– Мещанство, – определил Дмитрий.
Подумал и добавил окончательно:
– Убожество. Для тебя всегда были главными тряпки.
Знал бы он, что оказался пророком, что тряпки и впрямь стали делом ее жизни.
А тогда почувствовала Людмила себя опять обиженной. Вот, вроде бы все складывалось по ее сценарию, ан, нет, что-то она не разглядела в этом тихоне, с которым делит кров и постель и который стал отцом ее ребенка.
Ее сына.
Хлопоты по благоустройству дома, а потом роды и выхаживание малыша, совмещенные с аспирантурой, отодвинули куда-то глубоко эту обиду. Да, и самой себе она тогда сказала – не из-за споров же про тряпки рушить налаженное.
Вихрь вальса жизни словно сменил свой ритм на шаги танго или неспешный походный строевой марш после защиты диссертации.
Словно достигла Людмила своей вершины, своего потолка. Можно, конечно, за докторскую взяться, тем более что все основания по отзывам специалистов на ее работу у нее были. Но для этого требовались годы упорного, кирпичик к кирпичику, закладки фундамента, а потом и строительства, венцом которого стало бы звание доктора наук.
А пока изо дня в день – одно и то же.
С утра, главное, не опоздать, успеть проскочить контрольно-пропускной пункт проходной, пробить на карточке время прихода, не попасть под бдительные взоры комсомольского патруля, добраться до рабочего места.
А потом – хоть трава не расти. Можно не торопясь и ногти покрасить, и обменяться с коллегами последними новостями, и чаю попить. В обед опять вспышка, гонка, успеть выскочить за проходную, прошмыгнуть по магазинам, запастись пропитанием на вечер или пошляться по промтоварному и снова успеть к назначенному часу сквозь проходную. Далее ждать томительно окончания работы… Работы?.. Трудно такое времяпрепровождение назвать работой.
– Служить идете или работать? – спрашивал ее шутливо сосед по подъезду. Тоже не без блудливого огонька в глазах.
Людмила работала на тоталитарную систему и жила по правилам тоталитарной системы. Планы, встречные планы, социалистические обязательства, повышенные социалистические обязательства, их выполнение – вот что составляло истинную сущность ее работы под действием и прямым влиянием руководящей и направляющей главной силы нашей Родины – партии.
Кстати, в партию Людмилу тянули тоже, особенно, перед защитой диссертации. Кандидат в партию и научный кандидат, это две большие разницы.
Скучно стало жить Людмиле и рутинно.
И случилось то, что рано или поздно должно было случиться.
Имеется в виду ежегодная инвентаризация, а не что-то там другое.
Людмила была командирована в распоряжение заместителя начальника первого отдела Сергея Степановича Власова, который представился просто Сергеем. Им предстояло вдвоем проверить инвентаризационные списки.
Вдвоем.
Была бы пара, момент найдется, гласит один из главных законов физики.
Решили они по предложению Сергея уединиться в актовом зале НИИ, где обычно проходили научные заседания и партийные собрания. Сели за стол президиума, который выглядел драно и облезло без своего парадного одеяния – кумачовой скатерти. Темный зал, двое на полуосвещенной сцене, все это было похоже на спектакль, который разыгрывали два актера, Он и Она, а режиссером им стал сам Всевышний. Пьесу творили сами исполнители, импровизируя на ходу и особенно на задумываясь о произносимом тексте.
Акт первый. Героиня монотонно перечисляла прошлогодние записи, герой молча сверял их соответствие новым данным, режиссер уже стал зевать от скуки. Так же поступила и героиня, потянувшись всем телом и закинув руки за голову. Отчего ее грудь высоко поднялась. Герой прервал свое увлекательное занятие и стал разглядывать героиню так, словно впервые увидел ее.
Акт второй. Оказывается, есть еще один мощный закон природы – закон всемирного тяготения, который в этом частном случае можно трактовать, как закон взаимного притяжения. Герой совершил точный ход, он встал, прошел за кулисы, нажал на кнопку и пополз тяжелый занавес, сметая пыль с авансцены, чтобы создать уют замкнутого пространства. Внутри которого действие закона взаимного притяжения усилилось, и герои полностью попали под его чары.
Акт третий. Без музыки, без звука, без оказавшихся ненужными фраз и слов, но полный взаимности и взаимопомощи.
Акт.
Настоящий акт двух героев.
Только неглубоко, успела подумать Людмила, вспомнив свои опыты с Гошей.
Инвентаризация затянулась еще на три дня, а взаимоотношения Сережи и Маши еще на добрый десяток лет.
Особенно жаркими были ночи любви в холодном сентябре, в колхозе, куда послали Люсю и Сергея помогать сельскому хозяйству и где она увидела апокалипсическую картину дрожащего студня холма из живых уток без перьев.
Им негде было встречаться, негде творить свою любовь, сладко исполнять закон взаимного притяжения. Вот и искали они укромные уголки, места, даже там, где, казалось бы, секс невозможен. Возможен, да еще какой! Необычность ситуаций, холодок страха от возможности быть застигнутыми врасплох возбуждали посильнее любых фантазий. Им даже показался пресным, рядовым секс в обычной постели, когда жена Сергея с дочкой уехали к морю на все лето.
Так Людмила стала жить двойной жизнью.
Не одна она так жила. Говорили одно, делали другое, думали третье. На кухне после стопки самопляса резали правду-матку. На трибуне в актовом зале рапортовали о выполнении своих соцобязательств. На демонстрациях славили КПСС.
И если Людмиле было горячо с Сергеем, и чем дальше, тем горячее, то с Митей Людмиле было холодно, и чем дальше, тем холоднее.
Митя, будучи рохлей по определению, похоже, равнодушно относился к тому, что нет ни человеческого, ни физического контакта с законной супругой. Его покорность, которая так нравилась Людмиле, стала ее раздражать. И каковы же были ее удивление и гнев, когда она получила анонимное письмо, что Митя, ее плюшевый Митя, добросовестно исполняет мужские обязанности где-то на стороне.
Митя по наводке анонима был буквально пойман с поличным за руку, впрочем, тут уместнее сказать, что за иное место. Он не стал отпираться, полностью признал свою вину, дал развод, а главное, по требованию Людмилы, подписал все нужные бумаги – отказался от претензий на жилплощадь.
Впервые в жизни Людмила ощутила, что она…
Свободна.
И как это упоительно!
Да еще хозяйка собственного дома.
Что еще надо молодой, в цвету женщине?
Теперь и Сережу можно домой пригласить, подумала тогда Людмила. И тут
