казалось необыкновенным, каким-то первобытным, словно она находилась в лесу далеко от города, – и почти ночным, словно сгустились, наконец, сумерки, пришел конец белым ночам… Двор зарос высокой травой, дикой, не примятой. Одуряюще пахла полынь, качали головками какие-то полевые цветы. Черные окна отражали блики уличных фонарей. Там, за стеклами, мелькнули голубые огни и тут же погасли – словно навернулся какой-нибудь гном с фонариком в руке. Что это – призраки?! Было страшновато, но Ника медленно двинулась к дому. Если сейчас, в этой прозрачной и красивой таинственной ночи ее на пороге родного дома ждет смерть – пусть она будет доброй… Достигнув крыльца парадной, Ника в последний раз взглянула на мерцающие звезды и потянула на себя дверь.
Внутри – кромешная, непроницаемая темнота. Надо идти туда, навстречу неизвестности, оставив живой и почти безопасный мир позади. Здесь обитает только нежить. Девушка шагнула на ватных ногах, в остатках звездного света разглядела уходящие вверх ступеньки и провал подвального спуска. Дверь хлопнула, закрываясь, за ее спиной, и Ника вздрогнула от неожиданности. Как в фильме ужасов. Очень хотелось вернуться и убедиться, что выход из брошенного дома по-прежнему существует. Но девушка не поддалась страху и уверенно шагнула к ступенькам. Она буквально кожей чувствовала, что из подвала кто-то пристально наблюдает за ней, – кто-то живой, возможно. Самые страшные страдания способен причинить именно живой человек. Или… мертвый. Мысль о мертвецах так напугала Нику, что она остановилась и прислушалась. Как будто бы из подвала действительно доносится чье-то прерывистое дыхание. Ничего, вероятно, это только страх темноты… Темно – хоть глаз выколи. Этот живой (или труп!) мог бы сейчас выйти, тихо красться за ней, заглядывать через плечо – и она ничего не поймет. А потом он бы убил ее… Ника нащупала ногой первую ступеньку, вторую, взбежала по пролету до площадки с квартирами. Ее не покидало ощущение, что
Здесь оказалось светлее. Часть дверей была заперта, часть – распахнута, отчего в подъезде царила атмосфера противоестественности, запредельности. Пахло пылью и холодным камнем. Ника поднялась на этаж выше. На обширной площадке все четыре квартиры стояли с раскрытыми настежь дверями, и сквозь проемы из комнат в прихожие проникал слабый рассеянный свет. Ника оглянулась. Конечно же, никого. Или метнулась чья-то тень, скрываясь во тьме нижнего пролета? Девушка выбрала самую светлую квартиру и ступила за ее порог. На потолке в прихожей лежали полосы от близкого фонаря со Среднегаванского проспекта. Нормальная жизнь была рядом, и это подбодрило испуганную Нику. Она прошла в гостиную. Тихо, пыльно. Неподвижный затхлый воздух. Плесень в углу. Где-то здесь шастал тот самый гном с синим фонариком. И мертвец, кравшийся за ней по лестнице. Но сейчас мистический мертвец пугал ее гораздо меньше, потому что появились более насущные проблемы. Ника остановилась посреди комнаты, отчетливо ощутив:
Один вскоре действительно показался на глаза – он отделился от стены, затянутой плесенью, и двинулся навстречу незваной гостье.
Обычно призраки выглядят так, словно реальность – это картинка, и кто-то потер ее старательной резинкой, размазав небольшое темное пятно. Либо, что почему-то больше пугает людей, – словно прозрачная воронка, завихрение, неторопливо плывущее по воздуху. Гораздо реже они похожи на человека, бледного и плохо различимого, но именно из-за этого сходства их стали называть привидениями. Сейчас к Нике двигалась девушка – печальная, с гримасой безмерного страдания на красивом, очень бледном лице. В непонятной одежде – размытой, порванной, не разберешь, что же это такое на ней…
Девушка смотрела прямо в глаза замершей Нике. Смотрела – как отражение из пыльного зеркала…
– Ты… тебя не может быть, тебя нет… – Ника зажмурилась, сжала кулаки. Пусть это окажется только сном, пусть все немедленно исчезнет… – Стой на месте!!!
Девушка, как две капли воды похожая на саму Нику, хранила в себе пустоту. Ничего в ней не было, в красивом печальном призраке.
