— Одиноко, — тихо ответила Скетти.
— Сколько… сколько ты еще проживешь? — осторожно спросила девочка.
Скетти пожала плечами и улыбнулась.
— Кто знает? Если буду осторожна, буду тренироваться и следить за питанием, то проживу еще пару тысяч лет. — Ее улыбка исчезла. — Но обо мне нельзя сказать, что я неуязвимая и непобедимая. Меня можно убить.
Она увидела тревогу на лице Софи и сжала ее локоть.
— Однако этого не случится. Ты знаешь, сколько людей, бессмертных, старейшин, оборотней и прочих монстров пытались меня убить?
Девочка покачала головой.
— Я тоже не знаю. Но счет идет на тысячи. Может, даже на десятки тысяч. И я все еще жива. Это о чем-нибудь тебе говорит?
— О том, что ты хороший воин?
— Ха! Не просто хороший. Я лучший воин. Я воительница.
Ската остановилась, будто бы заглядевшись на витрину книжного магазина, но Софи заметила, что, когда она повернулась, чтобы продолжить разговор, ее зеленые глаза заметались по сторонам, осматривая все вокруг.
Подавив желание обернуться, Софи спросила шепотом:
— За нами следят?
Ее удивило, что она ни капельки не испугалась. Где-то на уровне подсознания она знала, что рядом со Скетти ей ничто не угрожает.
— Нет, не думаю. Старая привычка, — улыбнулась Ската. — Эта привычка помогла мне прожить так долго.
Она отошла от витрины, и Софи взяла ее под руку.
— Когда мы впервые пришли к тебе, Николя называл другие твои имена. — Софи нахмурилась, вспоминая, как им представили Скату в Сан-Франциско всего два дня назад. — Он называл тебя Воительницей, Тенью, Истребительницей демонов, Творцом королей.
— Это всего лишь имена, — смущенно пробормотала Ската.
— А по-моему, не просто имена, — настаивала Софи. — Скорее титулы, которые ты заслужила.
— Что ж, у меня было много имен, — кивнула Ската, — их давали мне и друзья и враги. Сначала я была Воительницей, потом стала Тенью, потому что умею быть незаметной. Это я придумала первый камуфляж.
— Ты что, была ниндзя? — засмеялась Софи.
Но пока она разговаривала с воительницей, у нее в голове проносились воспоминания ведьмы, и она поняла, что Скетти говорит чистую правду.
— Я пыталась учить ниндзя, но у них никогда не получалось так хорошо, уж поверь мне. Я стала Истребительницей демонов, когда убила Рактавиджу.[11] А Творцом королей меня назвали, когда я помогла Артуру получить трон. Это было ошибкой, — мрачно заметила Ската. — И не первой моей ошибкой. — Она засмеялась, но смех получился натужным и нервным. — Я натворила много ошибок.
— Мой папа говорит, что на ошибках учатся.
Скетти издала смешок.
— Только не я.
— Похоже, нелегкая у тебя выдалась жизнь, — тихо сказала Софи.
— Нелегкая, — призналась воительница.
— А ты когда-нибудь… — Софи помолчала, подбирая слова. — У тебя когда-нибудь был парень?
Ската остро взглянула на нее и перевела взгляд на витрину. На минуту Софи показалось, что она изучает выставленные там туфли, но потом девочка поняла, что воительница смотрит на свое отражение в зеркале. Интересно, что она там видела?
— Нет, — наконец призналась Скетти. — У меня никогда не было никого близкого, никого особенного. — Она улыбнулась через силу. — Старейшины боятся меня и избегают. А с людьми я стараюсь не сходиться. Очень трудно смотреть, как они старятся и умирают. Это обратная сторона бессмертия: ты смотришь, как мир меняется и все, что ты знала, обращается в прах. Помни это, Софи, если кто-то предложит тебе дар бессмертия.
Последнее слово прозвучало в ее устах как ругательство.
— Наверное, тебе было одиноко, — осторожно произнесла Софи.
Она никогда не задумывалась раньше, каково это — быть бессмертной, продолжать жить, в то время как все знакомое изменяется и все, кого ты знала, покидают тебя. Девушки прошли несколько шагов в молчании, а потом Скетти снова заговорила.
— Да, мне было одиноко, — призналась она, — очень одиноко.
— Я знаю, что это такое, — задумчиво проговорила Софи. — Мама и папа все время где-то далеко или перевозят нас из города в город. Из-за этого трудно завести друзей и почти невозможно их сохранить. Наверное, поэтому мы с Джошем всегда были так близки. У нас просто больше никого не было. Моя лучшая подруга Элли живет в Нью-Йорке. Мы все время перезваниваемся, пишем письма и болтаем по «аське», но я с Рождества ее не видела. Она присылает мне фотографии с телефона каждый раз, когда перекрашивает волосы, чтобы я знала, как она выглядит, — добавила она с улыбкой. — А Джош даже не пытается с кем-то подружиться.
— Иметь друзей необходимо, — согласилась Ската и легонько сжала локоть Софи. — Но друзья приходят и уходят, а семья остается всегда.
— А твоя семья? Аэндорская ведьма что-то говорила про твою мать и брата.
Пока Софи говорила, в ее голове возникали образы из памяти ведьмы: немолодая женщина с резкими черты лица и покрасневшими глазами и молодой мужчина с сероватой кожей и огненно-рыжими волосами.
Воительница повела плечами.
— Последнее время мы не часто общаемся. Мои родители из старейшин, они родились и выросли на острове Дану-Талис. Когда бабка Дора уехала с острова, чтобы обучать первых людей, они так ее и не простили. Как и многие старейшины, они считали, что люди ненамного лучше животных. Отец звал их «диковинками». — На ее лице промелькнуло отвращение. — Среди нас всегда существовали предрассудки. Мои мать и отец были потрясены еще больше, когда я заявила, что тоже собираюсь помогать людям, сражаться за них и защищать в меру своих сил.
— Почему? — спросила Софи.
Голос Скетти смягчился.
— Для меня даже тогда казалось очевидным, что за людьми будущее и времена Древней расы подходят к концу.
Она искоса посмотрела на Софи, и девочка с удивлением заметила, что глаза Скаты блестят будто от слез.
— Родители предупредили меня, что если я уйду из дома, то опозорю наше имя и они откажутся от меня.
На последних словах у Скетти сорвался голос.
— Но ты все равно ушла, — догадалась Софи.
Воительница кивнула.
— Ушла. Мы тысячу лет не разговаривали… Пока они не попали в беду и им не понадобилась моя помощь, — мрачно добавила она. — Теперь мы иногда разговариваем, но мне кажется, они до сих пор меня стесняются.
Софи участливо сжала ее ладонь. Ей было неловко слушать рассказ воительницы, но она понимала, что Скетти поделилась с ней чем-то очень личным и, возможно, больше никому этого не рассказывала.
— Прости. Не хотела тебя расстраивать.
Ската сжала ее руку в ответ.
— Ты не расстроила. Это они меня расстроили больше двух тысяч лет назад, а я до сих пор все
