любоваться прекрасным видом на город и бирюзовые волны Тирренского моря.
Гординус, временами забывчивый, но обычно по-врачебному внимательный, позвал секретаря.
– Нашему гостю требуется подушка.
Появилась подушка, затем финики и вино. Гай осторожно спросил:
– Подходит, милорд?
Окружение короля, как и Сицилийское королевство, изобиловало представителями разных рас и народов. Арабы, ломбардцы, греки, норманны и евреи придерживались своих традиций. Религиозное чувство гостя можно было оскорбить, просто предложив освежающий напиток.
Лорд кивнул, разом почувствовав себя лучше. Подушка удобно легла под спину, морской бриз освежал, а вино было приятным на вкус. Не стоит сердиться на непосредственность старика. К разговору о геморрое можно будет вернуться, выполнив поручение. В последний раз Гординус быстро вылечил проклятую хворь. В конце концов, Салерно – город лекарей, и если кого-то и признать дуайеном большой медицинской школы, так только Гординуса Африканского.
Мордехай наблюдал, как старик, словно забыв о нем, вернулся к чтению манускрипта. Увядшая смуглая кожа на руке разгладилась. Лекарь потянулся пером к чернильнице, чтобы сделать пометку. Кто он? Тунисец? Мавр?
Приехав на виллу, Мордехай спросил у слуги, следует ли ему снять обувь перед входом в помещение.
– Я забыл, какую веру исповедует ваш хозяин.
– И он не помнит, милорд.
«Только в Салерно, – подумал Мордехай, – люди забывают о своих привычках и богах и полностью отдаются искусству врачевания».
Он сам не понимал, одобряет ли происходящее здесь. Отбросив косные уложения, лекари Салерно расчленяли тела людей, помогали при трудных родах женщинам, им же разрешали заниматься медицинской практикой.
К сотням врачевателей больные люди ехали со всех концов земли в надежде на исцеление.
Глядя вниз, на скопление крыш, шпилей и куполов, и попивая вино, Мордехай не в первый раз поражался тому, что именно этот город, а не Рим, не Париж, не Константинополь и не Иерусалим стал мировым центром медицины.
Вдруг раздался перезвон монастырских колоколов, перемешивающийся с криками муэдзинов, с высоты минаретов зовущих мусульман на молитву, и с голосами канторов из еврейских синагог. Нараставший шум поднялся по холму и достиг ушей сидевшего на балюстраде человека.
Конечно, так и есть. Сплав. Суровые и жадные норманнские авантюристы, создавшие Сицилийское королевство, были дальновидными прагматиками. Если человек действовал в общих интересах, им не было дела до его веры. Если они хотели обеспечить мирную жизнь – а значит, и процветание, – то следовало достичь слияния завоеванных народов. Не должно остаться второсортных сицилийцев. Арабский, греческий, французский, латинский – равноправные языки. Продвижение и успех – человеку любой веры.
«И мне жаловаться не к лицу, – думал Мордехай. – В конце концов, я, еврей, сотрудничал и с греческой ортодоксальной церковью, и с папскими католиками короля-норманна. Приплыл сюда на сицилийской военной галере, которой командует араб».
Внизу на улице перемешались халаты и рыцарские кольчуги, кафтаны и сутаны, а их обладатели не только не плевали друг на друга, но и обменивались приветствиями, новостями и идеями.
– Вот, милорд, – произнес Гай.
Гординус взял письмо.
– Ах да, конечно. Теперь вспомнил… «Симону Менахему отплыть со специальным поручением»… хм… «…евреи Англии оказались в затруднительном и угрожающем положении… Христианских детей истязают и убивают…» О Господи! «…а ответственность возлагают на иудеев…» О Боже, Боже… «Вам поручается разобраться и послать с вышеуказанным Симоном человека, сведущего в причинах смертей, говорящего на английском и иудейском языках и не склонного верить слухам».
Врач улыбнулся секретарю.
– И я послал, не так ли?
Гай наклонился к нему:
– Тогда возник один вопрос, милорд…
– Конечно, послал, я прекрасно помню. И человека, не только отлично разбирающегося в лечении болезней, но и владеющего также латинским, французским и греческим. Первоклассного специалиста. Я сказал это Симону, потому что он был несколько смущен. Я заверил, что лучше никого не найти.
– Замечательно. – Мордехай встал. – Прекрасно.
– Да, – гордо подтвердил Гординус. – Полагаю, мы в точности выполнили требования короля, не так ли, Гай?
– Совершенно верно, милорд.
В поведении слуги сквозило нечто странное – Мордехай привык подмечать подобные вещи. В голову пришла мысль: почему Симон Неаполитанский был смущен личностью человека, назначенного ему в спутники?
– Кстати, как дела у короля? – поинтересовался Гординус. – С той маленькой неприятностью справились?
Не обращая внимания на вопрос, Мордехай в упор посмотрел на Гая:
– Кого он послал?
Слуга перевел взгляд на возобновившего чтение хозяина и ответил, понизив голос:
– Выбор посланца – дело ответственное…
– Послушай, любезный, миссия в высшей степени деликатная. Надеюсь, хозяин выбрал не выходца с Востока? Желтокожего, заметного в Англии, как лимон?
– Нет, нет. – Гординус решил лично принять участие в беседе.
– Хорошо, так кого же вы послали?
Лекарь назвал.
Не веря своим ушам, Мордехай переспросил:
– Вы послали… кого?
Гординус повторил.
Ко всем стенаниям тревожного года прибавился вопль Мордехая:
– Ах ты, старый дурак!
Глава 2
– Наш приор умирает. – Монах был юн и сильно напуган. – Приор Жоффре умирает, а его даже положить не на что. Во имя Господа, одолжите вашу повозку.
Вся кавалькада наблюдала, как монашек спорил со своими собратьями возле приора, страдающего от мучительной боли и доживающего, возможно, последние минуты. Двое монахов склонялись в пользу легкой повозки настоятельницы и даже согласны были оставить приора на земле – только бы не везти его на крытой повозке язычников, торгующих снадобьями.
Толпа одетых в черное людей, обступившая несчастного аббата, донимала его советами и больше походила на стаю воронья над падалью.
Маленькая монахиня, сопровождающая настоятельницу, совала приору какой-то предмет.
– Ваше преподобие, вот сустав пальца святого. Молю, попробуйте еще раз. Может быть, чудодейственные свойства…
Ее мягкий голос тонул в громких возгласах юродивого по имени Роже Эктонский. Последний докучал аббату чуть ли не от Кентербери.
– Сустав пальца настоящего святого. Только верьте…
Даже настоятельница внесла лепту и посоветовала:
– Только прикладывайте его к телу с усерднейшей молитвой, приор Жоффре, а уж святой маленький Петр сделает свое дело.
