Незабываемый 1919-й

горка была, а блин. Просим разрешения.

Сталин смотрит на следующего командира.

Сталин. Слово имеет командир линейного корабля «Петропавловск».

Снова глухой разрыв. Реплика: «Да, по вокзалу».

Командир линкора «Петропавловск». Я начал бы с претензий.

Сталин. Говорите, товарищ командир, какие и к кому претензии. Говорите то, что думаете.

Командир. Передаю свое мнение и команды линкора «Петропавловск». Мы не хотим, чтобы наш линкор превращали в «плавающую батарею». А такое решение нам стало известно. Директива главкома была… Пора бы знать, что мы — русские линейные корабли… Таскать нас буксирным способом?! Я командир корабля первого ранга, служил в старом флоте, и не первый год. Я не сплавщик плотов на буксире… Очевидно, хотят повести линкоры малым ходом — на буксирах — в качестве мишени для англичан или Красной Горки?..

Сталин. Эта так называемая «директива» отменена.

Командир. Приношу вам, товарищ Сталин, благодарность от имени линейных кораблей. Мы в часовой готовности и готовы к морскому бою и бою с берегом. Флот существует для боя… В этом смысл нашей службы, жизни. Мы готовы к встрече с любым противником, включая и эскадру английского адмирала Коуэна. Я особо ценю сказанные здесь слова о русской морской традиции. Она жива. Я кончил.

Сталин. От частей армии, от ударной группы?

Встает командир, молодой краснознаменец.

Командир стрелкового полка. Четвертый стрелковый полк трехбатальонного состава, с пулеметной командой и командой конных разведчиков. Всего тысяча пятьсот штыков. Обмундированием и продовольствием обеспечены. Партколлектив сто человек. Общее собрание проведено. К бою готовы. Резолюцию прилагаю.

Еще один глухой разрыв.

Сталин. Кто следующий?

Командир броневого отряда. Бронемашины отряда к бою изготовлены. Горючее на неделю операции получено…

Реплика: «Ты что — неделю возиться хочешь?»

Командир. Нет, я хочу неделю гнать беляков, прижать к эстонской границе и искупать в Нарове. Понятно?

Сталин. Вот — правильный ответ. Следующий?

Командир бронепоезда № 52. Бронепоезд № 52, Сормовский — к наступлению готов. Все приемки закончены.

Сталин. Летчики…

Летчик. Ораниенбаумский воздушный дивизион изготовлен. Вся материальная часть в порядке, опробована. Можем взять полный запас бомб и металлических стрел. И если надо, листовок. Личный состав ждет боевого приказа. И просили передать вам, товарищ Сталин, спасибо за отмену эвакуации… Если бы эвакуация, мы бы остались без материальной части. Петроградский авиазавод все-таки нужное количество новых самолетов дает.

Сталин. Производство самолетов еще будем увеличивать. Авиация — государственно важное дело. Итак, осталось выслушать начальника артиллерии и начальника штаба Кронштадтской базы. (Воронову.) Затем вы.

Воронов. Есть.

Буткевич. Двадцать пятого мая сего года я ознакомился с рапортом комиссии, обследовавшей Красную Горку. (Читает.) «Охрана форта на должной высоте, техническая часть в полной исправности, огонь может быть открыт в десять-пятнадцать минут»…

Сталин. Против кого, это вас не заинтересовало?

Буткевич. В комиссии были партийные товарищи, я положился на их авторитет.

Сталин. Мы проверим этих партийных товарищей, обстоятельно проверим.

Буткевич. Они же писали: «Настроение форта вполне удовлетворительное. Крепость на форт может положиться, как на вполне надежную опору. Признаков, наталкивающих на подозрения, не наблюдалось нигде». Я прислушивался и также полагался на форт.

Сталин. Самооправданием заниматься поздно. Надо задавить измену.

Буткевич. Да, но положено пятно на честных специалистов.

Сталин. Чем реально сейчас можете помочь?

Буткевич. Мы мобилизовали все силы…

Сталин. Какие же?

Буткевич. Я отдал два Кронштадтских крепостных полка.

Сталин. Которые целиком перешли к белым…

Буткевич. Плохая воспитательная работа, плохой контроль. Я докладывал Военному Совету…

Сталин. Чем можете помочь сейчас?

Буткевич. Так сразу очень трудно ответить.

Сталин. Ну, а все-таки?

Буткевич. Форты Кронштадта не рассчитаны на обстрел Красной Горки.

Сталин. Значит, ничем не можете помочь?

Буткевич. Я начал расчеты для форта «Риф»…

Сталин. Нам нужны не теоретические расчеты, а дело, практика. Вы слушали, как выступали товарищи?

Буткевич. Я представлю расчеты…

Сталин. Неконкретные, пустые предложения. Послушаем начальника штаба Кронштадтской базы.

Рыбалтовский. Я внимательно слушал выступления товарищей, особенно с кораблей. И должен сделать некоторые выводы. Теоретические, научные положения, утвердившиеся во всех флотах мира — подчеркиваю это, — осуждают атаку приморских крепостей флотом. За последние пятьдесят пять лет не было ни одного примера удачных атак. А прошло много войн: итало-австрийская, франко-прусская, русско-турецкая, испано-американская, японо-китайская, русско-японская, наконец — мировая война… Все они показали безуспешность операций кораблей против берега. Последний пример — провал атаки британским флотом фортов Дарданелл…

Красная Горка — очень сильный форт, крепость. Наши корабли просматриваются и с финского берега. Противник видит даже разводку паров. Далее. Весь район действий наших линкоров простреливается с финского берега. Посылая линкоры против Красной Горки, мы ставим их между двух огней: и с Красной Горки, и с финского берега… Это не всё… Научный анализ должен быть полным. Противник на путях наших линкоров держит свои подводные лодки. Вы слышали сообщение об этом…

Голос. Да, одну английскую лодочку отправили на дно лихо.

Рыбалтовский. Я считаю, что предложения о посыле линейных кораблей и