настойчиво заставляет пошерстить торговцев наркотиками в студенческой и общежитской среде. А я нюхом чую, не там искать треба, здесь рыбы куда крупнее плавают… Мохов увидел странную пару, бредущую по парку – два бомжа: старик и молодой. Старик передвигался размашисто, широкими шагами, молодой семенил следом. Через каждые восемь-десять метров они останавливались, и старик выдергивал из ствола нож. Алексея заинтересовали необычные бродяги, решил подойти:
– Эй, уважаемые, почему это мы деревья портим? Документов, понятное дело, при себе не имеем?
– А ви имэй дакумэт. Сначала ти должэн паказать. Сказать званые и фамилий, если ти мэнт. Бэз форма как понять тэбя?
– Капитан милиции Мохов. Всё, дальше вопросы задаю только я. Понятно?
– Тэк точна, понятна. Зачэм ми тэбэ нужэн?
– Вы, молодой человек, пока помолчите. Первые вопросы – старшему.
Филипп Васильевич скосил взгляд на капитана и, размахнувшись из-за плеча, метнул снаряд в кривой ствол липы. Нож с глухим чмоком впился в дерево, мелко задрожав рукояткой: – Ну, чего, отберешь что ли? Этим, брат ты мой, деревья не попортишь. Говорю, как человек, лес знающий.
– Вы давно здесь обитаете? – капитан кивнул в сторону общежития.
– Да пару недель, точно, будет, – Кондаков говорил нехотя.
– Сами откуда?
– В двух словах, мил человек, не скажешь. Мой адрес не дом и не улица.
– Хорошо. Вы ничего странного за это время не видели?
– Смотря, что ты имеешь ввиду. Для меня тут все странное.
– В этом общежитии произошло убийство. – Капитан замялся: – Может, видели подозрительных личностей или слышали выстрел?
– Канэчна выдел, как нэ видэл. Две драка была, – затараторил Мустафа: – Адын раз студэнт дрался, за него сабак большой заступился, патом старый с молодым возле джип дрался. Сабак сидэл тиха. Патом оба уехал и джип уехал. Болше не приезжал никогда ни джип, ни эти. Сабак пэрвый раз сильна людэй парвал: студэнта спасал.
Мохов насторожился: вспомнил про соседний участок, где нашли сгоревшую машину и два трупа в ней:
– А что вы можете добавить? – обратился капитан к Кондакову.
– Все верно Мустафа обрисовал. – Старику понравился молодой капитан, на вид тридцати с небольшим лет, голубоглазый, с открытым русским лицом. В какой-то момент захотелось даже рассказать, почему он здесь. Но осек себя, вдруг ошибается, внешность бывает обманчивой… Даже если порядочный человек, все равно может сгубить дело. Рано еще…
– А что за студент? Описать внешние данные можете?
– Студент как студент, чокнутый немного. Каждое утро о мою палку спотыкается. И сегодня тоже. Идет, шары к небу закатив, под ноги не смотрит, вечно о чем-то думает.
– Ну выглядит он как? Приметы особые, может, имеются?
– Длинноволосый такой. Росту среднего. В пальто длинном почти всегда.
– Да нэт. Нэ так нада. Сабак у нэго маленькый, кудрявый эсть. Каждый утро с нэй гуляет. Этот сабак, кагда его нэт дома, иногда так жалко лаэт и лаэт на сэдьмой этаж, внызу слышна. Вон его окно. – Мустафа показал пальцем на окно седьмого этажа. – А еще этат студэнт па веревка в чужой окно ходит.
– К девчонкам что ли? – Капитан улыбнулся.
– Цыц, Мустафа! – Филипп Васильевич наступил на ногу азиату: – Несешь, что надо и не надо.
– Личные дела меня не интересуют, если они не имеют отношения к данному событию. – Мохов щелчком отправил окурок в урну.
– Та, эсли бы дэвчонка. А то, ну это как его…
– Цыц, я тебе говорю, птица-говорун. Раскудахтался. Пойдешь в баках свой обед добывать.
Мустафа испуганно вжал голову в плечи и слегка попятился.
– На всякий случай оставлю вам номер своего телефона. Позвонить сможете? Есть откуда? И адрес отделения. Запомните – капитан Мохов.
