котировался.
Девушка потянулась к Эрлану, попыталась сесть, но упала бы, не придержи он ее. И это было последней каплей. Ее грудь коснулась его груди, руки как окутали теплом и силой. Эра уткнулась ему в шею лицом и вдруг впилась губами в кожу – не удержалась, одурманенная то ли кровопотерей, то ли его голосом, им самим, а может просто хотелось пойти наперекор всему и хоть миг перед смертью почувствовать себя необходимой, ощутить радость близости и стать, наконец, женщиной.
У нее было ощущение, что завтра не будет, как нет вчера и нет сегодня. Было лишь 'сейчас', он и она, желание принадлежать ему, жгучее, нарастающее и укрывающее разум как волны цунами прибрежные пляжи.
Она надеялась лишь на одно – на этот раз никто не позвонит, не постучит в дверь, не явится соседка или друг, не вызовут к начальству, не прозвучит сирена и сигнал тревоги не заставит вскочить и бежать.
Эрлан боялся дышать, чтоб даже вздохом не спугнуть счастливые мгновенья и чувства Эйорики. Он гладил ее медленно и нежно, наслаждаясь каждой клеточкой ее кожи и не веря самому себе. Он как во сне был, плыл умирая и возрождаясь от близости девушки, от ее желания стать его.
Не время и не место.
Но это было доводом век назад – минуту, что канула, унеся с собой разум. Губы искали приюта на ее губах, а рук было уже не оторвать от ее тела, грудь не отнять от ее груди. Они словно слились, срослись, чувствуя одно на двоих – безумное и огромное, прекрасное и глубокое. Восторг и упоение, наслаждение на пике от каждого вздоха, каждого прикосновения, от гладкой, нежной кожи под пальцами, от податливых губ, от сладкого дыханья, от запаха волос, той женщины, которой грезил столько лет.
Лири на цыпочках отошел к очагу и сел спиной к горящим от страсти. Подбросил веток в огонь и не сдержал улыбки. В груди трепетало от мысли, что происходит меж ними, о том, чем может закончиться. Он чувствовал себя свидетелем рождения вселенной, как минимум. И виделось ему, что в Тоудер они явятся опять вчетвером – принесут, возможно, новую жизнь, что так же, возможно, зарождается сейчас, почти у него на глазах. А что есть величественней и важней рождения жизни? То как знак великий. Ведь столько лет только о смертях светлых слышали, и ни разу о рождении – уже и веры не осталось.
Он загадочно улыбался, рассматривая лики изначальных на своде ская и те будто улыбались с пониманием ему в ответ. Случайностей не бывает, и то, что двое их потомков сошлись здесь, на их глазах, мыслилось ему желаньем свыше, их желаньем. И был уверен – Эйорику и Эрлана сюда привели именно они и именно для того, чтоб те соединились. Род возрождался. Два рода. И от радости у стража в груди тесно было.
– Эя, – выдохнул Эрлан не думая. Пальцы зарылись в ее волосах, губы нежились о ее губы, щеки, веки, шею, плечи. Она с ума сводила. Не манила – связала, прилепила. Его ладони ласкали ее, грели кожу и губы, словно пили ее, будто изучали каждую клеточку и каждый вздох. Девушка целовала его, чуть впиваясь губами в шею, грудь, и вот живота коснулась. Эрлан не выдержал – разделся и лег рядом, стискивая ее. Она обвила его руками, открыла губы, впуская в поцелуе. Сладкий жар сплавил их в одно.
Эра ногтями впилась ему в спину, не чувствуя того. Она желала, она хотела его больше чем воды умирающий от жажды. Его нежность и сила сводила ее с ума, и хотелось подчиняться, быть его сейчас же и навсегда. Он вошел в нее, не сдерживая стона, она же закричала, того не ведая. Не боль, а неожиданная радость потрясла ее. Она словно стала раскрывшимся бутоном, раскрывающимся на глазах. Стала не человеком – птицей. Его пальцы сплелись с ее, ее дыхание смешалось с его дыханием и, было не разобрать где кто, и только сладкий, протяжный крик эхом бродил под сводом. Он затихал и возрождался вновь.
