. Вместе с находящимся в нём Монахом. Вместе со стоящим рядом кабаном.
Это был единственный способ убить разом двух зайцев: избавиться от мутанта и прекратить мучения друга.
Эпилог Слияние
И снова, вот уже в который раз, они остались вдвоём — Шнайдер и его верный Тур.
Тур шёл в стороне от Шнайдера. Он видел, что хозяин сейчас не в духе, вряд ли ему сейчас чем- нибудь поможешь, и лучше всего для него будет остаться наедине с собой.
Шнайдер шёл вперёд, не замечая ничего вокруг себя. Мир для него перестал существовать. Были только его мысли и всё. Если что, Тур возвестит его об опасности. А если нет, так нет. Пускай.
Теперь Шнайдеру жизнь была совсем не мила. А Зона стала его самым ненавистным врагом. Но он ничего не мог с этим поделать. Зона сильнее. Её нельзя победить. Её нельзя понять. Она управляет сталкерами, как ей заблагорассудится, и никто не в силах противостоять её воле. Если Зона захочет, чтобы кто-то умер, он обязательно уйдёт из жизни.
Шнайдер вдруг задался вопросом: зачем он сюда пришёл? Ради денег, ради славы, ради того, чтобы просто удовлетворить своё любопытство. Последнее ближе всего к истине, но ничего из этого на самом деле неверно. Он совершил чудовищную ошибку, придя в Зону. И это целиком и полностью его вина. А ведь Тигр его предупреждал, отговаривал ходить в Зону. Да, Шнайдер сейчас известен практически везде, даже за Кордоном. Но на кой чёрт ему сдалась эта слава? Да плевать он на неё хотел с самой высокой башни Чернобыльской Атомной Электростанции.
А теперь из Зоны ему никогда не выбраться. Но Шнайдер сам избрал свой путь…
Ноги Алексея вскоре стали ватными, и он присел на камушек рядом со знаком, гласящим: «Осторожно! Опасная зона!». Он закрыл глаза ладонями и представил себе свой родной Воронеж.
Как там его сестра Вера? Небось, не ждёт его больше. Думать забыла о брате. Шнайдер поймал себя на мысли, что за последние полтора года вспомнил о сестре лишь впервые. Какой же он сволочью себя почувствовал в тот момент.
Неожиданно, грудь наполнилась каким-то неведомым теплом. И голова немного закружилась. Шнайдер не придал этому особого значения и продолжал вспоминать былые годы, проведённые им в
