становится его жизнью, а его жизнь — маскарадом. Сперва забавно, но только сперва. Есть, разумеется, определенная психологическая категория, которая страшно увлекается всякими «тусовочными мероприятиями» — про них можно сказать, что маска для них становится лицом, потому что они есть то, что видят окружающие. Но это всего лишь один компонент психологического рисунка личности. В рисунок обычно входят несколько таких компонентов, и им, скорее всего, будет ужасно неуютно в «нескончаемом вихре развлечений». Так что, вероятно, стоит сохранить свою индивидуальность, как бы тебя не тянуло «самосочиняться» — например, ради удовлетворения амбиций твоей родни. Как уже было сказано, поначалу это сработает и даже покажется забавным — а потом станет тошно и жалко себя, потерянную, до невозможности.
Конечно, время от времени так и тянет сказануть нечто в духе напыщенной фразы Максима Горького, заученной еще в школе: «жизнь дается один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно»… потраченную зарплату. Впрочем, это бесполезное занятие: каждому из нас придется искать свое собственное «прожить надо так». Никаких единых вариантов не существует — на создание подобных «образцов» отваживаются только идеологи. То есть категория, наименее заинтересованная в счастье отдельно взятого человека. Ведь задача идеолога — обеспечение бесперебойной работы социальных механизмов, даже в ущерб интересам «социальной единицы». Итак, если тебе однажды покажется, что ты обнаружила всеобщий смысл жизни — тогда одно из двух. Либо ты подалась в идеологи, либо тебе пора проконсультироваться у психиатра.
Иногда к специалистам данного профиля мы попадаем непосредственно «с подачи» наших родных и близких. Иначе сама идея психоанализа не только не развилась бы в индустрию, но и вообще не родилась бы! Приходится признать: мы не только подвергаемся прессингу со стороны близких, но и сами усугубляем негативные последствия оного, прячась от объективного мировосприятия в свое собственное «измерение». От подобной тактики неизбежные разочарования не перестают быть неизбежными — но становятся гораздо мощнее и сокрушительнее. Поэтому для сохранения твердого ума и ясной памяти у человека выход один: смотреть реальности в лицо, не пудрить мозги ни себе, ни другим байками и сказками. И отстаивать свои интересы в любой ситуации. Но не впадая в паранойю. А это бывает так трудно!
Почему же мы, люди вполне здоровые (по крайней мере психически), так устрашающе меняемся, когда приходится решать обычную, вроде бы, задачу — как добиться необходимых уступок от своего круга общения? Почему мы впадаем то в истерику, то в аутизм, то в абулию (это патологическое отсутствие воли), то в депрессию? Почему мы периодически закатываем родным скандалы, больше напоминающие потопление «Титаника», нежели выяснение отношений? Почему нам покоя не дает идиотский (да-да, идиотский!) вопрос: кто глава семьи? Да потому, что когда-то, в детстве, нам годами прививали примитивные «подавляющие» методы общения. И мы взяли их на вооружение, а потом уверовали в соответствующие ценности — натиск, напор, нажим. Поэтому сейчас мы расплачиваемся за неверную информацию, усвоенную в юные годы: либо ты — либо тебя. И выбираем одну из двух далеко не симпатичных ролей — подавляющего или подавляемого.
Но мы же не хотели оказаться перед выбором «съесть или быть съеденной», особенно, когда речь идет о налаживании родственных отношений. И как вся эта жуткая система «налаживания», спрашивается, складывается? Складывается она довольно примитивно — но очень, очень подолгу, можно считать, десятилетиями. Многократное повторение — не мать учения, а мать зубрежки. Повторив сто, тысячу раз какую-нибудь абракадабру, ты затвердишь ее на всю жизнь. И, вероятно, никогда уже не сможешь от нее избавиться. Немало существует семей, в которых намертво прижилась (считай, что это каламбур) карательная тактика взаимоотношений. В принципе, не такое уж это редкое явление. И не так уж много альтернатив «домашнему концлагерю», где правит семейный «айне кляйне фюрер». Суди сама, какие розы нам приготовил — нет, не Гименей, скорее доктор Спок.
