– Да.
– Ну наконец-то, слава Богу! Как вы помните, он припозднился на пир к Джоселину.
– Я видела, как он пришел.
– Симон направился сразу ко мне, во главу стола. Коротко извинился перед самыми именитыми гостями за опоздание, а потом с довольным видом указал мне на свой кошель за поясом и шепнул: «Он в наших руках, сэр Роули! Я нашел те роковые расписки!»
– «Он в наших руках, сэр Роули!» – эхом повторила Аделия.
– Это его доподлинные слова. К несчастью, Симон не успел сообщить мне подробности. Обстановка не располагала к подобного рода разговору. На теле утонувшего кошеля не было! Тут и дурак поймет: Симона убили именно для того, чтобы забрать расписки! Только не говорите мне, что это было простое ограбление! Я не верю в совпадения.
– Чего ради Симон похвастался вам своей находкой?
– Вопрос в высшей степени досадный! Разве не моими хлопотами Симон получил доступ к распискам Хаима? Да какой банкир отдал бы ему столь важные документы без поручительства? Сообрази эти проклятые евреи, что не могло не существовать копий долговых обязательств, они бы давно на них лапу наложили! Я первым смекнул, у кого находятся архиважные документы! И оказался прав.
– Не смейте обзывать евреев, – сказала Аделия. – Симон был один из них.
– Именно поэтому времени у нас в обрез! Вы должны обследовать труп до того, как соплеменники изымут его, чтобы похоронить по закону своей религии. Еще до заката солнца. – Видя, что Аделия по- прежнему пребывает в опасной апатии, Пико энергично прибавил: – Только вы сумеете выспросить, что с ним случилось. Узнаем, что и когда случилось, вычислим и того, кто это сделал! Не разочаровывайте меня – ведь вы сами убеждали, что можете разговаривать с покойниками!
– Он был моим другом, – произнесла подавленным голосом Аделия. – Я не могу… не смею…
Все в ней вставало на дыбы при одной мысли, что придется касаться мертвого Симона, а может, даже и вскрывать тело. К тому же манипуляции над покойными запрещены иудейской верой. Глупые запреты родной христианской религии Аделия спокойно нарушала – как дочь-бунтовщица, которая преступает сомнительные повеления отца. Но уважение к Симону не позволяло оскорбить веру его прадедов.
Гилта мало что понимала в стремительном и сумбурном разговоре сборщика податей и ее хозяйки. Наконец терпение служанки лопнуло, и она встряла с дерзким вопросом:
– Погодите-ка! Вы толкуете, что господина Симона и детей порешил один человек? Так?
– Да, совершенно верно.
– И госпожа способна узнать, кто этот изверг?
Сэр Роули тут же угадал союзника и торжественно кивнул:
– Да, Бог наградил Аделию таким даром.
Экономка повернулась к Матильдам, которые с потерянным видом переминались с ноги на ногу за ее спиной:
– Несите-ка сюда ее плащ! – Аделии она коротко пояснила: – Мы пойдем все вместе. Затем бросила Ульфу: – А ты останешься дома – помогать по хозяйству Матильдам.
Не успела Аделия оглянуться, как уже шла к мосту в сопровождении Мансура, Страшилы, сэра Роули и Гилты.
На словах она продолжала упираться:
– Нелепо предполагать, что Симон на совести того же изувера, что убивает детей. Ведь тот дьявол нападал исключительно на беззащитных. Я почти уверена, что Симон банальнейшим образом утонул, по собственной оплошности. Трагическое, но рядовое событие.
