Куда там. Лири рядом с хозяином встал, Шах, не думая кулаком одного в рожу и на руки Ежи – оттаскивай и слева от брата, губу разбитую оттирая. И пусть Эрлан сдвинулся, они сейчас все в неадеквате.
– Убирай людей, идиот, – заорал Нерсу Самер, не давая никому пройти в зал, выкидывая пока не напоролись.
Нерс смог встать, закричал, сообразив:
– Стоять!! Все ушли, все!! Быстро!!
Тихо стало, Самера теснить перестали. Нерс разбитый нос потрогал, качнулся, уставился на Эрлана. А тот как неживой – истукан с мертвыми глазами – стоит готовый насмерть биться и ровно ему сколько положит и кого. От взгляда его мурашки по спине – ничего в нем кроме холода и ненависти, глубокой, безумной.
Нерс понял, что и пенять бесполезно – не услышит, как не видит за своим горем ничего. Для него Эйорика все еще жива, и он будет охранять ее тело, пока сам дышит.
И что с него взять?
Как Лайлох достойно похоронить? Вместе с ним, после того, как убьют? Только страж с ним, и чтоб хозяин не творил – на его стороне так же до последнего стоять будет. Еще и Вейнер, этот-то куда?
Изначальный оцени силы и понял, что здесь только Маэру разве разобраться.
– Саэра и Витта забрать дай, – попросил спокойно, не желая даже голосом Эрлана доставать. Самому худо от его вида было, а уж как ему тут – без слов ясно.
Эрлан не шелохнулся. Нерс понял, на Лири уставился.
Тот осторожно труп подтащил за ноги, там Самер помог и передали светлым в коридоре, затем второго убрали.
Эрлан взгляд упреждающего с советника не спуская, стойками крутанул, как клинками, и вниз опустил. Постоял и шагнул внутрь. Уставился на Лири, приказ передавая и, дверь плотно затворил.
Самер выматерился. Радиш к светлому подошел:
– Не трогайте его, простите. Не в себе он, понимаете?
– Я все вижу, – отрезал потрясенный Нерс. За всю жизнь он не видел, как за секунды погибают люди, а тут двоих положил, и кто? Свой. И почему? До этого вопроса доходишь и винить уже не можешь.
– Двое? – посмотрел на Самера. Тот чуть заметно кивнул, руками в бока уперся.
– Трое считай калеки, – и сплюнул в сторону, добавив тише. – Если еще выживут.
Какой тут 'Эрлан убил'? За Эру вон как легко, а ее – нет, это Самер теперь точно знал, хотя лучше не становилось и вопросов не убывало и версий.
Страж, склонив голову, в коридор поплелся.
– Лириэрн, куда? – спросил Нерс. Тот глянул подавлено и рукой махнул. Обошел труп и двоих, что раненого оттаскивали, скрылся.
Советник губы поджал – худо дело. Дождался возвращения стража и вовсе потерялся – тот нес шкатулку с брачными анжилонами.
– Что творишь? – перехватил его у дверей – перекосило мужчину.
– Отойди, светлый, – попросил спокойно. А что с Лири взять – его право – приказ выполнил.
В скорбный зал все прошли. Эрлан возле Эрики стоял, склонившись. Одна ладонь живот грела, второй за руку мертвую держал. Увидел вошедших – насторожился, каждого взглядом окинул диким, упреждающим, словно волк, оскалившийся возле добычи, только не рычал разве.
Понял, что не претендуют и наплевал. Шкатулку открыл и осторожно один кулон взял. Голову Эрике приподнял, надел. К груди ей ладонью знак уз прижал и склонился, поцеловал в лоб нежно, чуть касаясь, жмурясь. А у самого желваки ходуном ходят.
Второй себе на шею нацепил и за рубахой спрятал. И уставился на Нерса – понял? Жена она мне и плевать, что ты скажешь!
Тот белый, как в муку опустили, стоял. Развернулся на пятках и вышел, как выпал.
