в замочную скважину — проникался до донышка моим незабвенным светлым образом. Ну как одухотворенному существу без пианины прожить? Просто немыслимо. Почему бы ретивой мамашке самой не брать уроки и не разучить «нечеловеческую» «Опа-опа-опассионату» или, на худой конец, хоть «Цыганочку»? Но дураков нет! Кто же согласится грузить себя, любимую — за просто так — реализацией былых амбиций? Лучше грузить другого. Воспитуемого, например.
Кстати, очень удобная тактика. Позволяет имитировать полноценное развитие индивидуальности, притом не забивая себе голову разными мелочами, вроде изучения пристрастий и способностей этого самого «индивидуя». У нас все как «в лучших домах Лондона и Филадельфии». Учу ребенка музыке. Зачем? Ну, во- первых, это красиво. Помнится, так одна наша знакомая, с большим трудом окончившая институт и твердо знавшая, что никогда не будет работать по полученной специальности, гордо размахивала полученными «корочками» за диплом (который, кстати, не сама написала) и объясняла с чувством: она этого «достигла» ради любимого дитяти: «Вот он подрастет, я буду вынимать свои аттестаты-сертификаты и объяснять: учись, болван, мать выучилась, теперь ты учись».
Существует и другой вариант: не «за», но «вопреки». В частности, как основной метод применяется воспитание ребенка в состоянии оппозиции сбежавшему мужу или всему сущему. «Доказать всем и вся!» Подопечному этакого «стратега и тактика» остается лишь посочувствовать. Ужасно тяжело находиться рядом с человеком, который все время кому-то что-то доказывает. Еще тяжелее, когда основным доказательством являешься ты сам. Неприятно, когда из тебя делают аргумент. И только попробуй, не оправдай надежд! Ух, я тебя! Если мамаша не сможет «утолить своя печали», красуясь рядом с вундеркиндом — чаду станет «мучительно больно». Однажды на него тропическим муссоном прольются упреки за все, в чем был и не был виноват. За неосвоенное и необработанное великое поприще, за мамашины мечты и планы на будущее. На тебя возлагали, а ты не оправдал. А я-то надеялась, что мой ребенок достигнет и того, и сего, и всего, примирит меня с действительностью — а вернее, врубит этой самой «действительности» по полной! Покажет всем усмехающимся и сомневающимся! Словом, отмстит за всю мою несостоявшуюся жизнь.
Впрочем, выход у «подопечного-подопытного» есть. Хотя и не самый конструктивный. Предположим, ребенок не пожелал отправляться в «большое плавание», спинным мозгом ощущая — нет, нипочем ему не оправдать возложенные родительницей обязательства. А значит, будут ему кранты. И тогда юный хитрец по-быстрому примыкает к «оплоту оппозиции всем и вся», то есть… все к той же маменьке. И чем основательнее чадо присосется к мамаше, тем выше его шансы «уцелеть» в атмосфере тотального террора. Нужно только выстроить перед мамулиным взором образ вундеркинда, обиженного жизнью и непонятого людьми. И вдобавок культивировать и культивировать светлый образ мамы. Эти две «психологические отмычки» срабатывают отменно: мы с тобой, родная — единственный остров во враждебном океане людской подлости и равнодушия. Появляется надежда, что мамашка сама не захочет расстаться с чадом, не отпустит его в самостоятельную жизнь. И уж конечно, не заставит в четырнадцать лет полком командовать, как самый старший из Гайдаров. Ну ее, эту карьеру! Ведь из-за дурацкого командования полком придется лишиться любимого живого зеркальца, которое, невзирая на реальное положение дел, неизменно талдычит: «Ты на свете всех милее…» Кто еще будет ею, неудачницей, восхищаться? Кто захочет поднять ее самооценку до небес неустанным обожанием? Кто станет прислушиваться к каждому слову, отыскивая «глубокий смысл» в старческом брюзжании? Психически неуравновешенные «лузеры» западают на необъективную, но позитивную оценку их личности. Даже если никакой личности в помине нет.
Огромное количество детей испытывает мощнейший прессинг со стороны одинокой родительницы, когда та намеренно растит потомство «для себя». И, как следствие, подавляет личность ребенка и подменяет ее своими комплексами. Потом, кстати, из «морально обработанных» детишек вырастают довольно занятные люди.