Эта мысль была отчасти внушена ей речным бейлифом. Для него утопленники были самым обычным делом. Впрочем, и сама Аделия на мраморном столе салернской покойницкой случайно утонувших вскрывала без счета. Люди умудрялись захлебываться в собственных ваннах; многие моряки не умели плавать и, падая за борт, неизменно гибли; море временами коварной волной слизывало с берега зазевавшихся и затем брезгливо выбрасывало трупы. Не было такого водоема, где бы не пропадали люди всех возрастов: от неразумных детишек до осмотрительных стариков. Тонули в реках и озерах, в прудах и просто глубоких лужах. А на хмельную голову даже в городских фонтанах! Одних губила излишняя самонадеянность, других неосторожность или злой рок. Словом, нет ничего зауряднее смерти от воды.
Упрямство Аделии выводило сэра Роули из себя. Торопливо шагая вперед и подгоняя других, он говорил:
– Мы имеем дело с диким псом. Если он чует угрозу, то бросается на горло не задумываясь. Симон стал опасным для зверя.
– Безобидный был человек, – вздохнула Гилта. – И росточка такого скромного. И кого мог горемычный так напугать, чтоб его порешили?
Аделии по-прежнему не верилось в насильственную смерть Симона. Они явились в Англию, чтобы помочь жителям не ахти какого великого города выбраться из головоломной ситуации. Казалось, сама непричастность их троицы к здешней жизни есть прочнейший залог безопасности. Ужели занятые сыском чужеземцы ненароком оказались в самой гуще кошмара?
Аделия даже остановилась от новой мысли.
– Вы полагаете, все мы в опасности? – спросила она сэра Роули.
Тому рассмеяться не позволила только мрачность ситуации.
– Боже, наконец-то дошло! – воскликнул он. – Я ведь предупреждал! А вы обижались и в ус не дули! Ладно, я искренне рад, что вы прозрели. Неужели всерьез считали себя неприкосновенными?
Они снова зашагали вперед.
– Гилта, ты видела, как Симон выходил из особняка сэра Джоселина? – спросила Аделия, перейдя на деловитый тон.
– Нет. Но перед этим он заглянул в кухню, сказал, что я лучшая повариха на свете, и попрощался. Ах, – закончила Гилта с неожиданным всхлипом, – какой уважительный джентльмен был!
– Это произошло до начала танцев?
Экономка вздохнула. Могла ли она запомнить во вчерашней запарке!
– Нет, врать не буду, – сказала она. – Может, до танцев прощался. Может, и позже. Помню только, господин Симон посетовал, что ему до сна еще надо кой над чем покорпеть. И поэтому он уходит так рано.
– «Кой над чем покорпеть», – задумчиво повторила Аделия.
– Да, подлинные его слова.
– Без сомнения, Симон собирался и дальше штудировать долговые расписки…
Как обычно, в это время дня на мосту было многолюдно – компании пришлось проталкиваться сквозь пеструю толпу, в которой различались королевские чиновники с массивной цепью на шее. «И откуда их столько набежало?» – мелькнуло в сознании Аделии.
Однако сейчас ее занимали другие мысли.
Как только дорога освободилась, из нее опять посыпались вопросы:
– А Симон упоминал, куда он направляется? Прямо домой? На лодке?
– Чтоб он пешком пошел – да ни в жизнь! Темнота была – хоть глаза выколи.
Подобно большинству кембриджцев, Гилта признавала только лодку в качестве достойного средства передвижения по городу.
– Наверное, кто-то тоже возвращался с пира домой и прихватил Симона.
– И может, именно этот кто-то… – сказал сэр Роули.
– Ох, страсти какие! Помоги, Господи, рабам твоим грешным!
«Нет, это навряд ли, – подумалось Аделии. – Осмотрительного и осторожного Симона никто бы не соблазнил конфеткой, как ребенка. Скорее всего он принял опрометчивое решение вернуться домой берегом, оступился в темноте и упал в воду. Бесхитростный несчастный случай».
– Гилта, ты не заметила, кто ушел с пира одновременно с Симоном? – спросил Пико.
Разумеется, служанка не помнила.
За разговором они дошли до крепости. Во дворе на сей раз не было ни единого еврея. Зато по нему сновали разодетой саранчой многочисленные чиновники.
