– Девка, как девка, – брякнул мальчишка, со скепсисом разглядывая снизу вверх ее грудь.
– Отвали! – рявкнул Самара.
Девушка отпрянула, зрачки расширились от неожиданности и испуга.
– Нет, нет… я не тебе… – прошептал, слабость преодолевая с трудом. Только толку от его усилий никакого – мальчишка как лежал под боком, так и лежит. Голову рукой подпирает и взгляд с девушки на мужчину переводит, словно кино смотрит.
Были бы силы – за шиворот гаденыша выкинул.
– Не Гаденыш, а Прохор Сулевий – Хранитель, – шмыгнул носом.
У Самары глаза опять распахнулись – надо же так извратиться над парнем? Ну, видать это его и подкосило. ФИО, как говорится, соответствует. А он – ФИО.
Лань тем временем отошла, тихо шепнув напарнику:
– Я его раздражаю. Сходи ты, покорми, он в себя пришел.
– Надолго ли? – вздохнул дородный мужчина с косичками у висков, с вплетенными бусинами.
– Щас Малик припрется, фигню в рот тебе будет совать, – прокомментировал Прохор.
– Ты заткнуться можешь? И убраться от меня!! – заорал Самара. Парень обиженно надул губы и отсел обратно к сосне, у головы мужчины.
– На кого ругаешься? – склоняясь над ним, спросил Малик.
Самара б сказал – сил не было.
Мужчина понял, что ответа нет и положил ему в рот белый кубик.
– Что это? – прошептал с трудом.
– Твоя пища.
– Амин. Пища светлых. Ты – светлый, – прокомментировал Прохор.
– Я – брюнет!
– Дурак ты, – фыркнул парень. – Ты – светлый не в смысле цвета волос! А кормят тебя фигней, чтоб не умер. Выздороветь от нее не выздоровеешь, но хоть не откинешься.
– Убери этого придурка, – взмолился шепотом Самара, глядя на Малика. Тот нахмурился и отошел.
– Бредит, – послышалось.
– О, Лани доложил. А девка и так извелась вся по тебе. Как увидела – по макушку втрескалась. Ну, понятно – светлый!
'Интересно, он молчать умеет?' – от болтовни мальчишки у Самары голова раскалывалась и злость глаза заливала, а пошевелиться, встать и взашей турнуть придурка, не мог – грудь как свинцом раскаленным накачали и тем накрепко придавили.
– Ранетый ты…
Раненый!
– Ну, я и говорю. Вот чего через поле попер? Ты ж не хотел, а дернуло двинуть. Еще и стрелял, вот и тя сперепугу и попотчевали. Ну и лежи теперь баклажаном.
Отвали, мать твою!! Без тебя хреново!
– А я че? Я те сигналил, чуть из портов не выскочил…
– Слушай, парень, очень тебя прошу… заткнись!
Как баба, ей Богу – бу-бу-бу, бу-бу-бу.
– Очень для меня ваши слова обидныя, – шмыгнул носом Прохор. – Я к вам, Самер Сабибор, всей душенькой, а вы в ответ грубияните.
– Кошмар какой-то, – замотал головой мужчина, жмурясь. Может правда бред? В бреду чего только не бывает.
– Прохор я! Хранитель!
Ангел – Хранитель? – Самару перекосило: это кто ж так издевается?
– Ангел? – подобрел голос парня. Он взвел очи в небо и расплылся в улыбке, смакуя слово. – Ааангееел… А мне ндравитсо!
– А мне нет!
– … Лана, буду – Ангелом, уговорил.
Вот поднимусь, язык тебе обрежу, – подумал Самара.
– Нууу, еще страсшать вздумал. Не, ну это вовсе уж неприемлемо, – отвернулся, гордо вскинув подбородок.
Самара с тоской посмотрел на Малика и Лань, мечтая чтоб те пришли и отогнали мальчишку, который хуже комариного фестиваля. Весь мозг уже проел.
– Ты че, совсем че ли? – крутанул у виска пальцем. – Не зрят они меня, я ж только тебе даден. Ой, ну и люд пошел, ну прям ужас до чего темный!
Самару передернуло, выгнулся, чтоб еще раз этот 'подарок' разглядеть. Прикинул, как лучше перехватить – за шею и ногу или шиворот и штаны, и куда лучше выкинуть – в кусты или болото.
– Фигушки, – притих мальчишка, отодвинулся на всякий случай. – Вот она, благодарность. Тут день за днем хлопочешь, все чтоб по-людски, а оне – 'выкинуть', – забубнил с обидой. И вдруг опять развернулся к мужчине, придвинулся. – Хочешь я те колыбельную спою, ты поспишь? Ааа! Баю-баюшки баю, – завел как смычком по расстроенной скрипке.
– Оооо! – взвыл Самара, не зная, куда б убежать.
– Плохо? – подбежала к мечущемуся мужчине девушка, погладила заботливо по лицу. Пить поднесла.
Самара с поволокой во взгляде смотрел на нее – хороша, ясная такая…
– Не пара она нам, – заявил Прохор.
'Заткнись, а'?
– Не пара, грю. Страж она.
– Страж не человек?
– Не человек, – кивнул подтверждая. – Пес верный, пес цепной. За тя любого грызть будет, но шуры - муры – ни, ни! – выставил ладони. – Не по чину.
– Страж, – протянула Лань. – Узнал?
Мужчина зажмурился – так с ума сойти можно. Сразу двое говорят, а ему кому отвечать?
– Ой, ну надо же какие политесы! Чего ей отвечать? Страж она, говорю же.
Девушка отодвинулась, уверенная, что мает Самера лихорадка. Скривилась от страха за него. Ушла Малику жаловаться.
– Худо совсем, прав ты – лихорадка его ест. Бредит. Что делать, Малик?
'Нет у меня бреда, это придурок над ухом жужжит, слова вставить не дает'!…
– Да не видит она меня. Я только тебе даден! Ну, что ж ты такой непонятливый-то?
Самара закрыл глаза: права Лань, бредит он.
Жалко, что вляпался так бездарно, подставился. Командир еще…
– Ты за своих не боись.
'Ты-то откуда что знаешь'?
– Ой, ну в кого ты такой тупой-то?! – возмутился парень. – Я ж Хранитель все-таки, кое-что знаю.
'Если это чудовище ангел – хранитель… лучше б меня грохнули'.
– Никакой благодарности, – вздохнул Прохор обижаясь. – Тебе такое право по рождению дадено…
'Какое'?
– Слухачем быть.
'Нафига'?
– Ну… – руками развел. – Это ж здорово. Кто-то шепчется на той стороне, а ты слышишь, будто с тобой говорят.
'Счастье-то'!
– Право по рождению, – кивнул с гордостью. – И я к нему приложением.
Самара глаза закатил. Он и без этих 'прав' не тужил. И даже лучше жил.
– Нууу… конечно это не право Эйорики или Радиша, но у нас тоже очень полезное!
'Особенно ты', – вздохнул мужчина: 'замолкни, а? Очень тебя прошу'.
Прохор надулся, но на удивление послушался.
