Во здравие мамы.
Во здравие сына и его жены.
Во здравие любви своей, пусть и ушедшей.
Во здравие подруг своих – Жанны, Гули и Ларисы.
И, несмотря ни на что, во здравие тех, кто желал ей зла, пусть добрее будут!
Было бы благо.
Благо здоровья. Самое большое благо.
Благо свободы души.
Благополучие. Благо богатства. Благосостояние.
Благо упоения этой жизнью. Восторженной радости. Тоже не каждому дано.
И потому третью свечу Людмила поставила Николаю Угоднику, самому русскому святому, покровителю всех торгующих, путешествующих и пишущих. С просьбой о помощи, об удаче в делах и жизни.
Осталась четвертая свеча, воск ее тонкого цилиндрика обмяк в горячих руках Людмилы
В которых бился пульс жизни.
Четвертую свечу Людмила поставила в память о всех ушедших. Потому что пока жива память – живы все.
И живо всё!
Горели бы эти четыре свечи вечно, может, и выживет человечество.
Экий парадокс, подумала Людмила, только осознаешь, придешь к истине, помирать пора. А молодым своим путем идти.
К той же истине.
Таков неумолимый закон жизни.
Такое вот закономерие.
Людмила вышла из церкви, повернулась к храму, перекрестилась.
И прибавила шагу – молодые, поди, заждались.
Ведь и Старый Год проводить надо.
И вручить подарки. Сыну Грише – часы, золотые, настоящие, не то, что у писателя и поэта Виталия Вехова, невестке Наташе – набор дорогой косметики. Еще Людмила незаметно сунула сыну конвертик – кругленькая сумма на мелкие расходы.
Сели за праздничный стол и выпили за Старый Год. Чтобы зла не держал. Не слал вдогонку недуги и нищету. Все-таки грех жаловаться раз все живы-здоровы. А чего не хватает – купим!
В двенадцать под бой кремлевских курантов – пробка в потолок, салют шампанским – с Новым Годом, дорогие жители планеты Земля! Мира тебе, старушка, вертись вечно наш Дом в космосе!
Выпили, еще налили.
И Гриша поднял тост за маму.
– Наташа! А почему ты за меня не до дна… – добродушно заметила Людмила.
– Мне… нельзя, – засмущалась Наташа.
– Неужели? – ахнула Людмила. – На солененькое не тянет? Вот это подарок, порадовали мать. Впрочем, молчу, чтобы тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.
Махнули еще по одной, теперь уже за здоровье молодых, собрались и вышли на улицу – Гриша с Наташей поехали гулять к своим друзьям, а Людмила пошла к своим.
С Новым Годом! – выпила она за новым столом с Катей и с Георгием.
Все-таки есть на свете близкие люди, иногда даже более близкие, чем родные по крови.
На экране телевизора мелькали одни и те же лица мощной когорты эстрадной тусовки, шоу-бизнеса, которые и так обрыдли, ежедневно появляясь в различных сочетаниях на всех каналах. То на льду катаются, то в цирке выступают.
И, естественно, пошел разговор за жизнь.
Людмила рассказала Георгию о синих грибках-прилавках, выросших во всех проходах на рынке, о возросшей аренде, о катастрофически падающем спросе.
Посудили, порядили, помозговали о новых проектах, о новых бизнес-идеях в Новом Году – картина жизни получалась безотрадная.
– Да пошли они все! – грозно зыркнул черными глазами Георгий. – Держись, Люся, где наша не пропадала. Как говорилось у нас в армии, с одной стороны посмотришь – твою мать!, а с другой стороны посмотришь – ну, и хер с ним!
– А насчет того, где наша не пропадала ты прав, – рассмеялась Людмила. – Катя, помнишь, нашу предновогоднюю поездку в Польшу…
…Ехали вчетвером. Людмила, Катя, Сергей и его дружок Петя. Купе на четверых, два мужика, две бабы. Все складно выходило с самого начала. Мужчины таскают тяжелое, через таможню гуртом проходить легче. К тому времени Людмила и ее товарищи уже усвоили, что самое выгодное – алкоголь и сигареты. Особенно в большом ходу были стограммовые бутылочки коньяка – мерзавчики, как их обозвал народ.
Набрали этих мерзавчиков кучу, рассовали, кто куда. В носки, в карманы одежды, под куртку, под матрас. И прошли с честью нашу таможню. Обрадовались такому легкому почину и решили отметить это дело. И дальше, после польской таможни было все удачно – еще один повод налить.
С каждым новым тостом настроение поднималось и каждый раз подсчитывали, почем, за сколько пеньонзов могли бы быть реализованы опустошаемые мерзавчики. Которые доставались из носков, из карманов, из-под матраса…
Как говорится, с одной стороны посмотришь – ой, как невыгодно, а с другой стороны посмотришь – весело…
Приехали в маленький городок.
Небольшой стадиончик.
Холодно. Снег с дождем. Утро. Часа четыре.
И поляков – ни души.
С трудом нашли место. И решили… продолжить.
Наконец, пошли поляки.
Людмила, смеясь, кричала: «забавки»!
Сережа улыбался в ответ и тоже кричал – тапки домашние!
Ни один мерзавчик так и не попал на прилавок. Водку, правда, продали, но одну бутылку на вечер заначили.
Все-таки питие – есть веселие Руси!..
Людмила, Катя и Георгий сдвинули бокалы.
– А все-таки, Люся, правильно, что мы с тобой в челноки записались! Разве что одевались не так, как надо, – сказала Катя.
– Почему ты так решила? – удивилась Людмила. – Нашего брата, челнока, да и сестру тоже, в толпе сразу отличишь – одеты всегда по походному, по сезону, карманов множество, в разных местах, обувь на низком каблуке, ходить-то приходится с утра до вечера, кошелек на поясе на ремешке через плечо… Что еще?..
– А помнишь в Турции мы видели ласточку одну залетную? – напомнила Катя. – Молодая совсем девица, макияж яркий, декольте соблазнительное, я еще подумала в такой вырез деньги не спрячешь, юбочка короткая, а главное, сапоги высокие, настоящие ботфорты на огромном
