– А где остальные? – озаботился Самара. Радий то и дело долбил в одну клавишу, просматривая файл за файлом и, выдал, словно сам себе не поверил. – Они все умерли, ребята.
Взгляд мужчины не шутил, и Самара побледнел, а Шах шагнул к технику:
– Убили?
– Эээ… нееет. Умерли. Они прибыли тридцать дней назад, через две недели остались только двое: Анна Тихорецкая и Тиль Альгомберг.
– Как? – нахмурилась Эра.
– Альгомберг, – повторил по слогам, вчитываясь в фамилию на мониторе.
– А список есть?
– Да.
– Распечатай.
– Бумаги нет.
Самара молча вынул из нагрудного кармана записную книжку и вырвал лист, подал технику. Тот сунул его под панель ввода и через секунду лист появился с другой стороны 'нотика' уже со списком.
– Отчего они умерли, как? – спросил его Шах.
Эра покосилась на мужчину, понимая, что он что-то чувствует как и она, но облечь в слова пока не может, и принялась изучать список.
Фамилии шли ровным рядом и ни одной знакомой. Но странность была с двумя последними, выделенными зачем-то красным: Тихорецкая и Альгомберг. Анна, Тиль.
Девушка задумчиво посмотрела в сторону трупа мужчины. Подошла, стянула ботинок и убедилась, что он и есть Тиль Альгомберг, второй выделенный. И второй биоробот неизвестной модификации. Неизвестной официально, но явно известной 'Генезису'.
Ведовская разбила черепную коробку роботу и нашла вторую матрицу. Вытащила ее и подала Радию. Тот удивленно глянул на девушку и взял предложенное. Соединил, вырвав из зубов Шаха зубочистку, привинтив каким-то замысловатым способом, и опять затих, потерялся в нагромождении высветившихся схем, знаков, амплитуд.
– Ну? – опять подогнал его Самара.
– Надеешься еще? – меланхолично спросил Шах.
– Код должен быть.
– А таких биороботов быть не может, – промежду прочим заметила Эра.
– Что хочешь сказать?
Много что хочу, да промолчу, – глянула на него и уставилась на экран 'нотика'.
Реакция Радия ей не нравилась – бледнеть стал, все медленнее и неохотнее по сенсору пальцами стучать, и как-то сникал.
Повернулся к товарищам и сложил руки меж ног, сжался, словно живот у него скрутило.
– Ну?!
– Не томи! – рыкнул Самхат.
– Крындец, – протянул. Шах усмехнулся – новость! – и достал туб с зубочистками. Покосился на девушку, такую же спокойную, как он сам:
– Подозревала?
– На старте. Как и ты.
– Угу.
– Вы не понимаете… – начал Радий.
– Коод!! – рявкнул Самара.
– Нет кода!! – заорал в ответ мужчина и стих. Потер лицо ладонями и обвел взглядом смертника собравшихся. – Мы не влипли, мы – попали. Приехали. Приплыли. Амба. Каюк.
– Истерить завязывай и давай расклад, – процедил Самара.
– Расклад простой, командир, – развел руками улыбнувшись с издевкой. – Плести венки и готовить эпитафии.
– Стоп. С этого места подробнее, пожалуйста.
– Нет никакого кода. Эти двое – приемник и передатчик. Тупо и на пальцах – функция одного робота – создавать поле для приема, поле для передачи, или переправки, функция второго. Но поле они создают живыми!
– А оживить? – протянул Самхат.
– Давай я тебя убью и спрошу у Самары – сможет он тебя оживить или нет.
– То есть, поле уничтожено, – прищурился лейтенант.
– Да.
– Когда их убили? – спросил Шах.
– Одного – девушку, три часа семь минут назад, второго – два сорок назад. Могу предположить умозрительно, что девушка – приемник грубо, успела принять нас и была благополучно вырублена, а передатчик кого-то или что-то передал уже после ее смерти и тоже сдох.
– Подожди. Система переправ однотипна. Должно быть место – зона для порта, должен быть код для налаживания переправы.
– Должен, но нет. Эти двое и создавали зону для переправы, один – туда, другая – сюда. Без всяких кодов. Их нет, нет переправы.
– Мы в заднице, – выдохнул Самхат.
– В полной, – кивнул Шах.
– Нет, господа, друзья, товарищи, 'порадую' вас – все хуже. Мы – трупы.
С минуту длилось гробовое молчание. Каждый переваривал услышанное и явно не понимал к чему такие выводы и на основе чего. Не вязалось.
– Поясни.
– Матрица роботов отметила странную, то ли вирус, то ли бактерию в воздухе. Она составная часть атмосферы.
– На ручных коммуникаторах опасность не выявлена.
– Они не занимаются детальным анализом, функции не те. А у роботов – кстати, штуки высший класс! – автоматом идет анализ всего окружающего – от воздуха до особенности ландшафта. Детально. Раскладывают до молекул.
– Лирика. Патогенез этой фигни? – прищурил глаз Шах.
– Не выявлен. Скорей всего заражение идет автоматически при вздохе. Короче, какая-то хрянь в этом воздухе отрицательно влияет на человеческий организм. Через семьдесят два часа, максимум через девяносто, человек начинает болеть: в семидесяти случаях из ста – труп через трое суток.
– Клиника?
– У десяти прибывших…- развернулся к монитору и перевел. – Из десяти: у троих отмечена дисфункция вентиляции легких, у семи дискоординация, слабые головные боли. У одного головокружение, тошнота, повышение температуры тела. Все.
– То есть: ели- пили, шли, спали и, бац? – выгнул бровь Самара.
– Именно – бац.
– Перекинь мне данные по этому чуду природы с диагностикой заболевших и полной историей протекания болезни, – попросил Шах.
Эра побледнела. У нее сложилось то, что ее, фактически мертвую, подняли в 'Генезисе' и отправили с билетом в одну сторону.
– Им не нужна была Тихорецкая, – сказала тихо. – Им нужны были мы, заслать нас сюда.
– Хочешь сказать, что мы подопытные кролики? – спросил Самхат, явно не веря. Девушка уставилась на него:
– Как тебя к этому делу прикрутили?
– А тебя?
– Я была живым трупом. Если б отключили от аппаратуры, через пару дней схоронили.
Мужчины притихли и по глазам Эра поняла – все прошли через биокамеру в 'Генезисе'.
– И кто с чем вляпался? – усмехнулась невесело.
