неприглядную — систему взаимных оскорблений и претензий. Конечно, Кролик может зазря углубиться в выяснение бесполезных моментов типа «Кто первый начал?» — но, если его вовремя одернуть, он бросит бессмысленную путаницу мотивов и импульсов. Главное достоинство Кролика — он вряд ли оседлает истерическую волну и утопит всю семейную лодку в нескончаемой «Столетней партизанской войне». Если Кролик поставит перед собой задачу «Это надо прекратить», он постарается добиться нужного эффекта. Так или иначе, но родственные свары прекратятся. Правда, сохраняется вероятность того, что некоторые болезненные шрамы будут по-прежнему беспокоить участников конфликта — Кролики склонны полагаться на исцеляющее воздействие времени, но, как известно, гангрену не лечат выжиданием. Поэтому Кроликам необходимо быть максимально чуткими и внимательными, принимая на себя роль домашнего психотерапевта.
Самым странными «контактерами» оказываются, как ты наверняка догадалась, Ослики и Крошки Ру. Их претензии предугадать трудно. У Ослика Иа-Иа вообще «эксклюзивное» видение мира: он может увидеть оскорбление там, где любой другой обнаружит лишь пустую болтовню, дань вежливости, ничего не значащие фразы и прочий словесный «мусом» — если помнишь, так у хоббитов называлась «всякая вещь, которую девать было некуда, а выбросить жалко… Такого мусома в жилищах у них накапливалось изрядно, и многие подарки, переходившие из рук в руки, были того же свойства». Так же и в некоторых стандартных высказываниях, переходящих «из уст в уста» и затертых до потери смысла, только оригинальный ум Иа-Иа может отыскать содержание — и рассердиться в ответ. А поскольку одно из главных свойств сознания Ослика — это изменение пропорций происходящего, то незначащая трепотня может разрастись в его мозгу до подлой клеветы. А мерзкое злобствование, наоборот, умалиться до неудачной шутки. Попробуй с таким удивительным существом выяснить, в чем камень преткновения! Умучаешься объяснять каждый шаг и каждое слово! Здесь один рецепт: терпение, терпение и еще раз терпение. А если ты сама — Ослик, то помни о двух важных вещах: о своем природном упрямстве и о своем непредсказуемом видении мира. Не упирайся копытами и не молчи с оскорбленным видом — лучше еще раз попробуй объяснить окружающих, в чем состоят твои претензии.
Что же касается Крошки Ру, то его потребность во внимании и восхищении чрезвычайно высока, и отнюдь не все готовы бросить свои дела, дабы снова и снова рукоплескать Крошке Ру. А его это обижает. Крошка Ру с его импульсивностью часто принимает опрометчивые решения: например, идет в модельный бизнес — естественно, в качестве модели. А потом с ужасом понимает, что до момента «личной раскрутки» придется быть безымянной вешалкой для одежды. И даже похвалив «фасончик», публика может ни единого взгляда не бросить на того, кто этот «фасончик» демонстрировал. Аналогичные ситуации постоянно подстерегают Крошку Ру — и в результате на пустом, вроде бы, месте возникают конфликты. Не что иное, как выброс негативной энергии, накопившейся от пережитых разочарований. Как с этим бороться? Переждать. Крошки Ру вспыльчивы, но отходчивы. Гораздо проще с ними общаться, когда (если) они взрослеют. Тогда инфантильный эгоцентризм может перерасти в здоровые амбиции — а это не столько средство для раздувания конфликта, сколько средство для достижения цели. Впрочем, немалое количество Крошек Ру сохраняет свою инфантильность до самой старости. И бывает так, что их собственные амбиции переходят на их детей. Как говорил польский журналист Болеслав Пашковский: «Отцы лгут, уверяя, будто делают карьеру ради своих сыновей. Им стыдно признаться, что они ее делают для своих мам».