Она заснула на его груди в постели – раковине, застеленной пушистой материей, такой же нежной, как ласки Эрлана, такой же теплой, как его тело. Заснула истомленная, счастливая, обнимая мужчину и чувствуя себя жемчужиной на этом странном ложе. Улыбка застыла на ее губах и так осталась даже во сне.
Эрлан же не мог спать – все обнимал Эрику, слушал ее дыхание и гладил, перебирал волосы и любовался ею. И все не мог поверить, что она его, что рядом.
Его закор мог оказаться проклятьем, кошмаром откажи она во взаимности. Но предки видно дали ему шанс. Взгляд мужчины скользил по ликам на фресках и благодарил. Он понимал, что их соединение с Эйорикой было не случайно. Возможно даже, скай для того и строили много веков назад.
Схрон изначальных, заветное место известное лишь пятерым, приют, пристанище и святилище. Здесь было все на любой случай: еда, вода, постель, оружие, зелья от ран, дрова и Диалог – книга заветов предков.
Ему вдруг остро захотелось знать, а не догадываться и предполагать. Знать, что их с Эйорикой благословили и она будет жить. Он прижал ее ладонь к своей груди, боясь встать и потревожить ее хрупкий сон, посмотрел в спину Лири.
Тот почувствовал, обернулся. На губах была блаженная улыбка и Эрлан не сдержал такой же в ответ, но взгляд еще и приказывал. Мужчина понял, достал из ниши том в чеканной обложке и принес ему.
Эрлан положил ладонь на орнамент, задумал и открыл вверх. Прошел пальцами по вязи букв и уперся в одну строчку. И прочел: 'найти потерю – труд немалый, но больший все же – сохранить. Судьба удачу созерцала, но не досталась бы она другим'.
Эрлан нахмурился – предки предостерегали.
Покосился на спящую Эю и почувствовал, как защемило сердце от тревоги.
Он закрыл книгу и вновь водрузил на нее ладонь, загадывая следующее. Открыл и провел пальцами по строчкам. Остановился и прочел: 'доход большой несет расход немалый, смерть и рожденье об руку идут. День ночь сменяет, вечер утро оттеняет. За радость тоже заплати. Чем раньше – тем меньше будет плата. Сам не отдашь – так отберут'.
Эрлан побледнел и захлопнул книгу, махнул рукой стражу – убери. Взгляд шарил по ликам предков – издеваетесь? Одна мысль о потере Эйорики выводила его из себя, и он твердо знал, что отдаст ее только вместе со своей жизнью.
Глава 17
Она проснулась, но не встала. Лежала и смотрела на Эрлана, любуясь его движениями, осанкой, профилем. Ей было так хорошо, что самой не верилось, что так бывает. Покой в душе царил и ничего не нужно – все есть. Возможно счастье для многих в другом: но она была уверена – свое счастье она познает сейчас, оно досталось ей все-таки.
Мужчина почувствовал взгляд и чуть повернулся, улыбнулся девушке. Руки замерли, перестав проверять и сматывать веревку:
'Как спалось?'
– Отлично.
'Выспалась?'
– Да. И чувствую себя прекрасно.
Эрлан скинул намотанную на локоть веревку и взял с подставки у очага миску с белой, густой как сметана массой:
'Пора подкрепиться'.
'И идти?' – улыбнулась, принимая еду из его рук, но глаза смотрели только на него. Эрлан присел рядом и огладил ее лицо:
'Ты так прекрасна'.
– Не увиливай. Нам пора?
'Прошли сутки', – посерьезнел и отошел.
Ничего себе, – удивилась Эра своему сну, но лишь плечами пожала: видно организму нужно было восстановиться. Покушала и потянулась за одеждой, заботливо сложенной у постели – ракушки. Натянула брюки и задумчиво огладила их на ноге, даже не понимая того. Ей показалось происходящее слишком замечательным, неправдоподобно. Кажется, она влюблена, кажется наконец стала женщиной. И кажется, еще и любима. Разве так бывает наяву, а не в сказках, мечтах или сне?
