известности. Мы вечно твердим себе и другим, что нынешняя наша культура настояна на маниакальном интересе к знаменитостям; ах, сколь многие руки заламываются ежедневно от горестных мыслей о верховенстве видимости над весомостью, статуса над существенностью, престижа над прилежанием.
Наше сознание рисует нам страшную картину: тысячи людей стремятся пробиться в ничтожные телевизионные конкурсы талантов, другие тысячи с головой уходят в безвкусные журнальчики, повествующие о житье-бытье знаменитостей. Мы сокрушаемся по поводу узости помыслов этих людей и презираем ее. Мы обличаем наше общество – ах, какое же оно поверхностное, как пленено престижем. Девочки-подростки в особенности, полагаем мы, порабощены мыслями о телесной красе и помешаны на моде, для них известность обратилась в наркотик. Как, удивляемся мы, стала наша культура настолько надломленной и больной, что обратила в объекты поклонения полчища бесталанных ничтожеств, не способных предложить обществу никакой нравственной, духовной или интеллектуальной пищи, лишенных сколько-нибудь приметных дарований, если, конечно, не считать таковыми сверхгигиенический эротизм и неагрессивную протогеничность?
Я могу ответить на это возражениями, хорошо и давно всем знакомыми. Во-первых, обсуждаемое нами явление далеко не так ново, как все полагают. То, что в наше время существует куда больше возможностей сбыта, путей и каналов доставки, средств передачи и приема новостей и изображений, самоочевидно, однако прочтите любой роман, опубликованный в первые десятилетия двадцатого века, и вы обнаружите среди его персонажей не получивших особого образования женщин, которые проводят свободные минуты в грезах о кинозвездах, теннисистах, путешественниках, автогонщиках и выступающих перед публикой авиаторах. Вы найдете этих мечтательных продавщиц и витающих в облаках горничных у Ивлина Во, Агаты Кристи, П. Г. Вудхауза и у представителей каждого жанра, обжившего место, оставшееся свободным между тремя этими авторами. В предрасположенности к идолопоклонству ничего нового нет. Как и в гневливой презрительности тех, кто уверен, что только им одним и дано понимать разницу между богами ложными и истинными. В истории десяти заповедей я всегда был на стороне Аарона. Мне нравился его золотой телец. Цветные картинки в Библиях для детей изображали счастливо плясавших вокруг него, увитых цветами, веселых идолопоклонников, которые бряцали в кимвалы и обнимались, охваченные буйной самозабвенной радостью. Музыка и объятия представлялись викторианским иллюстраторам решающими доказательствами (кимвалы в особенности) того, что последователи Аарона были людьми распущенными, растленными, разложившимися и обреченными на вечное проклятие. Праздник был еще в полном разгаре, когда объявился с дурацкими скрижалями под мышкой Моисей, в раздражении бросивший их на землю, расплавивший золотого тельца, растолокший золото в порошок, смешавший его с питьем и заставивший каждого израильтянина глотнуть этого пойла. После чего он, будучи, разумеется, святым праведником Божиим, перерезал три тысячи человек и снова поволок свою мстительную задницу на гору Синайскую, дабы получить там вторую порцию заповедей. Думаю, нам следует радоваться тому, что наша культура, ущербна она или нет, позволяет нам вмиг понять, что Аарон, может быть, и слабый сластолюбец, но уж братец-то его – опасный фанатик, тут и спорить не о чем. Золотой бычок, с какой стороны на него ни взгляни, все-таки лучше собачьего бреда на тему о всеобщей вине. Мы, люди, по природе своей расположены к поклонению богам и героям, к строительству пантеонов и усыпальниц великих людей. И по-моему, будет лучше, если наша потребность в преклонении преобразуется в обожание полоумных певцов, тупых футболистов и пустоголовых киноактеров, а не в почитание догматичных изуверов, фанатичных проповедников, воинствующих политиканов и оголтелых комментаторов культурных событий.
Во-вторых, разве один из законов жизни не состоит в том, что никто не бывает глупым настолько, насколько того хотелось бы нам? Политики, подвизающиеся по обе стороны разделяющих мир границ, все же умнее, чем мы желали бы, безумные муллы и бесноватые националисты вовсе не так тупы, как мы полагаем. Кинопродюсеры, радиосквернословы, повстанцы, журналисты, американские военные – все те, кого мы готовы сбросить со счетов как людей пренебрежимо малого ума, обладают хитроумием, проницательностью и интеллектом, выходящими далеко за пределы того, что способно доставить нам удовольствие. Эта неприятная истина относится и к людям, на которых мы изливаем нашу покровительственную жалость. Если услуги, предоставляемые социальными сетями цифрового века, и могут чему-то нас научить, так именно тому, что лишь дураки недооценивают разумность, интуицию и познавательные навыки «широких масс». Я имею в виду нечто большее «мудрости толпы». Если не обращать внимания на такую дурь, как загадочная неспособность большинства пользователей Интернета отличить
В-третьих, приглядитесь к людям, которые громче всех обличают инфантильность и ничтожество «культуры знаменитостей». Вам действительно хочется встать бок о бок с этими апоплексическими, напыщенными нытиками? Я-то могу ответить на этот вопрос, поскольку часто ловлю себя на том, что присоединяюсь к ним, – ничего хорошего в них нет. Я готов отстаивать абсолютную ценность Моцарта в сравнении с Майли Сайрус, да-да, разумеется, однако давайте все же остерегаться ложных дихотомий. Вовсе не обязательно выбирать что-нибудь одно. Ничто не мешает нам принять и то и другое. Джунглям человеческой культуры следует отличаться такой же пестротой и множественностью видов, какие наблюдаются в джунглях Амазонки. Биоразнообразие нас только обогатит. Мы можем считать, что пума для нас ценнее, чем гусеница, однако никто же не станет спорить с тем, что среда обитания, способная питать и поддерживать их обеих, предпочтительнее всякой другой. Монокультуры скучны до непригодности для проживания и кончают тем, что обращаются в пустыню.
На все это можно возразить, что речь идет вовсе не о безвредном идолопоклонстве. Проблема, может сказать кто-то, не в том, что все и каждый преклоняются перед знаменитостями, а в том, что
