где-то в городе Кохме…
Людмила повернулась на бок на своей тахте и увидела в полутьме лицо матери на соседней кровати. Черты ее лица расправились и не казались такими суровыми и строгими. Мама тихо и спокойно спала. Может быть, потому спокойно, что Людмила простила ее.
И Людмила подумала, что это она правильно сделала, удовлетворенно вздохнула, закрыла глаза и тоже уснула.
И еще в полусне поняла, почему в лужах купалась снежной русалкой – Водолей все-таки.
Завтра новые дела, суета, но это завтра.
Эпизод третий. СВОЙ ЧЕРНОБЫЛЬ
Мне нужна причина,
чтобы подняться над действительностью,
мне нужна сила духа.
Стихи словно таились где-то в подсознании и проснулись вместе с Людмилой.
Утро было истинно голубое. Потому что такой оттенок синевы у неба бывает только осенью. И то не каждый день. А где-то в конце сентября.
Бабье лето. Или, как говорят американцы, Indian Summer, Индейское лето. Подумав так, Людмила ощутила себя индейцем. Не индейкой, в смысле индианкой, скво, а именно индейцем, который каждый день со своим томагавком должен выйти из вигвама на тропу охоты или войны. Так и Людмила почти каждый лень, включая субботу и воскресенье, выходит на тропу охоты за новым товаром и на тропу войны за выживание.
Таких как она, борцов – целый город, мегаполис и вся страна.
Родина.
Отчизна.
Называй, как хочешь, но раз здесь живешь и здесь твой дом, тут тебе и умирать.
Раз живешь. И прожить этот раз хочется получше, побогаче, покомфортнее.
Поэтому и выехать надо пораньше, чтобы в пробках не торчать. Концы-то неблизкие. Сначала на один рынок за покупками, потом на другой – продавать. Копить запасы на зиму. Скоро зима жизни настанет. А сейчас пока осень.
Была бы Людмила индейцем, звали бы ее «Теплая полянка, освещенная вечерним солнцем». Так представила себя Людмила, увидев в зеркале сонную женщину, согретую за ночь в постели под уютным одеялом.
Привычно, не торопясь и тщательно, навела макияж. И оделась не как в поход, а как на праздник. Сережки, кольца, кулончик, пара золотых цепочек, браслет добавила для украшения. И через плечо, как портупея – кошелек многосекционный для денег, для визиток, для записочек… Только туфли рядовые, удобные для машины, другие, понаряднее, достанет из багажника и оденет перед тем, как войти в салон верхней женской одежды, как хозяйка, к которой продавцы относятся с почтением и как женщина, с которой покупательнице всегда приятно пообщаться.
Завтракать Людмила никогда не любила. Всю жизнь мать маялась с Люсей по утрам. Не ест дочка ничего, хоть ты тресни! Теперь Людмила вольна в своем выборе, давно уже вырвалась на свободу, поступает, как ей заблагорассудится.
Одна чашка кофе. Правда, со сливками и сахаром.
Звонок, чтобы взяли квартиру на охрану.
И вперед!
Дворами прошла к гаражам. Казалось бы, стоят ровные ряды одинаковых безликих металлических коробок, а в каждой свой автомобиль, где «Ока», а где «Мерседес», свой хозяин со своим характером. Вот сосед Людмилы после снегопада сгреб весь сугроб к воротам ее гаража, а она к его. Так и «воевали», пока Людмила не оставила записку соседу: «Жить надоело?».
На входе Людмила привычно солнечно улыбнулась сторожу, седому, но такому крепкому на вид. Он в нее влюблен. А может, и не влюблен, но по глазам видно, по улыбке от уха до уха, что по-кобелиному алкает ее. Зато приглядывает за ее гаражом, как за своим.
Людмила вывела машину из гаража, закрыла его и села за руль. Вставила панельку магнитолы, и запел хрипловатый голос: «Тронь гитарную струну, выбирай, челнок, страну…». Песня про российского челнока. Про огромный клан россиян, которых жизнь заставила уподобиться муравьям, что тащат бесконечной вереницей по лесным тропам, кто листочек дерева, кто хвойную иголку для строительства дома.
Да и как его построишь без денег? На квартиру, на машину, на бензин, на парковку вон сколько уходит.
Людмила привычно опустила стекло, просунула бумажку денег, взяла бумажку квитка, и поставила машину на стоянку.
А вот и родной муравейник.
Рынок.
На асфальтовой поляне строй высоких крытых фургонов, плечом друг к другу, задний борт откинут. На пластмассовых цепях, свисающих, как лианы в джунглях, почти в каждое звено вставлены крюки вешалок, на которых что душе и телу угодно – шубы, дубленки, плащи, куртки,
