- Нервничаешь? - спросили сзади. Обернувшись, Мастер посмотрел на человека, что, презрев широкие кожаные сиденья, пристроился на низеньком раскладном стуле у стенки салона в оперативном фургоне. Аккуратно, волосок к волоску, расчесанные волосы, гладко выбритый подбородок, живые и даже сейчас веселые синие глаза. Только насквозь промокший и вяло свисавший полами плащ нарушал идеальную картинку. Но снять его почему-то Константин Ахремов отказался. Он сидел, сцепив руки на животе, и смотрел на пригнувшегося англичанина, нервно курившего у дверей.
- Слишком сумбурно, - отозвался Мастер, вынув изо рта сигарету. На его высоком выпуклом лбу виднелась капелька, то ли дождя, то ли пота. На одном из сидений, понатыканных по огромному салону как будто бы вразнобой, лежала растерзанная пачка 'Честерфилда'. - Слишком сумбурно и рискованно.
- Выхода-то нет, - Ахремов пожал плечами. - Шеф сам сказал: завершением теракта будет подрыв 'чистой' с вероятностью в девяносто семь процентов.
- Таков прогноз, это да. Но мы рискуем тысячей жизней, проворачивая предложенный вариант.
- Не каждый раз Сэм оказывается в тылу врага, - Ахремов хмыкнул. - По крайней мере, не каждый раз, когда нам это нужно.
- Он-то меня и беспокоит больше всего, - англичанин нахмурился, разглядывая в темноте окурок. - На него, фактически, завязан весь план. Если он облажается...
- Он не облажается, - Константин улыбнулся. - Среди заложников Кэтрин Винтерс.
- Я знаю, - Мастер не сдавался. - Она может лишь помешать...
- Да будет ворчать-то. Я знаю, как ты не любишь Сэма, но он не подведет. Только не когда от него зависит ее жизнь.
- Ладно, - отмахнулся Мастер. - Все равно уже ничего не изменишь.
- Вот тут я с тобой согласен, - Ахремов откинулся на спинку стула.
- Смотри, сам не подведи.
- Как можно? Я же буду с дамой.
Словно по заказу, в этот самый момент в сопровождении полицейского сквозь пелену дождя прорвалась фигура в плаще с накинутым капюшоном. Козырнув при виде Мастера, полицейский шагнул в сторону и исчез, а сопровождаемая фигура приблизилась к фургону. Подав руку, англичанин помог визитеру забраться в салон.
- Здравствуйте, Ниночка! - перейдя на русский, Ахремов ловко подхватил из угла еще один раскладной стул и, вскакивая с места, принялся раскрывать его и ставить напротив своего в проходе.
Откинув с лица капюшон, визитер, оказавшийся визитершей, тихо поздоровался мягким голосом, тоже по-русски:
- Здравствуйте, Костя.
Женщине было лет тридцать. Темноволосая, большеглазая, с круглыми приятными щеками на чуть смуглом лице, она принялась расстегивать молнию плаща. Ахремов, разобравшийся со стулом, оперативно оттер от гостьи Мастера, принимая дамскую одежу на руки.
- Готовьтесь, - англичанин отшагнул обратно к дверям. Взявшись за ручку, он закрыл салон изнутри, отгородившись от сырого шелеста дождя. - Как только будет сигнал, мы начнем.
- Присаживайтесь, Ниночка, - Ахремов подвел женщину, без плаща оказавшуюся одетой в скромный утепленный костюм из свитера и длинной юбки, к стулу и усадил. Опустившись на свое место, мужчина без лишних слов взял Ниночку за руки. - Вы как? Как здоровье?
- Спасибо, - все так же тихо отвечала женщина. На собеседника она не смотрела, разглядывая подол собственной юбки. - Все хорошо.
- Как там детишки?
- Неплохо. Раздобыли денег, ваши друзья очень помогли, теперь совсем хорошо.
- Тяжело ведь, наверное, с этой оравой хулиганья?
- Да нет, что вы, - тут Ниночка непроизвольно улыбнулась. - Они все очень хорошие ребята.
