«Хочешь, чтобы тебя оценили — умри». Не стоит. Как говорил Станислав Ежи Лец: «Никогда не уступайте отчаянию — оно не держит своих обещаний». И еще — вспомните: чем отличается нищий от банкрота? Банкрот может поправить свои дела и снова наладить солидный бизнес. А нищий будет лежать в канаве и упиваться жалостью к себе.
Поэтому все, кто хочет чего-нибудь достичь, вынуждены мириться с мыслью: успех — вещь непостоянная и одноразовая. Отработал свое — и никакого с того успеха проку, одни приятные воспоминания. И надо делать следующий. А уж каким он будет — долгосрочным или кратковременным, массовым или специфическим, финансовым или моральным — только от тебя зависит. Вообще, в наше время оценить любое достижение можно только субъективно. В том плане, что успех бывает хорош или плох теми ощущениями, которые он дарит своему «автору». А те, кого можно назвать «потребителями» — публика, массы, родной коллектив, друзья-сородичи — все они настолько разные, неоднозначные, противоречивые и откровенно бестолковые, что в одном и том же месте, в одно и то же время можно услышать и хулу, и похвалу. Контрастный душ!
Учти: подобные процедуры и в медицине кому ни попадя не назначают. Сначала хотя бы поглядят в историю болезни, стукнут молоточком по коленке, пощупают лоб. Или поглядят в коленки, стукнут по лбу и пощупают историю болезни. Но в отношении изъявления чувств люди намного беспечнее. Хоть и не зря Оскар Уайльд считал: «Искренность в небольших дозах опасна; в больших — смертоносна». Неважно, искренняя любовь или искренняя неприязнь враз выливается на твою бедную голову. В случае успеха будет предовольно и того, и другого. И от обоих легко загреметь в палату № 6, а потом всю оставшуюся жизнь развлекаться, создавая римейк «Записок сумасшедшего». Если ты чувствуешь недоброе и понимаешь: от психологического «контрастного душа» ты вряд ли закалишься, а вот депрессию или синдром хронической усталости — по собственному выбору — получить сможешь, тогда, конечно, имеет смысл защититься от несвоевременных «эмоциональных процедур». Например, рецензии на свой труд измеряй линейкой, но никогда не читай. Высказывания окружающих дели на семь и немедленно предавай забвению. И чем ориентироваться на пылких итальянцев, прими к сведению высказывание хладнокровного польского афориста Юзефа Булатовича: «Я еще не встречал кота, которого заботило бы, что о нем говорят мыши». Будь спокойна, деловита и не теряй аппетита. Создавай успех сегодняшний и планируй завтрашний.
Мечта вторая: устройство на работу — вот главная цель моей жизни. А потом что? Раствориться в чувстве глубокого удовлетворения? Выход на работу — всего лишь начало деятельности, а никакая не самоцель. И совсем ужа невелика вероятность того, что первая же попытка найти себя окажется стопроцентно удачной. Когда приходится менять работу, мы частенько впадаем в ступор. Уж очень мы боимся перемен — таков один из признаков нестабильности общества и незащищенности человека в этом обществе. Поэтому за работу и за семью россияне держатся мертвой хваткой, пока насмерть не придушат. Не слишком разумная тактика. Цепляясь за то, что давно уже не приносит ни пользы, ни удовольствия, мы резко снижаем планку требований к собственной «окружающей среде» и сами себе создаем невеселую перспективу — помереть от полной деградации условий жизни.
К тому же всей молодежи в целом старшее поколение любит на мозги покапать, о себе порассказать, о временах царя Гороха и генсека Додона: мы, мол, выросли в годину, познали кручину, не чета нынешним мелкотравчатым неприятностям и многочисленным синекурам. Вам и не снилось, что мы перенесли! Далее — в зависимости от возраста рассказчика, следует сага о том, как: в Сараеве эрцгерцога Фердинанда грудью закрывал, в блокаду суп из топора варил, при Брежневе с завода выносил и за углом продавал, при Андропове недобро на соседа-милиционера поглядел, когда домой из командировки вернулся, а там… А мораль одна: цените, детки, все, что имеете! Поелику ваши шансы на выживание здорово повысились, если сравнить с обстановочкой, доставшейся на долю тех, кто жил в тоталитарную и застойную эпохи. Но сегодня речь не идет о простом сохранении жизнедеятельности. Человек норовит получить удовлетворение и от работы, и от семьи, не ограничиваясь редкими просветами типа хобби. К тому же современная психология выяснила: чем мощнее напряжение и дискомфорт, тем экстремальнее разрядка. Иначе никакого удовлетворения перенапрягшемуся трудоголику не светит. А поскольку немногие мечтают о достижении душевной гармонии путями Джека-потрошителя и Чикатило, то и жизнь предпочитают легкую, радостную. Савва Игнатьевич из «Покровских ворот» с его «Живут не для радости, а для совести!» весьма популярен, но именно как комик, а не как гуру.