Сотрудничество. Самый сложный и трудоемкий вариант общения. И уж тем более с детьми. Потому что равное партнерство вообще трудно дается русскому человеку — в силу некоторых исторических особенностей — а тем более партнерское отношение к собственному ребенку. Как это так: я его (ее) породил, но, в отличие от Тараса Бульбы, я не вправе его (ее) не только убить, но даже и оскорбить? Да где ж такое видано, православные?! Видимо, там, где история о приношении Авраамом сына в жертву рассматривается с точки зрения Исаака, которому папенька приставил нож к горлу оттого, что у него, видите ли, в мозгу прозвучал чей-то весьма кровожадный глас. Вряд ли в семье, где взаимоотношения имеют форму сотрудничества, ребенку приходится терпеть незатейливый эгоцентризм или еще более незатейливый фанатизм со стороны родных. Повезло дитяте, ох, повезло! У него будут спрашивать — абсолютно серьезно — где он предпочитает отдыхать и учиться, каковы его планы на будущее и в каком стиле он желает одеваться. И не станут паниковать, если у ребенка плохое настроение или потребность побыть в одиночестве. Прямо скажем, в сотрудничестве главное — дозировать родственную заботу и спокойное принятие трений. Если переборщить со спокойствием, получится не сотрудничество, а нечто совсем иное.
Мирное сосуществование. Впрочем, так тоже неплохо. Большинство детей душу бы заложило за то, чтобы родители поменьше совали носы в дела своих чад. Если же тебя окружает спокойствие, изрядно напоминающее равнодушие, у тебя есть шанс вырасти эгоистом и сделать из своей жизни именно то, что ты хочешь. Когда родители заняты собой, у них полным-полно дел и проблем, требующих решения, а их разговоры с детьми сильно напоминают переговоры астронавтов с Центром управления полетом: «Все нормально? Все отлично! Все? Да, все! Все задания выполнены? Все! Так все отлично, отлично? Все нормально, нормально! Да отцепись же ты наконец!!!» Ребенок предоставлен самому себе — но, честно говоря, современный ребенок (и особенно ребенок подросткового возраста) как правило, только об этом и мечтает. Сентиментальное кино, где брошенные детки, живущие с родителями, умирают от невнимания последних и прибегают к экстремальным мерам, дабы привлечь к себе хоть единый взгляд со стороны мамы (папы) — это кино. И не больше. Конечно, некоторое количество любви и заботы все же не помешает укреплению семейных связей, но самое важное — не впадать в навязчивость.
Гиперопека. С одной стороны, «назойливая» не значит «добрая». Поэтому всем мамам (папы реже погружаются в подобное состояние) можно рекомендовать одно: своевременно начинайте прерывание пуповины, связывающей вас с детьми! Это не только физиологический термин, это и психологическая проблема. Когда ребенок растет, ему требуется свобода выбора и поле для самостоятельный действий. Неудачный эксперимент зачастую оказывается полезнее удачного: появляется бесценный личный опыт. Но проблема в том, что родители не склонны доверять собственным детям. Представить себе, что их малыш вот так возьмет и сам справится… Конечно, трудно. Вот и ходит мамочка за своим чадом с памперсом, стаканом теплого молока и слюнявчиком лет тридцать… семь. Пока детка однажды не дохнет ей в лицо сигарным дымом и не скажет нечто жестокое и неблагодарное типа «Мама, не пора ли нам расстаться и пожить собственной жизнью?» У-ужа-ас… Но нельзя не отметить и позитивный момент: есть вероятность, что у подросшего «малыша» еще сохранились потуги на самостоятельность. Тепличные условия, к сожалению, не предохраняют подрастающее поколение от ошибок, но зато начисто «вымарывают» из списка способностей развивающейся личности такие пункты, как «принятие решений», «анализ информации», «выбор следующего шага» и т. п.
Диктат. Аналогичное влияние оказывает и диктатура. Есть у подобного метода управления людьми мнимые положительные стороны: ощущение «мне все подвластно», возможность слить агрессию, накопленную где-то в другом месте (где-то, где тебя ставят не столь высоко), эффективное самоутверждение путем унижения тех, кто не оказывает достаточного сопротивления — и прочее в том же духе. Обычно домашний деспот отличается от деспота государственного тем, что, в принципе, ни за что не отвечает, но терроризирует своих подопечных (которых разумнее было бы назвать «подопытными») самим фактом своего существования. Понукать, ругать, наказывать и доставать для семейного тирана так же естественно, как и другие естественные отправления: он и общается, как гадит — непринужденно. И все оправдывает благими побуждениями. Дескать, ребенку полезно, чтобы ему время от времени вправляли мозги каким-нибудь далеким от нейрохирургии инструментом — домкратом, например. Вырастет настоящий боец! Хотя, как история учит нас, деспотов окружает два сорта людей — лизоблюды и посредственности. Вот и ребенку, растущему в атмосфере диктата, светит одна из этих невеселых альтернатив. К тому же такая манера общения отравляет сознание младшего поколения — а в результате появляется экстремал (чтобы не сказать «хулиган»), убежденный, что сила всегда права.