– Ерунда, – она отвечала вслух, будто спорила с девушкой. – Я – хоть и необычная, но живая.
Удивительным образом пропал страх. Бледная девушка села на пол и выжидательно склонила голову. Только печаль была в повторяющемся утверждении: «Ты сама – призрак». Ника знала, что это не совсем так, она жила с людьми, общалась с ними, она чувствует, как человек… она даже побаивается привидений, как большинство людей… и вдруг поняла, что ничуть она их не боится, и никогда больше не будет бояться, потому что никто здесь не причинит ей зла. Только если с улицы случайно забредет кто-нибудь живой. Да и того ничего не стоит уничтожить…
Она хотела эксперимента? Он уже идет полным ходом, он начался неожиданно, фактически случайно, и пока что все получается. Ника здесь своя, будто приходит сюда каждую ночь. Она тоже села на пол. Вокруг нее множество призраков – всегда. Ника ощущала их и раньше, но не понимала этого – как люди обычно не замечают воздуха, которым дышат. Привидения живут рядом, излучая то вполне понятные чувства, то совершенно непонятные. Они существуют…
«Может, я все-таки сплю?» – усомнилась Ника. Все это походило на разговор на разных языках, на полуосмысленный диалог, когда два существа очень хотят друг друга понять, но не всегда могут. В то же время Ника постоянно, каким-то неосознанным усилием воли не давала призраку приблизиться к себе. Ей нельзя было ни в коем случае прикасаться к привидению. Любым своим движением бледная девушка может убить живую собеседницу. Но ведь она действительно хочет смерти человека… Забрать, увести… куда-то в Великую Пустоту. Она что-то совершенно другое понимает под смертью. Знает ли призрак вообще, как умирает человек и что при этом с ним происходит? Понимает ли, что такое убийство и насколько страшно оно для людей? Или искренне считает, что лучший человек – мертвый человек?! Или через смерть лежит путь к счастью?
Между ними установилась связь, природы которой Ника не понимала. Ей тяжело было контактировать с привидением, она очень быстро устала. То ли она по неумению тратила слишком много сил, то ли это общение забирает жизненную силу точно так же, как их прикосновения… Ника попыталась приподняться, у нее закружилась голова, и она снова упала на пол. Все ясно: на сегодня хватит. Усилием воли отогнала дурноту и со второй попытки поднялась на ноги.
«Так и иди…»
Где-то далеко, в густом тумане, тоскующая девушка подняла голову, и на секунду ей показалось, что страшная, смертельная тоска сейчас ее покинет… а в разрывах тумана проглянуло бирюзовое небо.
Ее путь не закончен. Она не нашла свой дом. «Так и иди…» Куда, черт побери, ей идти?!
Бледная девушка растаяла мгновенно, будто ее и не было. Но теперь Ника твердо знала: они тут. Неподалеку. Они не враждебны и внимательно наблюдают за ней. Не по-человечески внимательно. Чуждо, странно, необъяснимо…
И Ника действительно в каком-то смысле одна из них. Никого чужого они так близко к себе не подпустили бы.
Пора было уходить отсюда. Впереди – бесприютная ночь, и она даже не знает, где ей эту ночь провести. Ника повернулась к выходу из комнаты, сделала шаг и вдруг застыла.
На старом облезлом диване, видимо оставленном спешно покидавшими дом жильцами, лежал альт.
Казалось, он мягко светился в рассеянном сиянии, наполнявшем комнату. Откуда такой красивый свет?! Ника выглянула в окно. Из-за стены дома вышла полная луна, ее лучи легли на пол. Альт… Может быть, он тоже только кажется? Ника приблизилась к дивану и взяла инструмент в руки. Светлое, необыкновенное дерево, чуть теплое, отзывчивое…
«Зачем это?» – без удивления подумала она. Вокруг было тихо и спокойно. Альт затем, чтобы ее услышали…
Идти ей некуда. Сейчас она сыграет, а потом ляжет спать на этот диван – и обязательно проснется утром, живая и невредимая.
В глубине ночи над притихшим Среднегаванским проспектом полилась светлая печальная музыка. А в приоткрытом окне второго этажа темного брошенного дома, окруженного высоким забором, всю ночь плясали голубые огни…
12
Ника понятия не имела, что Саша не может забыть ее побег. И что в эту ночь он думал именно о ней. Рядом с ним спала Алена, свернувшись калачиком, но Сашины мысли были только о Нике. Мало того что
