- Феличе, - ответила Мегуми.
- Прямо как в книжке, - Сэм хмыкнул. - Нормально себя чувствуете?
- Да, спасибо, - она убрала со щеки треплемые ветром волосы. - Ватанабэ-сан...
- Что такое? - он по-прежнему стоял как-то боком.
- Вы извините меня за ту истерику.
- Ну что вы... - он неловко всплеснул руками. - Все я понимаю. У вас есть причины на меня сердиться.
- Я все понимаю. И знаю, что случайно влезла в те дебри, в которые лучше не влезать. Но учтите, - она повернулась к неловко шевелящемуся толстяку. - С вас правда. Настоящая.
- Как ска... Ах, ты, вредина! - вдруг завопил Ватанабэ, разворачиваясь к Мегуми. На груди у него что-то копошилось под пиджаком. Канзаки увидела, как из-под полы высовывается черная-пречерная голова с торчащими острыми ушами и раздается родное:
- Мяу!
- Ти! - умилившимся голосом воскликнула девушка, выхватывая из-под пиджака мужчины кошку. - Солнышко мое!
- Солнышко, - проворчал Сэм, запахивая пиджак. - Это солнышко разодрало мне всю грудь вместе с рубашкой. А я ведь купил ее только вчера!
- Спасибо! - она радостно потерлась щекой о теплый кошачий бок. Ти недовольно сказала: 'Мня!', что означало: 'Перестаньте мучить несчастное животное! Лучше накормите'. - А я-то со всеми этими переживаниями про нее забыла. Прости, Ти.
Канзаки почесала зверя за ушком, вызвав счастливое урчание.
Мимо люди в серых официальных костюмах вели молодых людей. Облаченный в спортивный костюм Учики робко оглянулся на Сэма и Мегуми, но ничего не сказал. Шедшая рядом с ним Инори в скромном легком платье приветливо помахала рукой. Китами, до сих пор чувствовавшую слабость после случившегося, внесли на носилках минут десять назад.
Все было готово к отлету.
От трапа деловито махал рукой Мастер.
- Идите, посадите ее в клетку для перевозки, - посоветовал Канзаки Сэм. - Мало ли чего.
- Хорошо, - ответила Мегуми. Впервые за прошедшие сутки лицо ее просветлело. - И спасибо вам еще раз.
Она поспешила прочь, а Сэм, одернув полы пиджака, зашагал к Мастеру.
- А про вылеченную руку так и не вспомнила.
- Чего говоришь? - встретил его угрюмой физиономией англичанин.
- Я говорю, память у людей дырявая до безобразия.
- Согласен, - неожиданно покладисто отозвался коллега. - И вот как раз одного я не могу припомнить.
- Это чего же?
- Помнится мне, была у нас на прицеле одна рыжая дамочка. Припоминаешь? - Мастер прищурился, опершись рукой о трап.
- Припоминаю.
- Помнится мне, настигли мы ее в одном старом городишке. А куда она делась - не помнится. Может, тебе помнится?
- Нет, не помнится, коллега.
- Нехорошо, коллега. Нехорошо. Упустить агента Лилит...
- А вот тут вы, коллега, ошибаетесь.
- Это в чем же?
- Эта девочка Анна со стопроцентной гарантией не работает на Лилит.
- С чего это ты взял?
- А я ее знаю.
- Колись, - без особой надежды сказал Мастер.
- Фигушки, - ответил Сэм, обернувшись и увидев Канзаки, приближавшуюся к ним с крохотной клетью для перевозки мелких животных. Из клети недовольно шипело кровожадное чудовище. - Это я могу сказать только шефу.
- Гады вы с шефом, - пробурчал Мастер и застучал ботинками по трапу, забираясь в самолет.
- Может, и так, - сказал Сэм себе под нос, глядя на радостно спешащую девушку. - А может, мы просто застенчивые.
Небо, сегодня совсем не такое синее, как в день его приезда, манило дорогой домой. Домой ли? Неважно. Небо сулило возвращение туда, откуда начнется что-то новое. Сэм не мог сказать, откуда пришло это понимание. Оно просто поселилось в душе. И ощущать это понимание почему-то было приятно.
- Прошу на борт, - он галантно посторонился, пропуская Канзаки вперед. Взойдя на трап следом, он молил ветер, чтобы вот прямо сейчас какой-нибудь особенно сильный порыв победил таки подол ее платья.
