— От всяких там кутюрье, — презрительно уточнила Элизабет и поспешила поставить кружку в мойку, опасаясь, что опять поддастся соблазну выплеснуть в него оставшуюся кофейную гущу. — Я же говорю о дешевых джинсах из магазинчика на углу.
— Но ты сама ни за что не наденешь такие! И вообще, ты же никогда не носила джинсы! — напомнил ей Грег.
Элизабет ощутила легкий укол совести — муж был абсолютно прав. Никогда в жизни ей не доводилось напяливать на себя дешевое барахло. Но ей, в сущности, было нужно другое — право ходить в чем вздумается, без оглядки на условности их круга. И ничего больше.
Элизабет повернулась к раковине и, чтобы как-то отвлечься, принялась мыть кружку. Главное, хоть чем-то занять руки и не сорваться на крик.
Грег вздохнул. В этом вздохе послышалось и раздражение, и досада, и разочарование. Кажется, его проняло, удовлетворенно подумала женщина. Она обернулась и увидела, как он тяжело опустился на стул, словно его не держали ноги. Вид у него и впрямь был измученный — глаза усталые, воспаленные, с темными кругами, лицо осунувшееся. Только сейчас до нее дошло, что последние сутки он провел за рулем.
Да, но его же никто не заставлял ехать сюда, в такую даль, строго напомнила она себе. В следующее мгновение кофейная капля скатилась с волос ему на висок, упала за воротник, и Элизабет слегка устыдилась. На нем было страшно дорогое темно-синее кашемировое пальто, купленное всего неделю назад, и кофейное пятно, что расплылось на плече, вряд ли служило достойным его украшением. Совесть подсказывала ей, что надо срочно хоть чем-то постараться загладить свою вину.
— Сделаю тебе чаю, а потом можешь ехать.
С секунду она подождала, что муж ответит. Но Грег лишь поудобней расположился на стуле, всем своим видом показывая, что никуда не торопится.
Черт, а смотрится он все-таки классно, красивый мужик, ничего не скажешь! — подумала Элизабет и даже на мгновение забыла о своих намерениях выставить его отсюда. Но только на мгновение, не более. Она дотошно перечислила в уме все причины, вынудившие ее уехать в эту глушь: его привычку помыкать ею, вечно указывать, что и как делать, все его длительные отлучки из дома, когда она оставалась наедине с собственным одиночеством.
А если бы у нее был ребенок? Элизабет вздрогнула при мысли о том, как складывалась бы в этом случае ситуация у них в семье. Стал бы Грег тогда пораньше возвращаться домой? Ведь сейчас его гнало к ней в постель лишь желание зачать ребенка, только поэтому он всякий раз и торопился возвратиться к ней.
Нет, назад она не поедет, пусть не надеется. Даже несмотря на то что его глаза способны свести с ума любую женщину. В свое время Элизабет не устояла перед соблазном, поддалась на его чары. Второй раз этот номер не пройдет.
Грег смотрел на жену, пытаясь как-то собраться и обдумать все, что случилось за последние несколько суток. Значит, она решила стать художником. Странно, но никогда раньше он не замечал в ней каких-либо склонностей к этому виду творчества. Но то, что он не замечал проявлений ее таланта, вовсе не означало, что его не было вовсе, а свидетельствовало, может быть, лишь о его ненаблюдательности, зацикленности на собственных проблемах. Ведь стоило ему обо всем хорошенько поразмыслить, как он наверняка бы понял, что безвылазно торчать молодой женщине дома с единственной надеждой в душе на предстоящую беременность не так-то легко. А раз за разом разочаровываться в подобных ожиданиях почти невыносимо. Да и вряд ли такое унылое существование могло бы удовлетворить любую другую современную женщину, а тем более его энергичную жену. Элизабет, кроме того, что красива, еще и умна. У нее есть неоспоримые творческие задатки, и ей грех оставаться без дела.
Чем она только не занималась в последние два года после того, как оставила работу в ожидании предстоящего материнства! Например, обновила всю внутреннюю отделку дома. А во что превратила сад! Не одна, конечно, а вместе с приглашенными по этому случаю дизайнерами и садовниками. В общем, получилось даже лучше, чем на картинках в журнале «Ваш дом».