Родители, поистине, достаются нам слишком старыми, чтобы можно было исправить их дурные привычки. Мы не можем вылечить их комплексы — но мы можем разобраться в них и не повторять того, что давно пройдено, оплачено и оплакано. Родителям же необходимо запомнить: дети не перевирают их слова. Они с неприятной точностью повторяют все то, чего родителям не следовало бы говорить! И еще: они позорят своих родных, когда на людях ведут себя так же, как родные ведут себя дома! Вот почему папы и мамы с утомляющим однообразием следуют совету из журнала «Панч» 1872 года: «Сходи посмотри, что там делает эта малышка, и вели ей немедленно перестать». Жалкая попытка обезопасить себя от появления в доме маленького, но чрезвычайно точного зеркальца, в котором каждая особа, принадлежащая к старшему поколению, отнюдь не смотрится «героем своего времени». Жена президента США Элеанора Рузвельт сетовала: «Дети всего внимательнее слушают тогда, когда говорят не с ними». Видимо, поэтому другой представитель политических кругов — Бенджамин Франклин — советовал: «Учи своих детей молчать. Говорить они научатся сами». А вдруг не научатся? Сатирик Леонид Леонидов интуитивно, видимо, продолжил мысль американского политика: «Кому он нужен — такой младенец, устами которого глаголет истина?»
Итак, теперь ты примерно представляешь, каким путем и из каких соображений формируется система подавления. Надеемся, ты также поняла, почему старшее поколение использует ее как защитную. Существуют и другие защитные системы, которыми человек вооружается против давления со стороны окружающей среды.
Глава 3. «Вылитая мама» — дети-продукты
Другую весьма распространенную защитную систему можно было бы назвать «передай потомку». Поелику она в том и состоит, чтобы воспитать свое дитя по собственному образу и подобию — главным образом по части психологических комплексов. Причем ребеночек растет и развивается совершенно в иной среде, для него созданы лучшие материальные условия, ему предоставлены большие возможности, ему прочат куда более перспективное будущее — но мамуля, словно госпожа Мышильда с кумовьями в истории о Щелкунчике, пожирает все хорошее и светлое. Ее задача — воспитать единомышленника. А верный способ — смоделировать подопечному аналогичные условия существования. Авось он обретен те же комплексы, что и воспитатель.
Когда мы начинаем «делиться комплексами» с собственными детьми? В момент, когда перестаем дружить организмами или до того? Скорее всего тогда, когда возлагаем на плечи ребенка «миссию повторения себя», когда решаем: «Я буду жить в нем!» Отныне мать стремится всю себя отдать ребенку. А вернее, наполнить малыша своим содержанием, словно пустую бутылочку. Полно, зачем человеку превращать себя в множительный аппарат и оставлять после себя копии разной степени яркости? Не погребет ли такое «чадолюбие» малютку, обрушившись на него непомерным грузом? И есть ли здесь место для чадолюбия, вообще? Или это всего-навсего разновидность нарциссизма? Желание смотреться в детские глаза и любоваться на свое отражение. Я, опять я и снова я. Прямо по классику: «Нет, весь я не умру…»
Правда, дальше у Пушкина речь шла отнюдь не про потомство, а про собственную душу в заветной лире. Просто мрак какой-то и черный эгоизм. Ну, ничего. Мы это опустим. Другую цитатку подставим: «Здравствуй, племя младое, незнакомое!» Опять не подошло. Чего им, непонятным, радоваться. А этот потомок афро-россиян как нарочно! И ведь сам за собой знал, что он не очень, сам себя и трактовал как «сукина сына». Конечно, если себя так осмысливать, то будешь рад каждому незнакомому. От родного, вероятно, будет пот прошибать. То ли дело, когда ты ощущаешь себя в качестве воплощенного совершенства. Тогда все оправдано. И если он, в смысле ребенок, не я, а кто-то другой — плохо ему придется. Выход один: выступить против «другого» по всему фронту и силой непомерной любви к себе «изувечить как мартышку»!
Когда мы растим чадо как будущего гения и как свою собственность, тоже высока вероятность, что вместо развития способностей мы прививаем «юной поросли» наши надрывы и позывы. А также манию величия, которая помешает ребенку нормально контактировать со сверстниками. Во всяком случае с полноценными и адекватными. Еще велика возможность задавить отпрыска реализацией своих безответных желаний. И не просто реализацией, а по-родственному — на его, ребеночка, костях. Делается это так: вот у меня не было перспектив, способностей, прилежания и желания, а ты должен.
Часто подобные «побуждения к действию» носят чисто умозрительный характер. Родительница уже не помнит, какого уныния и отвращения стоила ей долбежка на пианино «Болезни куклы» Петра Ильича. Остались только бледные мечты: если бы я тогда сдюжила и уморила эту «куклу» до победного конца, то сейчас как бы села за фано! Как бы сбацала Рахманинова! Или что-нибудь более попсовое и менее ужасное — Бетховена «К Элизе», например. А возлюбленный сидел бы рядом в кресле и млел. Бы. Или подглядывал