Нам приходится время от времени менять жизнь и меняться самим. Паниковать не стоит. И цепляться за отжившее и надоевшее из соображений «По миру пойдем!» — бесперспективное занятие. Таким способом можно лишь затянуть удавку на собственной шее: время будет идти, ситуация — усугубляться, обстановка — ухудшаться. Однажды тебе станет невмоготу — но нервная горячка и раздражение не лучшие условия для разумного выбора нового жизненного пути. Гораздо проще обойтись без шекспировских трагедий, разыгранных на российском материале под песенку «Я тебя слепила из того, что быд… ло». Значит, не доводите до взрыва. Решайте проблему, пока не начал тикать часовой механизм. Иначе придется согласиться на первое, что подвернется — опять-таки из соображений выживания, а не самореализации и улучшения качества жизни. В то же время осознанному выбору нередко мешают «светлые идеалы» — прожекторы, слепящие не слишком зоркие умы.
Мечта третья: если нет достойного поприща, нет вакансии по сердцу, нет свободы для креативного полета мысли — вообще никуда не пойду. Прирасту к дивану, философом стану — мир буду познавать через созерцание экрана телевизора. Увы, но работа — не полет в стратосферу, и даже не выбор между вдохновением для кайфа и кайфом для вдохновения. Скорее уж, выбор из многих зол наименьшего, компромисс между «фу, бэ-э-э-э», «так себе местечко» и «это уже кое-что». Главное — верно оценить перспективы. Сейчас трудно переоценить важность умения прогнозировать будущее того или иного предприятия — по незаметным признакам, по особым приметам. Наметанный глаз зиц-председателя Фукса мигом разгадал шарашкину контору в «Рогах и копытах». Но у него за спиной было полвека индивидуальной, гм, трудовой деятельности и полсотни ходок — и при Александре, и при Николае, и при Керенском… Как же быть начинающему, который вовсе не собирается продолжать дело и улучшать показатели гражданина Фукса? Как не нарваться на сына турецко-подданного Остапа Ибрагимыча Бендера?
О различных приемах махинирования, в наше время известных под общим понятием «кидалово» мы расскажем в следующей книге «Десять заповедей карьеристки. Советы подлинной стервы». А пока запомните: нельзя с восторгом «покупаться» на условия, на порядок превышающие уровень «отличных». Обещание предоставить весь мир, пару коньков и служебный «Мерседес» в придачу за исполнение должностных обязанностей бухгалтера — ой, не к добру. Наденут вместо коньков браслеты, а вместо «Мерса» посадят в служебный воронок. И большой-пребольшой оклад при отсутствии очереди желающих занять вакансию — тоже подозрительное явление. Приглядитесь и не рискуйте ни свободой, ни здоровьем.
Надя искала работу. Что о ней сказать? Типичная современная деловая женщина. Только не такая, какими изображают их на рекламных проспектах — дама с бульдожьей челюстью и непреклонным взглядом, в костюме от Армани и с портфелем из крокодиловой кожи, выходящая из BMW — а обычная: хорошо за тридцать, но форму держит, в разводе, сама воспитывает ребенка, ездит в «Жигулях» или на общественном транспорте. И не морщится. А еще Надежда — очень приличный специалист со стажем, архитектор. То есть на абы что, Надя, конечно, не соглашалась, но капризничать в этой жизни ей особенно не приходилось. Надежда подыскивала себе новое место. На прежней работе у нее кончился контракт. Испанская фирма, где Надежда прежде работала, заказанный объект построила, а новых заказов не набрала. Руководство со всеми рассчиталось, напоило напоследок шампанским и убыло в свои сияющие дали. А Надя обзванивала знакомых, ходила по объявлениям и хорошо понимала, что «зависнуть» в этом состоянии она себе позволить не может: деньги кончатся, и что тогда? Наконец Надежда нашла место архитектора в одной строительной фирме. Прошла собеседование и готовилась выходить на работу. Условия не особенно устраивали: зарплата — средняя, работы — много, рутины — еще больше. Зав. строительным отделом, будущий Надин непосредственный начальник, настаивал на ее скорейшем выходе на работу. Следовательно, им тоже особенно ломаться не приходилось. Все это совсем не радовало. Правда, в других местах, где требовались дизайнеры-архитекторы, было еще хуже: то работа по принципу «три копейки пол-оркестра», то «планов громадье» рядом с неприкрытым голым задом. Так что оставшиеся фирмы, где у нее были назначены собеседования, Надя обходила уже скорее для проформы. Как вдруг!.. Офис одной из таких фирм располагался в центре Москвы — на бойком месте, в красивом доме начала ХХ века, их еще называли