Вейнер смотрел на брата и видел почерневшего от горя человека, возможно потерявшего рассудок, но четко отдающего отчет в своих действиях. И подумалось, что только так и нужно – верить вопреки, верить просто так. И показалось, что Эрлан знает больше, чем он, и знает точно.
Мужчина взял скамейку от стены и поставил рядом с мертвой, с другой стороны от брата. Сел и подавлено глянул на него. Тот словно не заметил – склонился опять над женой и лоб ей губами грел – целовал и зажмуривался, слезы сдерживая.
Самер не знал, что сказать. Закрутился, соображая, а оно не соображается, и вылетел за двери. Радиш у стены встал, плечом оперся, смотрит, как друга крутит и спокоен как удав.
– А тебе все равно, да? – заметил его невозмутимость.
– Просто я о смерти больше, чем вы знаю. Эре сейчас не лучше чем им, потому что знает, что они чувствуют.
– Да нихрена ты в этом состоянии не чувствуешь!! – рыкнул разозлившись.
– Чувствуешь. Только не свое – других. И боль, и горе, и то, что словами не объяснить.
– Замечательно, – кивнул подходя. – Этих, как вытаскивать? Как ее похоронить? Он ведь не даст!
– Ждать, – пожал плечами.
– Сколько? Год – два?
– Ты -то хоть успокойся, – посоветовал через паузу. – Все равно все будет, как будет.
Самер заставил себя сдержать беспокойство за друзей. Сунул руки в карманы, постоял и головой качнул: кого убил Эрлан совсем неактуально. Только что – двоих. И все, потому что те хотели забрать мертвую и поместить, где и должна быть. А скольких он положил за те двадцать лет, что без нее прожил? Тихо или громко, но не меряно точно.
'Зверем жил', – вспомнились слова Лири.
И мысль в голову пришла, соединилось, каким Шах был, и подумалось, что право Эрике в том и было – ненависть на любовь менять, и чем сильнее ненавидишь, тем сильнее потом любишь, и чем больше злобы в душе, ожесточенности, тем больше потом боли. Она, как расплата, как возможность понять, на себе испытать, что творил.
Только теперь-то что? Опять озверевшими по земле бродить?
В комнату грузно опираясь на трость, прошел Маэр. Самер даже отпрянул от неожиданности. Но тот и не посмотрел – прямо к дверям и за них.
Заглянули вдвоем с Радишем – что будет? Ведь и Хранителя порвет, ровно Эрлану.
Лой исподлобья смотрел на старика, а тот головой мотнул Вейнеру: иди-ка. Шах отодвинулся и Хранитель склонился над усопшей. По голове провел дрогнувшей рукой и руку ей своей ладонью накрыл, выпрямился и перед собой смотрит.
– Нет ее, сынок, – проскрипел, наконец, на Эрлана посмотрев. Тот упрямо челюсти сжал.
– Спит.
Встал, в упор уставился:
– Спит!
Маэр долго смотрел в черные от горя глаза и отвел взгляд.
– Тебе бы отдохнуть. Ее не тронут, обещаю, но ты должен поспать и поесть.
Лой молчал.
Старик понял, что ничего от него не добиться и всеми фибрами души чувствовал, как тот винит, и сделай шаг неправильный – голову свернет, ни на миг не задумываясь, что делает.
Огладил руку Эйорики, вглядываясь в ее лицо:
– Нам всем ее не хватает. Особенно сейчас. Без нее в ваших сердцах холод и ожесточение.
– Хватит! Ты все знал и ничего не сделал, чтобы предупредить беду. Даже мне не сказал. И не тебе здесь быть, – качнулся к старику Лой – в глазах и голосе бузумь ярости. – Уходи, иначе вынесут вместо нее.
Маэр тяжело посмотрел на него и кивнул: слышу, вижу, что не соображаешь, кому грозишь. Но запомню.
Вейнера подтолкнул на выход и вывел его.
Встал спиной к двери лицом к поминальному столу и задумался. В глазах стальной блеск и видно, что
