Офицер стал как будто бы больше. Он становился все больше и больше, Эн-2 выстрелил в это разросшееся тело — и увидел за ним черную машину, которая дымилась, перегородив улицу, словно черная руина.
XVI
Он был уже у заднего фасада дома.
Свернул на узкие улочки, где разбегались побледневшие люди, помчался прочь вместе с другими, также удиравшими на велосипедах. Подъезды запирались, падали вниз ставни лавок, лица были бледные, и он спросил, что стряслось.
— Черный Пес! Черный Пес! — отвечали ему.
— Черный Пес? — переспросил он.
— Черный Пес идет!
Перед молочной стояла очередь. Хозяин хотел закрыть лавку, но женщины хотели прежде получить молоко.
— Да ведь Черный Пес идет! — кричал хозяин.
— Что же все-таки стряслось? — спросил Эн-2.
Он заметил ту, которую искал. Она стояла между молочной и парикмахерской, заслоненная бегущей толпой. Это была та женщина, что подходила к нему без четверти двенадцать.
— Кажется, взорвали немецкий штаб, — ответила она.
В ее лице не было страха, она улыбалась. «Черт побери», — подумал Эн-2, глядя на нее. Других слов он не нашел и, отвечая ей, сказал вслух:
— Черт побери!
Синьора на глазах у всех открыла сумочку, вынула из нее платок и высморкалась.
— Много убитых? — спросил Эн-2.
Синьора заглянула в сумочку и увидела, что револьвер снова на месте.
— Кажется, да, — ответила она. — Человек тридцать-сорок.
Рассыльный из бакалейной лавки толкнул ее мимоходом. Он шел и кричал:
— Генерала прикончили!
Синьора закрыла сумочку и удержала рассыльного за рукав.
— Что они сделали?
— Прикончили начальника трибунала.
Рассыльный был бледен, но глаза у него были счастливые.
— Бац-бац, — сказал он. — И нет его.
Синьора отпустила его, поглядела на Эн-2, который закуривал, не слезая с седла, и перешла дорогу. У другого тротуара Эн-2 нагнал ее.
— Молодцом, Лорена, — сказал он.
— Молодцом, — ответила Лорена.
XVII
Он обогнал ее и остался один. В городе была пустыня. Пустыню загромождали остовы домов, призраки домов: подъезды были заперты, окна заперты, магазины заперты.
Солнце пустыни блестело над зимним городом. Такой зимы не было с тысяча девятьсот восьмого года; такой пустыни не было больше нигде, даже на краю земли.
Она была не похожа на пустыни Африки или Австралии, в ней не было ни камней, ни песка. И все же такими бывают пустыни во всем мире. И таким же бывает пространство камеры.
Эн-2 видел, что вокруг пустыня, он пересек ее, думая о Берте, и доехал до самой дальней части Симплонского проспекта, где был его дом.
Сзади он все время слышал крик Черного Пса, летевший над пустыней.
Си вошел в свою комнату — свою камеру.
XVIII
На следующее утро Лорена пришла к Эн-2 известить его, что сегодня в пять в одном доме собирается штаб патриотов и Эн-2 должен быть на этом собрании.
Лорена одна знала, где живет теперь Эн-2; она была его оруженосцем, его адъютантом, а когда снимала пальто и шляпу, оказывалась молодой и стройной, совсем еще девушкой. Дома у Эн-2 Лорена всегда снимала пальто и шляпу.
— Тебе нечего делать? — спросил у нее Эн-2.
Он еще лежал в постели, а его вещи были свалены на стуле. Поэтому Лорена уселась на подоконнике.
— Нечего, — ответила она, — до самого полудня.
— И ты собираешься до самого полудня просидеть так на подоконнике?
— Я тебе надоела? — сказала Лорена. — Если да, я сейчас же уберусь.
— Вовсе ты мне не надоела, — ответил Эн-2.
Не вставая, он отвернулся в другую сторону и стал глядеть на зимнее солнце, которое проникало в комнату через окно и касалось стены своими тоненькими пальцами
— Тебе не нужно пришить пуговицу? Или носки поштопать? — спросила Лорена.
Она встала посмотреть, найдется ли для нее работа у Эн-2, потом снова села на подоконник, поджав ноги, и стала штопать.
Взгляд Эн-2 скользнул вдоль долгих пальцев солнца до самого окна. И остановился на женщине.
XIX
— Что, у тебя ничего внизу не надето? — спросил он.
— Почему не надето? — ответила она. — Трусики.
Эн-2 приподнялся на локте, чтобы лучше видеть.
— Трусики? А кажется, что там ничего нет.
— Есть. Я-то знаю, что есть.
— Я вижу тебя всю насквозь.
Лорена взглянула на свои ноги, склонившись над подолом платья.
— Ты видишь мои ляжки, вот и все.
Она раздвинула ноги шире и склонилась снова, чтобы поглядеть себе на ноги, потом поправила трусы.
— Ты сейчас выглядела просто неприлично, — сказал Эн-2.
— Почему? — спросила Лорена. — Ты что, никогда не видел, что такое женщина?
Эн-2 закинул руки за голову.
— Я уже много лет не прикасался к женщине.
— Что? — переспросила Лорена. — Много лет не прикасался к женщине? — Она перестала штопать. — Как так?