- Верю-верю, - Ахремов улыбнулся в ответ. Он чувствовал, как озябшие женские руки в его ладонях постепенно теплеют. В кончиках пальцев уже ощущался едва заметный зуд. Оба входили в рабочее состояние.
- Костя, а вы придете к нам еще? - спросила Ниночка. - Ребятам вы понравились.
- Хм, - Константин прищурил один глаз. - Раз понравился, то грех не прийти.
- Мальчишка понравилось, как вы про войну рассказывали.
- На то они и мальчишки.
За этой болтовней дух старых знакомых никто не мог бы разглядеть технический процесс. Но именно он сейчас и происходил. Разговаривая с Ахремовым, Ниночка медленно опускала веки, закрывая глаза. Руки ее, поначалу безучастно обмякшие, сейчас окрепли и ответно сомкнули свои ладони с мужскими. Мужчина тоже постепенно начинал говорить медленнее и тише. Глядел Ахремов прямиком в лоб Ниночке, как будто заснувшей и видевшей сон.
- Мальчишки... - повторил он. - Видите мальчишек, Ниночка?
- Вижу, - едва слышно отозвалась она, шевельнув пальцами.
- А девчонок?
- Тоже. Они все очень напуганы.
- Вижу. А еще они все словно одурманены. Видите?
- Вижу. Но это обычный дурман, не глубокое зомбирование.
- Будем прорывать.
- Только осторожно.
- Ну, давайте работать.
Вот уже оба русских, и мужчина, и женщина, сидели с закрытыми глазами, тихо переговариваясь и надолго замолкая. Мастер зябко передернул плечами. Сколько раз уже случалось работать с Ахремовым и его парой, а все равно каждый раз брала дрожь. Уметь то, что умели они с Ниной... Это, наверное, страшно даже для них самих. И очень тяжело.
Тихое бормотание перебил предупредительный гул. Кто-то выходил на связь. Рефлекторно дернув мочку правого уха, Мастер отвернулся от Константина с напарницей. Зрачки его судорожно сузились и тут же расширились.
На балконе, где заложников держали рядом с двумя смертоносными снарядами, воздух словно стал плотнее и труднее пробивался в легкие. Сюда сгоняли артистов. Следуя какой-то им одним ведомой логике, террористы тасовали людскую массу подобно картам в колоде. Сначала отделить мужчин от женщин, затем отогнать детей, после чего вдруг выбрать оставшихся со зрителями участников шоу и усадить их ближе всего к бомбам. Зачем? Почему?
Только вот подобными вопросами задаваться было особенно некому. С поразительной быстротой сознание каждого из тех, кто оказался под прицелом всего пару часов назад, размякло до такого состояния, что думать уже не получалось. Поэтому большинство просто смотрело глазами жвачных животных, как ведут актеров и танцоров, многие из которых до сих пор были в гриме и сценических нарядах. Группу знаменитых и не очень мужчин и женщин рассадили меж зрителями. Кэтрин Винтерс оказалась усаженной рядом с дамой лет пятидесяти, совершенно нелепо смотревшейся в длинном платье. Открытые костлявые плечи мелко подрагивали, обильно нанесенная на лицо косметика потекла и была неоднократно размазана вместе со слезами по щекам. В итоге зрительница напоминала собой одновременно разукрашенного причудливым племенным узором индейца и персонажа какой-то сюрреалистической картины, повествующей о смерти и муках. В пользу второго варианта говорили и заломленные руки, и безумные глаза. Когда Кэтрин опустилась на соседнее сиденье, женщина тихо ойкнула, боясь поднять глаза на ближайшего захватчика с автоматом. Когда же мужчина в камуфляже шагнул в сторону, казавшаяся совсем старухой зрительница дрожащим голом шепнула:
- Вы... кто?
- Какая разница? - так же тихо ответила Кэтрин. Сидеть было хорошо. Ноги, даже захоти голова, сейчас бы не подняли ее снова. Слишком было страшно, слишком тяжело. Слишком сильно напрягалась она, сдерживая внутренний ужас. Сначала для себя, чтобы не впасть в истерику, затем для двух молоденьких
