губами хорошо пить березовый сок прямо из ствола, а еще — слизывать с них капельки меда. Длинные волоски бровей были украшены крошечными заколочками в форме бабочек — не менее десятка на каждой брови.
— Ох! — только и вымолвил Ганс и снова без сил повалился на траву.
Фея пощекотала ему нос длинной травинкой.
— А ну-ка, — велела она, — рассказывай мне что-нибудь интересное.
— Э-э… — замычал Ганс в некоторой тревоге. — А кто ты?
Крылья шумно развернулись. Теперь глазки смотрели еще строже. Ганс разглядел синий зрачок.
— Меня зовут Изабур, — сказала фея.
— Меня — Ганс, — представился Ганс и тотчас поспешно добавил: — А мою невесту — Дагмар.
— Как интересно, — проговорила фея, укладываясь на траву рядом с Гансом. Ее крылья, наполовину сложенные, непрерывно двигались, то открываясь пошире, то почти смыкаясь. Волосы феи рассыпались по земле. В вырезе платья, за тонкими стеклянными бусами, видна была маленькая грудь, и это сильно смущало Ганса.
— У меня была подруга по имени Дагмар, — сказала фея задумчиво.
— А что с ней стало? — испугался Ганс.
— Полюбила одного человека и улетела к нему. А ты что подумал?
— Не знаю, — пробормотал Ганс. — Я всегда пугаюсь, когда говорят: «У меня была». Вот у меня была добрая матушка — она умерла.
Фея на мгновение полностью раскрыла крылья, а потом сжала их.
— Как тебя угораздило попасть в пожар? — спросила она.
— Это был пожар? — удивился Ганс.
Фея чуть повернула голову и с любопытством посмотрела на него.
— А ты что подумал?
— Я не подумал… — Ганс покраснел. — Мне показалось, что это красиво…
— Ты чуть не сгорел, — упрекнула его Изабур.
— Ужас. — Ганс закрыл лицо руками. — Ты спасла меня!
— Да. — Изабур вытянула вперед руки, взяла в каждую горсть по пучку травы и сладко потянулась, выгнув спину.
Ганс восхищенно смотрел на нее.
— Скажи мне, Ганс, что бы ты хотел больше всего на свете? — спросила Изабур сонно.
И так как этот разговор был таким же медленным и тягучим, как его беседы с Дагмар, и мысли точно так же с одинаковой важностью плавали вокруг самых серьезных на свете вещей и вокруг самых больших пустяков, то Ганс ощутил себя, так сказать, в знакомых водах и ответил фее Изабур так, как ответил бы своей любезной Дагмар:
— Я бы хотел жить в достатке, не работая, и чтобы со мной была моя любимая, а людям от меня была бы радость; мне же от них — уважение, хотя бы маленькое.
— Это можно устроить, — сказала Изабур, поразмыслив немного над услышанным. Она подвинулась чуть ближе, и вдруг ее ослепительное лицо с диковатыми глазами и бабочками на бровях оказалось совсем близко. — Поцелуй меня, — проговорили медовые губы.
Ганс вернулся домой из леса на третий день после того, как расстался с Дагмар. Был он страшно голоден, весь в копоти, одежда оборвалась, корзина потерялась, сам еле жив. Вся деревня вышла на это поглядеть. Тут уж и Дагмар не стала больше таиться — скатилась по ступеням и бросилась ему навстречу, роняя башмаки и заранее раскидывая для объятий руки. Ганс сперва остановился, а потом качнулся, как надломленный, и тоже побежал. Так они посреди дороги и обнялись, а спустя два дня поженились и перебрались жить в маленький Гансов домик.
Поначалу они — что никого не удивляло — перебивались с хлеба на квас; но затем Ганс открыл пивную торговлю. В подробности он не входил, так что совет местных сплетников всю историю нежданного обогащения рыжего парня сочинил, можно сказать, за него: мол, помер какой-то родственник и оставил деньги… или даже целую пивоварню. Называли разные города и поселки, где эта пивоварня якобы находится. На самом деле никто ничего толком не знал.