От Алевтины Борисовны ушел муж. В общем-то, случай рядовой, ЧП даже на районный масштаб не тянуло. Алевтина Борисовна надеялась, что рождение ребенка его удержит, но надежды не оправдались. И Алевтина оскорбилась всерьез. Свою жизнь с мужем анализировать она не пыталась, ей было удобно думать, что он виноват во всем. Раз он ушел — значит, виновен. От обиды Алевтина Борисовна превратилась в статуй Упрека пятьдесят второго размера. Словом, она всячески стремилась придать монументальности своему положению. Тем более, что в такой позе было чрезвычайно удобно принимать от беглеца помощь и деньги, не тратясь на «спасибо». Да к тому же неумеренное желание сыграть драматическую роль наконец-то нашло выход: Алевтина, как и многие девушки ее поколения, несколько лет подряд безуспешно поступала во все театральные вузы столицы, но ее таланты никого не вдохновили, а члены приемной комиссии как будто даже побаивались пылкой провинциалки. И вдруг — такая возможность! Алевтина Борисовна устроила театр, вернее, драмкружок, из собственной жизни, вместо того, чтобы попытаться наладить свое существование.
Отныне Алевтина с упоением играла роль женщины великих достоинств, незаслуженно отвергнутую и униженную. Со временем она вжилась в образ окончательно: выражение лица, манера поведения, интонации голоса — все говорило, точнее, орало насчет страданий, пережитых из-за предательства близкого человека. Главным зрителем непрекращающегося многолетнего спектакля оказалась, естественно, дочка Галя. Ребенок быстро усвоил, что с обиженного вида и с кислого выражения лица всегда можно поиметь неплохой профит. Хотя человек поумнее, движимый спонтанно возникшим чувством вины, всегда норовил сбежать — но прежде того откупался! А совсем нехитрые души, которые, кстати, преобладали в окружении девочки, те и вовсе принимали истероидные гримасы за напряженную духовную жизнь, благо никакого понятия об этой самой духовной жизни не имели. Зато помнили еще из школьной программы: положительных провинциальных актрис в пьесах Островского изображали именно такими.
Гале повезло. Еще в школе в нее влюбился добродушный невежественный мальчик из очень простой семьи — для него она стала «светом в окошке». За него Галя вышла замуж и ребенка родила. Ее семейная жизнь складывалась хорошо, чего по внешности Гали не скажешь. Несколько Галиных знакомых как-то поделились с нами своим мнением о «верной супруге и добродетельной матери». Одна сослуживица созналась: она была крайне удивлена, узнав, что у Гали есть муж, причем любящий, и что Галина не мать- одиночка: «Знаете, выглядит как классическая «брошенка». Даже утрированно. Всегда ходит недовольная, губы поджаты, взгляд обиженный… Да, и с мужчинами-сослуживцами вечно общается с этакой подспудной претензией, ну, а если и пытается шутить — непременно выходит злобно и абсолютно не смешно. На работе у нее вроде спокойно. Я просто была уверена, что дома над ней издеваются. И, честно говоря, страшно удивилась, узнав, что у нее все в порядке. Тогда с чего она так?» — «Тогда, скорее всего, ее в детстве родители не любили», — высказала предположение другая коллега. «Да нет, дамы, вы все усложняете! — высказал предположение еще один сослуживец, — Скорее всего наша Галя причапала в Москву за обозом с рыбой из каких-нибудь Тетюшей. Пару раз провалилась в театральный и решила поскорее жизнь устроить с мальчиком попроще. А что ходит с кислой миной, так это как защита, она просто не умеет себя вести, боится показаться смешной. Или не знаю. Может, в этих самых Тетюшах такое выражение «морды лица» — последний писк изысканных манер».
Слушая Галиных сослуживцев, мы были откровенно поражены тем, насколько точно они угадали основные перипетии судьбы Алевтины Борисовны — но отнюдь не историю Галиной жизни. И оттого еще нелепее выглядела дочь Алевтины, на чью долю не выпало ни одного из предполагаемых испытаний. Собственный положительный жизненный опыт никак не отразился ни на внешности, ни на поведении Галины. Весь позитив просто растворился под мощным давлением материнских комплексов. Глядя на Галю, никто не мог поверить, что у этой женщины есть нормальная семья, что родители о ней заботились, что выросла она в столице нашей родины и никогда не хотела играть Кручинину на сцене Малого театра. Но Галя ничего другого не знала: ведь мать, желая дочери исключительно добра, задавила дочурку подчистую. Так что если Галя когда-нибудь и встретится с собой, то, увы, не в этой жизни. А сейчас она — всего лишь продукт.
Вот к чему приводит родительская гиперопека в совокупности с навязыванием себя. Вырастает обладатель малосимпатичного характера: в основе натуры лежит мания величия при полном отсутствии воли и дееспособности. Из подобного Гуинплена, жертвы домашнего компрачикоса, никогда не выйдет деятеля, а уж тем более лидера.
Нет человека без проблем и слабостей. У каждого из нас имеются нереализованные мечты и намерения. Чтобы стать полноценным и плодотворным воспитателем, незачем достигать совершенного