И что же, после стольких неоспоримых достижений в деле создания семейного уюта ей снова сидеть и ждать, когда материнство из зыбкой мечты воплотится во вполне ощутимый пищащий и кричащий сверток? Нет, пассивное ожидание не для нее. Ей требовалось чем-то занять себя.
Но делать из всего секрет, не поделиться с мужем своей тревогой и душевной сумятицей, — это уж слишком. Интересно, когда их отношения успели испортиться? — мучительно размышлял он. Видимо, уже не первый день что-то у них не так, иначе сейчас она не была бы здесь, за сотни миль от дома. И не стала бы выплескивать на него вместе с обидой еще и кофейную гущу.
Грег посмотрел в окно. Пока они с Элизабет выясняли отношения, наступила ночь, темная и безлунная. Он быстро встал и задернул занавеску, чтобы не видеть, как о стекло бьются подхваченные ветром снежинки. Еще час-другой, и начнется настоящий снегопад, тогда уж из дома не высунуть и носа. Так что лучше остаться здесь до утра. Кстати, непогода может длиться сутками, и если им с Бетти удастся помириться, то это может получить свое приятное продолжение. Улыбаясь собственным мыслям, Грег снова уселся, молча взял кружку с чаем, которую ему приготовили, и занял выжидательную позицию.
Элизабет почувствовала благостную перемену в настроении мужа, и это привело ее в ярость. Уселся, видите ли, словно его здесь ждали, потягивает чаек, молчит и многозначительно на нее посматривает!
Она с детства терпеть не могла, когда в комнате возникала такая вот напряженная тишина. И ему, между прочим, об этом прекрасно известно. Игра в молчанку больше всего действовала ей на нервы. Сиди и не вздумай психовать! — мысленно приказала себе Элизабет и взяла свою кружку.
— Ну и как тебе в Лос-Анджелесе? — поинтересовалась она через некоторое время, словно они сидели у себя дома, а не здесь, в этой глуши, за сотни миль от семейного очага.
Грег, надо отдать ему должное, даже бровью не повел. Впрочем, было бы странным, если бы такой прожженный бизнесмен, как он, не умел владеть собой.
— Там было скучно, особенно без тебя.
Ах, если бы это оказалось правдой, с горечью подумала Элизабет. Ей почему-то вспомнилось, как муж в первый раз уехал по делам. Как она тогда радовалась его возвращению, с каким восторгом принимала его ласки!
— А как Джейк? — спросила она о партнере мужа, который вел все его дела в Калифорнии.
— С ним все о'кей. Кстати, он спрашивал о тебе.
— И что же ты ему сказал?
— Что у тебя все в порядке, — тихо произнес он.
Элизабет отвернулась и, задумчиво приблизив к губам кружку с дымящимся чаем, сделала глоток. Нет, смотреть в эти синие всевидящие глаза было выше ее сил. Господи, ну почему он сидит здесь, почему не уезжает?
— И когда же ты вернулся? — спросила она, гадая, скоро ли разница во времени скажется и его начнет клонить ко сну?
— Вчера после обеда. Был дома уже часам к четырем, — ответил он.
В его словах Элизабет услышала упрек, и ей захотелось сказать ему какую-нибудь колкость.
— Вот уж не ожидала, что ты вернешься так рано!
— А может, как раз и ожидала, — ответил он и укоризненно добавил: — Тебя ведь уже не было дома, когда я звонил из аэропорта.
— Где это написано, что я обязана находиться дома безвылазно? — огрызнулась Элизабет.
В ответ Грег удивленно поднял брови и примирительно сказал:
— Нигде. Разве я когда-нибудь настаивал на том, что ты должна замуровать себя в четырех стенах? Но, согласись, хлопать дверью и внезапно исчезать — тоже не дело.
Было по всему видно, что Грег до сих пор страшно огорчен и рассержен. Но, коли так, значит, она ему все еще не безразлична?
— Во-первых, я не хлопала дверью. Мне просто захотелось немного побыть наедине с собой, — тихо возразила Элизабет.
— Можно подумать, ты не могла иметь полную свободу, находясь дома. Разве я стал бы тебе мешать?
