Шел и делал по дороге какое-то важное междометие из очередной басни.
……………………
Наутро Пушкин проснулся, дыша давешним ромом и ощущая желудочные спазмы в том месте, где у людей обыкновенно находится голова.
Рядом на подушке лежало что-то отвратительное, похожее на кусок чего-то другого, еще более отвратительного.
«Наташа, пить…» — просипел Пушкин, умиляясь слабости собственного голоса.
«То-то, пить, — отозвалась Наталья Николаевна из соседней комнаты. — Ты сам-то помнишь, что вчера было?»
«Ничего… ничего не помню я! — прошептал Александр Сергеевич, с опаской косясь на что-то, подрагивающее на подушке. — Что это, Наташа?»
«Что, что… это ты вчера перед сном сделал, как пришел. Сказал — Пиндемонти. Я говорю: „Саша, зачем же ты это сделал?“, — а ты говоришь: „Плевать, Гоголю отдам или на заглавие пущу“».
«Гоголю не отдам!» — решительно подумал Пушкин, проваливаясь в тяжкий похмельный сон 6 июля 1836 года.
ХАДЖИ-МУРАТ
Зимою 197*, довольно морозным для Киева ранним вечером, где-то в промежутке между сумерками и фонарями, под оперным медленным снегом по улице Ленина поднимались от Крещатика к Оперному же театру трое десятиклассников.
Они шли, валяли дурака и размахивали школьными сумками, нарочито пугая прохожих, при этом не пересекали границ, отделяющих веселье от хулиганства, но тонко на них балансировали.
Андрей К-ко и Вася Ф-в в классе держались особняком. Андрей К-ко, блондин с голубыми глазами и пшеничными ранними усиками, похожий то ли на положительного, то ли на отрицательного героя из советского кинофильма о Гражданской войне, претендовал на роль классного Печорина. Он был весьма себе на уме, иногда выказывал знания о совсем внепрограммных предметах из области истории и литературы и явно мог бы претендовать на Золотую Медаль, например, но не делал этого, а кандидаток на Золотую Медаль откровенно (и не без политического свойства намеков на сервильность) презирал. Единственный человек, которого Андрей К-ко к себе приближал и с которым вечно ходил парой (предыстория мне неизвестна, я в этой школе появился за два года до окончания), был Вася Ф-в. Кабаноподобный, толстый Вася занимался фехтованием и был чрезвычайно ловок, артистичен и горазд на шалости: метал на переменах огрызки яблок прямо в лица кандидаткам на Золотую Медаль; нагло препирался с учительницами робкого десятка; стоя в метро, мнимо засыпал, нависая над какой-нибудь едущей с работы теткой и болезненно клюя ее точно в переносицу козырьком своей чернокудрявой кепки… Таких трюков у Васи было множество, подозреваю, что автором и режиссером их часто бывал Андрей К- ко.
Семейное положение Андрея К-ко было окружено многочисленными неясностями: я не знаю, где он жил и кто были его родители. Разговоры на эту тему Андрей пресекал. Вася жил на Подоле с мамой — еще более монументальной продавщицей из овощного магазина-стекляшки на Нижнем Валу.
Короче говоря, это были принц Гарри и Фальстаф, не читавшие Шекспира, но воспроизводившие классическую схему (с прививкой Достоевского, без этого никак — русские мальчики ведь родятся сразу с «Братьями Карамазовыми» в руках).
Третий подросток был я.
Итак, мы шли по улице Ленина, а навстречу нам шли двое мужиков. Мужики (пожилые, как нам тогда казалось) были явно приезжие из деревни, то есть, по тогдашним диким понятиям, люди анекдотические. Мужики топали, ухали, оглядывались вокруг робковато-нагло и распространяли запах, основой которого была сивуха, но который включал множество оттенков. Венчался запах коньяком — мужики явно вкусили городского разврата только что. И мужикам хотелось продолжения праздника.
Не знаю, почему они выбрали именно нас, десятиклассников, возможно, солидная фигура и развязные манеры Васи Ф-ва подали им эту мысль. Так или иначе, мужики, приблизились к нам и, топая, ухая и оглядываясь, сказали на два голоса:!
— Хлопци, а дэ тут цэ…
— Хрэшчатык…
— Нам казалы, шо там…
— Шо тут стоять эти…
— Ну жэншчыны, которые…
— Которые это, цэ…
— Которые за деньги это…
— Которые за деньги жэншчыны ебутся…
Выговорив это, мужики засмеялись робкими коньячными колокольчиками.
Андрей К-ко мигнул Васе Ф-ву. Вступил Андрей К-ко:
— Крещатик — вон там. Но лучше туда не ходить. Там дорого, и все заразные. Вот он знает адрес, где настоящие женщины, которые за деньги ебутся.
Андрей указал на Васю, который тут же затараторил с исключительной бойкостью:
— Значит, так, подымаетесь, вертаете направо, дальше проходите два поворота, там будет перекресток, большой дом, тут вертаете обратно направо, переходите улицу, идете тудой, один дом, другой — гастроном, в третий заходите, прямо с улицы, подъезд первый, на третьем этаже дверь черная слева, звоните пять раз.
Тут опять вступил Андрей К-ко:
— Вам откроют дверь. Неважно кто. Вы говорите пароль: «Челентано». Даете сразу тому, кто дверь открыл, червонец. И не слушайте, что он вам будет говорить. Просто проходите в квартиру. Там будут женщины, которые за деньги ебутся.
Мужики попросили повторить пароль и инструкции. Кажется, Вася выдал несколько другой маршрут, но мужики понятливо покивали головами и побрели вверх по улице Ленина.
Мы же, забежав в известный нам проходной двор, затаились в известной нам подворотне, выходящей на улицу Свердлова, на которую, по расчетам Васи Ф-ва, и должны были попасть искатели продажной любви.
Действительно, через некоторое время мужики появились. Они долго колебались между двумя подъездами и наконец, выбрав дверь поскромнее, вошли в нее.
Мы предполагали, что вскоре любострастники пойдут пытать счастья в других подъездах. Надеялись, что случится драка где-нибудь, на худой конец — скандал. Ожидали прибытия наряда милиции.
Сорок минут мы простояли в подворотне напрасно. Становилось холодно. Снег перестал, подул ветер. Мужики так и не вышли из подъезда.
Не знаю сам почему, вспомнил я эту историю сегодня за завтраком, размышляя о взаимоотношениях журналистов и власти, о спичрайтерах и политических технологиях.
На завтрак у меня сегодня были бобы из банки.
УБИЙСТВО В АВТОБУСЕ № 765
Раздался выстрел, и синяя щека турка-месхетинца обагрилась кровью. Половина черепной коробки турка лежала на коленях у впавшей в прострацию старушки, сидящей рядом. Турок был мертв, как и полагается турку без половины головы.
«Всем оставаться на своих местах. До следующей остановки никуда не выходить! Уполномоченный федеральной службы Барабанер расследует дело на месте!» — крикнул Барабанер и покрутил в воздухе красной книжечкой с портретом двухголовой птицы и золотой надписью «Общество любителей водки».
Водитель явно был ни при чем. Когда прозвучал выстрел, Барабанер как раз покупал билет у этого сорокалетнего сутулого толстяка с брезгливой складкой толстых лоснящихся губ и выражением вечного недовольства жизнью на лице.
Итак, водителя Барабанер вычеркнул сразу. По случаю Дня Конституции автобус был почти совершенно пуст. Помимо мертвого турка, в нем ехало семь человек, считая Барабанера и водителя.
Версия самоубийства также была сразу отметена. Характер ранения указывал на то, что стрелял кто-то другой.