А пиво Ганс продавал знатное. И не в том было дело, что оно густое или легкое, сладкое или с горчинкой; а в том, что оно всегда оказывалось по погоде, по времени года и даже по настроению, и уж если взял у Ганса кувшин-другой, то можно не сомневаться: этим пивом не поперхнешься, в горле оно комом не застрянет, голова от него не разболится, а настроение только улучшится.
Торговала по преимуществу Дагмар, в белом крахмальном чепце с множеством торчащих во все стороны острых углов, вся в бантах и искусственных цветах. От брака с Гансом стала Дагмар еще румяней; ее щеки блестели, словно отполированные масленой тряпочкой, и выглядели они крепче каменных шариков; глаза весело смотрели навстречу любому приходящему, а в ее косах теперь играли не самодельные кошки и мышки, но купленные в городе леопарды и зебры из самого настоящего плюша.
С тех пор, кстати, начали примечать различные странности, то и дело происходившие там, где появлялся Ганс. Так, однажды стадо коров полегло на лугу, как мертвое. Это было замечено девицей, которая отправилась на реку полоскать белье. Сперва слова девицы на веру не приняли, поскольку от нее разило пивом; что до белья в ее корзине, то оно выглядело так, словно его окунали в бочку с этим хмельным напитком. Однако насчет коров решили все-таки проверить и действительно обнаружили их лежащими. Издалека они казались большими валунами, выпавшими из великаньей корзины, — рыжими, белыми, черными и пятнистыми.
Пастуха разбудили, когда веревка была уже прилажена к прочной ветке старого дуба. Напрасно бедный парень орал и брыкался — его успокоили ударом кулака в висок, после чего отнесли на место и просунули в петлю. И тут одна из коров зашевелилась, подняла морду и испустила протяжное мычание. Пастуха из петли вынули и бросили под деревом приходить в себя, а сами побежали к стаду.
И что же? Все коровы источали пивной перегар и плохо соображали, что происходит; молоко пришлось сдоить и вылить подальше от дома, поскольку то, чем доились в тот день коровы, не пришлось бы по вкусу даже хмельной лесане, что спит под грибницей пьяных грибов.
Случай этот заставил Ганса крепко призадуматься — и с тех пор он никогда больше не купался там, куда водят на водопой местное стадо.
Избегал он и целовать Дагмар в губы, когда она носила или кормила детей — а детей у Ганса и Дагмар родилось великое множество. Любая жидкость, к которой прикасался Ганс, превращалась в пиво — таков был подарок милой феи Изабур. Пивное это процветание длилось долго-долго и, говорят, старший сын Горького Ганса унаследовал это чудесное свойство.
Иван Ющенко
ИЗ СБОРНИКА «ВОЛШЕБНУТЫЕ СКАЗКИ»
Белоснежка
Жила-была девушка, и были у нее такие красивые белокурые волосы, что все звали ее Белоснежкой.
Однажды мать сказала ей: «Белоснежка, помой свои белокурые волосы, а то они уже не очень белокурые». Но девушка отвечала: «Не стану — я прекрасного принца жду».
А чтобы прикрыть свои грязные волосы, она стала носить красную шапочку. И с тех пор все стали звать ее «Красная Шапочка».
Однажды мать ей сказала: «Красная Шапочка, возьми пирожок, горшочек маслица и бутылочку винца и отнеси это бабушке». «Нет, — отвечала Красная Шапочка. — Буду сидеть у окна, прекрасного принца ждать».
Однако в окно летело столько пыли и сажи, что вскоре все стали звать ее «Золушка».
Однажды мать сказала ей: «Золушка, вымой весь дом, перебери всю фасоль, посади розовые кусты и реши проблемы Третьего мира». Но Золушка лишь сказала: «Я прекрасного принца жду».
И вот как-то раз мимо ее окон проезжал Принц. Увидев в окне чумазую бабенку, он не удержался и воскликнул: «Ой, блядь!»
С тех пор все стали звать ее Блядь, хотя она не давала для этого никаких оснований.
Про зайку Федю