– Отчего ж не позвонить, позвоним, как только заметим вас что-нибудь интересующее. – Кондаков бережно убрал визитку во внутренний карман плаща.
Алексей козырнул двумя пальцами и вбежал по ступенькам общежитского крыльца. Поднялся на седьмой этаж и сразу же по заливистому лаю определил дверь нужной комнаты. Негромко постучал и услышал.
– Кого там бесы приволокли? Гречихин, ты что ли?
В замке со скрежетом заворочался ключ, дверь распахнулась, выпустив спертый воздух, и Мохов увидел лохматого, длинноволосого человека.
– Капитан милиции Мохов, – представился Алексей, доставая из нагрудного кармана красные милицейские корочки: – Я войду?
– Бальзамов Вячеслав Иванович. Одну секунду. У меня здесь кое-кто туалет на полу устроил. Дейка, зараза, марш под кровать. Входите, капитан. Только за беспорядок не обессудьте.
– Ничего, ничего, мы разное на своем веку видали. Не волнуйтесь. Я, собственно, вот по какому делу. – Алексей удобно расположился на стуле: – Вам известно имя Белоцерковский Марат Гаврилович? Что вы о нем могли бы сказать.
– Ну, имя, безусловно, известно. Сказать могу не больше, чем кто-то другой. Нелюдимым он был очень. – Вячеслав весь подобрался, твердо решив молчать. Разговор с Вадимом окончательно разрушил веру в тех, кто призван защищать и отстаивать права обычных людей. К тому же боялся, что перед ним подставное лицо.
– Может, слышали выстрел, другие подозрительные звуки, например звон стекла, или видели кого- нибудь?
– Ничем не могу вам помочь, товарищ капитан. С радостью бы выполнил перед отечеством долг добросовестного гражданина, но – увы.
– Хорошо. А что за драка произошла несколько дней назад перед входом в общежитие? – Мохов увидел, как после вопроса допрашиваемый сжался.
«Что я должен ему сказать? – лихорадочно соображал Бальзамов: – О какой драке он спрашивает? С моим участием, где ротвейлер поработал или где Горелый? Вряд ли поединок Горелого с водителем наделал много шуму. Скорее всего, речь идет именно обо мне. Рисковать или нет насчет Омарова и доноров? Если да, то как сказать? Ведь не скажешь, что единственная ниточка – это признание Садыкова под пыткой. Сразу спросит: кто пытал? Черт, как все запутано. Интересно: жив или нет Горелый? Подлипкину уже все равно, а подполковника раскрывать нельзя. Что ты интересно за фрукт, капитан Мохов?
– История, в общем, самая банальная. Познакомился в кафе с девушкой, оказалась замужем. Ревнивый муж с друзьями и бейсбольными битами нагрянул сюда. Я как раз с Дейкой прогуливался, а у ней – течка. Это я к тому, что в джипе, стоявшем у подъезда, находился ротвейлер, кобель. Машина оказалась не заперта: ну, я и воспользовался услугами пса, который под давлением собственного инстинкта ринулся защищать сучку. Возможно, покалечил, я не знаю. Вам лучше знать, поступали жалобы или нет. Вот, собственно, и все.
– На ваше счастье, жалоб не поступало. А то отвечать бы пришлось. А вы, мне сказали, человек отчаянный, по веревкам в чужие окна лазите. Ну, это я так, к слову, не мое, конечно, дело. Если прекрасному полу нравится, чего не сделаешь!
У Бальзамова от последних слов капитана сердце чуть не промерзло до дна. Мохов, слава Богу, ничего не почувствовал.
– Я вам оставлю свои координаты, если вдруг что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните.
– Всенепременно, товарищ капитан. – У Вячеслава с души глыба скатилась. Но ненадолго, выхода из кошмарного лабиринта он по-прежнему не видел, и все больше хотел одного: забрать Александру и свалить в какой-нибудь таежный тупик, где, кроме леса и медведей с волками, больше никого.
Не успел Алексей спуститься со ступеней подъезда, как зазвонил мобильный телефон, поэтому он не обратил внимания на то, что справа, прислонясь к липе, в трех метрах от него стоят те самые два бомжа, которых допрашивал полчаса назад.
