– Ложь.
– Удивишься – правда.
– Значит, я прав, – с чего то решил.
– Уже не спорю, – развела руками Стася.
– Одну карту потеряешь, тебе десять пришлют, – лег, потеряв интерес. Но сомнения мучили и замолчать не дали. – Это мне все рассчитывать приходится, а у тебя нужды ни в чем нет. Закончишь академию и куда нибудь на Сонорх, смотрителем алмазных приисков. Местечко уже приготовлено. А мне самому придется место искать. Самому биться. И статус выпускника высшей академии, звание универсального офицера откроет какие то возможности, даст право. Конечно, максимум, что мне светит, это стать одним из службы охраны гражданских зон, но это лучше чем сидеть в утилитарной зоне, жить как животное, имея одно право – умереть. И не мечтай, понял? Не мечтай, что у тебя получиться меня выкинуть! Знаю я ваши штучки! Не ет, не получится. Я на чеку. И никуда лезть не собираюсь. Не спровоцируешь. Я законопослушен. Ни одного нарушения. Не было, не будет. Ничего не вижу, ничего не знаю, никуда не лезу. И буду офицером.
Он бредит, что ли? – озадачилась женщина.
– Будешь, – заверила. – Если сильно желать, обязательно получишь. Только ты подумай – дальше то что?
Парень повернул к ней голову:
– Ты напрашиваешься, да? Провоцируешь?
– Нет. Я разговариваю с тобой как с человеком, а ты видимо к этому не привык. Но может быть день, два и привыкнешь, перестанешь фырчать как ёж и выпускать свои «колючки». А на счет желаний я тебя всего лишь предупреждаю. Любое желание исполнимо, если сильно желать, если истинно верить, а не сиюминутно, поддавшись настроению или эмоции. Знаешь, как бывает? Накричали на тебя и ты ударить готов. А вот ударишь? Представь – и что? Спокойней стало, лучше, проще? Полегчало? Тупая физическая сила ничего не решает, если нет у человека принципов, если не движет им две удивительные вещи – любовь и вера.
– Любовь? – взгляд стал насмешливым. Парень засмеялся. – Посмотрите какие мы стали! Еще уверяет меня, что не играет, не придумал очередную подлянку! Любовь! Ха! Вера! Он это говорит мне! Сур – асуру! Подбиваешь на бунт? Ждешь, что я скажу что нибудь запрещенное и начну поносить наше великое правительство? Старо! Мог придумать что нибудь умнее! Я законопослушный гражданин и уважаю наше правительство! Да, я считаю его справедливым! – разозлился. Глаза пылали ненавистью и было видно, что парень с удовольствием бы придушил товарища по комнате.
Стася не стала раздражать его еще больше, легла и тихо заметила:
– Асур или Ашшур – сын Сима. Обоготворенный родоначальник Ассирии. Великая династия доложу тебе, великий народ… Выключи свет.
Парень покосился на нее и промолчал. Но свет выключил – запустил ботинком в панель напротив постели.
Воцарилась тишина.
– Группа Макарова не вернулась, – тихо сообщил Ян ребятам в раздевалке.
Пеши голову склонил, накрыв ее руками.
– Может еще выйдут, – с вялым оптимизмом сказал Борис.
Николай подумал и запустил ботинки в шкаф: чертовщина какая то! Все ни Слава Богу, куда не глянь – везде все наперекосяк.
– Что то не так, братцы, вы правы были, – протянул Ян.
– Что то еще случилось? – с подозрением уставились на него мужчины.
– Угу, – отвел взгляд. – У Сван проблемы. Аппендицит.
– Кто?! – не поверил Иштван. – Мы же вот вместе завтракали!
– Вы завтракали – мы ушли. В коридор вышли – его скрутило. Уже удалили. Сутки в палате полежит, потом дней пять на диете посидит. А на «зеленку» неделю – ни шагу.
– Это что получается? – озарило Бориса. – Ты был прав, Николай! Теофил! Сван с ним повздорил и вот тебе, почти моментально, результат.
– Когда успели?
– Пока ты запеканку на рубашке домой нес, – ответил Пеши. – Граф про ведьм говорил и четко дал понять, что Стася одна из них, мы все в опасности.
– Бред!
– Не скажи. Дела то чудесатые творятся. Без психического воздействия здесь явно не обошлось.
– И на что воздействовали? – полюбопытствовал Борис. – На кого и кто? Стася, Теофил? На аппендицит или на группу Макарова? Может на тех трех пацанов, что решили без гида себе прогулку по местам боевой славы Хана – Батыя организовать? Вот уж действительно, бред.
– Я бы ничего не исключал, – упрямо заявил Иштван. – Скепсис хорошо, но в разумных дозах. Давайте реально посмотрим на ситуацию. Что у нас есть по фактам?
– Аппендицит! – хмыкнул Борис.
– У нас есть масса странностей и первая… – Пеши развернулся к Чижову.
– Я? – удивился тот.
– Стася. У вас с ней были прекрасные отношения. Допустим не такие, как ты бы хотел, но более близкие, чем у нас с ней. Она к тебе относилась слишком трепетно, слишком… Короче, нравился ты ей без всяких сомнений. А тут резко, будто белены объелась, с ног на голову перевернулась. Она же даже смотрит на тебя с такой жгучей ненавистью, что я бы не удивился, если б ты вспыхнул. С чего, почему отчего? Ругались? Нет. Когда бы успели? Из за Теофила? Так и к нему она благосклонности не проявляет, нос вздернет и смотрит как на тлю. Что с ней происходит? А дальше? – развернулся к товарищам. – У Коли образовалось удушье, у меня головная боль, у Сван аппендицит и всему этому предшествовали легкие, ничего не значащие стычки с Локлей и Русановой.
– С графом. Сван с капитаном не ругался, – уточнил Борис.
– Я тоже со Стасей не вздорил. А про графа сразу сказал – он воду мутит, с ним что то не то, – заметил Чиж.
В раздевалку вошел Федорович и хмуро уставился на бойцов, но вместо того, чтобы подогнать их для выхода на стрельбы, как ожидалось, сказал:
– Русанова заболела.
Мужчины с минуту молчали.
– Теофил! Я же говорил! – выдохнул со злостью Чиж и рванул прочь из раздевалки: ну, держись, граф! Я тебе устрою мистическое образование, окультист – любитель!
– Иштван, Ян – задержите его, – приказал Иван, прекрасно понимая, что тому в голову взбрело. И осел на стул – устал, настроение плохое – что ни день, то подарок да такой, что передарить кому не знаешь. – Сван в медчасти, – сообщил Борису.
– Знаю. Сам что думаешь, капитан? Ребята то правы – нездоровая обстановка. Что к чему – как думаешь?
Иван затылок потер: что здесь думать? Была бы здоровая – Оуроборо бы не суетились, Стаська бы дома сидела, чай пила да апельсины жевала.
Как она там? Жива, цела? Берегут ее?
Пустые вопросы, но хоть бы на один ответ получить.
– Молчишь? Я вчера в Вестник заглядывал – чудеса то во всем мире творятся.
Тоже не новость, – начал изучать свои руки Федорович.
– Уровень солнечной активности растет. В зданиях стекла тонируют – прогноз то неутешительный.
– Обойдется, – без уверенности сказал Иван.
– Думаешь? – подсел рядом. – Дождей нет и не обещают.
– Ты прогнозист?
– Аналитик – недоучка.
– Ничего, через год профи станешь. Главное желание.
