миссис Лилиас, никогда не расстававшаяся с надеждой, что господь наставит юношу в духе истинной веры.
К истинной вере сердце Роланда давно уже втайне стремилось, и отъезд доброго аббата во Францию, где он собирался вступить в один из монастырей своего ордена, устранил главное препятствие для его выхода из католической церкви. Другим препятствием могло бы явиться его чувство долга по отношению к Мэгделин Грейм, с которой его связывали узы родства и признательности, но вскоре после прибытия в замок Эвенелов он узнал, что его бабка умерла в Кельне при выполнении непомерно суровой для ее возраста епитимьи, которую она наложила на себя во имя королевы и шотландской церкви при известии о поражении при Лэнгсайде. Религиозное рвение аббата Амвросия было не таким чрезмерным, но он удалился в ***ский шотландский монастырь и там жил столь праведно, что братия собиралась даже причислить его к лику святых. Амвросий, однако, разгадал их намерение и на смертном одре обратился к ним с просьбой не оказывать никаких особых почестей телу такого же грешника, как и они сами. Он просил лишь отправить его прах и его сердце для погребения в родовом склепе Эвенелов в обители святой Марии, чтобы последний аббат этой прославившейся своим благочестием общины мог почить среди развалин родного монастыря.
Еще задолго до его смерти Роланд Эвенел обвенчался с Кэтрин Ситон, которая, прожив два года со своей несчастной королевой, была вынуждена уехать, когда ее госпожа подверглась еще более строгому заточению, чем вначале. Она вернулась в дом своего отца, и, так как Роланд был признан преемником и законным наследником древнего рода Эвенелов, владения которого были во много раз приумножены заботами сэра Хэлберта Глендининга, семья Кэтрин не стала возражать против этого брака. Мать ее умерла еще раньше, незадолго до того, как Кэтрин была помещена в монастырь. А ее отец в неспокойные времена, последовавшие за бегством Марии Стюарт в Англию, не противился союзу с молодым человеком, который, сам будучи предан королеве, пользовался благодаря сэру Хэлберту Глендинингу известным влиянием и среди правящей партии.
Таким образом, Роланд и Кэтрин соединились, невзирая на различие их религиозных убеждений, и Белая дама, которую редко видели здесь, когда род Эвенелов, казалось, готов был угаснуть, часто появлялась теперь у своего любимого источника, и на ней сверкала золотая полоса, такая же широкая, как графский пояс.
КОММЕНТАРИИ
Работая над «Монастырем», Вальтер Скотт задумал и его продолжение — роман «Аббат». В предшествующем тексту «Монастыря» послании от капитана Клаттербака автору «Уэверли» говорится, что рукопись, переданная капитану неким монахом-бенедиктинцем, состоит из двух частей. В конце «Монастыря» Скотт уведомляет читателя: «На этом заканчивается первая часть рукописи бенедиктинца».
«Монастырь» появился в марте 1820 года, а в сентябре того же года издатель Лонгмен выпустил в свет «Аббата». За этот промежуток времени первоначальный замысел «Аббата» несколько изменился. Сперва Скотт хотел сосредоточить повествование вокруг того же Мелрозского аббатства, которое описано в «Монастыре» под именем Кеннаквайрского. Но затем обстоятельства, относящиеся к жизни монастыря, были оттеснены другим материалом, и лишь одна сцена романа разыгрывается в стенах Кеннаквайрского аббатства. В ответе автора «Уэверли» капитану Клаттербаку Скотт говорит о «сокращениях и изменениях», якобы произведенных им в «рукописи бенедиктинца», и отмечает, что название романа «перестало соответствовать его содержанию». Действительно, аббат Амвросий занимает в романе более или менее заметное место, но отнюдь не является ведущим его персонажем. Исчезла также и Белая дама — призрак, играющий значительную роль в сюжете «Монастыря». Зато большое внимание уделено историческим событиям и персонажам.
Действие происходит в годы острого религиозного и политического конфликта между движением Реформации и сторонниками римско-католической церкви. Религиозная оболочка конфликта скрывала материальные интересы различных классов, втянутых в эту борьбу. Шотландская распря многими нитями была связана с соперничеством крупнейших европейских держав того времени: протестантской Англии, где бурными темпами шло буржуазное развитие, и стран, в которых господствовали реакционные феодально- католические силы — Франции и Испании. Несмотря на то, что в Шотландии оба враждебных лагеря возглавлялись представителями феодальной знати, гражданская смута своеобразно выражала начало ломки старого феодального уклада.
В 1816 году Скотт впервые посетил расположенное на берегу Лохливенского озера имение Блэр-Адам, которое принадлежало его другу, президенту гражданского суда Шотландии Адаму. В течение многих лет он регулярно встречался здесь с несколькими такими же, как и он сам, любителями и знатоками шотландской старины. Члены «Блэр-Адам-клуба» обследовали развалины древних замков и крепостей, находившихся в окрестностях. Руины замка Дугласов, возвышавшиеся посреди Лохливенского озера, живо напоминали о некогда заточенной здесь Марии Стюарт. В Блэр-Адаме и родилась у Скотта мысль описать этот эпизод из жизни низвергнутой и впоследствии казненной королевы.
Имя Марии Стюарт неотделимо от бурных событий, оказавших решающее влияние на ход шотландской истории. Марии Стюарт выпало на долю быть первым в европейской истории «законным монархом», свергнутым с престола, судимым и казненным. Низвержение Марии и ее казнь фактически знаменовали решение вопроса о существовании самостоятельного шотландского государства. Под многолетним соперничеством Англии и Шотландии подводилась итоговая черта.
В сознании подпавших под английское господство шотландцев, которые не раз — до самого конца XVIII века — поднимались на борьбу с Англией, предание о Марии Стюарт ассоциировалось с воспоминанием об утраченной независимости.
Образ Марии приобрел в веках романтический ореол. Ее трагическая судьба — многолетнее заточение в Англии, а затем пристрастный суд и казнь — заставляли забывать о тяготевших над Марией обвинениях, а главное — о ее объективной исторической роли,
Между тем обвинения были весьма серьезными, и хотя многие историки пытались впоследствии обелить Марию Стюарт, им так и не удалось убедительно опровергнуть доказательства соучастия Марии в убийстве ее мужа Генри Дарнлея, осуществленном лордом Босуэлом, за которого она вскоре после этого вышла замуж. Известно также, что к пленной королеве стягивались все нити направленных против Англии интриг и заговоров. Главное же в оценке исторической роли Марии Стюарт заключается в том, что она возглавляла феодально-католическую реакцию, на которую возлагали надежды папский Рим, Франция и Испания в борьбе с протестантской Англией. Мария Стюарт была помехой на пути исторического прогресса, и ее гибель была неизбежной и закономерной.
Скотт, как и большинство шотландцев, отдавал дань восхищения Марии Стюарт. В уста сокольничего Адама Вудкока вложена восторженная речь о Марии. О темных страницах ее биографии, о приписываемых ей преступлениях в романе только глухо упоминается.
Однако из романа явствует, что личное обаяние Марии не затмевало для Скотта ее реакционной политической роли. В 1828 году Скотт писал своему зятю и биографу Локхарту: «Вряд ли чью-нибудь жизнь я мог бы описать с большей легкостью, чем жизнь Марии Стюарт, но этого я ни в коем случае не стану делать, так как мой взгляд на события ее жизни противоречит как народным чувствам, так и моим собственным». Католическая церковь в Шотландии обладала огромными богатствами: монастыри вроде Кеннаквайрского были крупнейшими феодальными землевладельцами и извлекали немалые доходы из своих крестьян. Показывая в одной из самых красочных сцен народное возмущение против церкви, Скотт не оставляет у читателя никаких сомнений в том, что оно законно и оправданно. Аббат Амвросий охарактеризован как человек, обладающий личными достоинствами, но служащий делу обреченному и неправому. Весьма сомнительна исповедуемая им церковная мораль, допускающая любой обман во имя «святого дела». Религиозное неистовство Мэгделин Грейм выглядит нелепым пережитком.
Но и другому лагерю Скотт не отдает безоговорочного предпочтения. Мрачный фанатизм кальвинистского проповедника не менее бесчеловечен. Лорды, примкнувшие к Реформации и возглавившие ее, заинтересованы в ней постольку, поскольку могут прибрать к рукам монастырские земли. Простым людям Шотландии равно безразлична религиозная догматика папистов и реформатов. Народные массы отнюдь не склонны поддаваться аскетическим проповедям католиков и кальвинистов и отказываться от своей давней языческой традиции жизнерадостных увеселений и игрищ.
Описывая историю Марии Стюарт и ее времени, Скотт позволяет себе отступления от исторических
