С ними явилась и Гилта.
– Мальчик в безопасности: в крепости с сэром Роули и Мансуром, – успокоила она Аделию. – А я тут больше пригожусь. Вам придется туго с целой оравой больных!
– Спасибо, что пришли, – сказала Аделия экономке и служанкам. – Но вы будете помогать мне только днем. Пить и есть в обители я строжайше запрещаю. Иначе заболеете, а может, и помрете! Мы поставим ведра с вином. Будете мыть в нем руки после каждого контакта с больными. Даже если выносили за ними горшки!
– Мыть руки в вине?
– Да. Только так вы сами не заболеете.
Вопреки учению Галена, одобренного христианской церковью, Аделия имела свою теорию подобных болезней. Организм, в который попал яд, пытается избавиться от него посредством поноса и рвоты. А против отравы в воде, пище, телесных отправлениях и даже в поту больного может помочь вино, что видно по тому, как промывка им излечивает раны.
Настоятельница была возмущена, когда из подвала выкатили бочку вина, чтобы наполнить им два ведра.
– Доктор Мансур велел мыть руки в вине, – уперлась Аделия.
– Это дорогое испанское вино! – кричала Джоанна.
– Тем лучше. Оно крепче.
Спор разгорелся в кухне. Аделии оставалось только дивиться, как монахини вообще выживают при таком питании. Помещение было темное и сырое, полное плесени. По углам копошились черви. Крысы бегали средь бела дня. Страшила боялся и только лаял на них издалека. На каменных стенах был слой жира. Столы грязные, котлы немытые. Даже ножи валялись с разводами сала или крови. Смердело все нестерпимо.
– А вы говорите, их не отравили! – сказала Аделия. – Да ваших поваров надо вешать!
Она не посмела сказать: «Вам бы голову отрубить за беспорядок в монастыре!»
– Чушь! – возразила настоятельница. – Покажите мне хоть одного человека, который умер от грязи! Зарубите себе на носу: я плачу доктору Мансуру за излечение монахинь, а не за советы, как вести дела.
– Пациенты не исцелятся, если не изменить условия, приведшие к болезни.
Аделия приказала произвести в кухне генеральную уборку – вычистить эти Авгиевы конюшни.
В ответ Матильда Гладкая прыснула:
– Я была в здешней конюшне. Настоятельница следит за ней куда лучше!
Оказалось, что монахини пили ключевую воду. Стало быть, зараза была в загаженной посуде.
Позаботившись о гигиене, дабы не появились новые жертвы грязи, Аделия приступила к спасению больных.
Настоятель Жоффре прибыл исповедовать тяжелобольных. Это был великодушный жест: с настоятельницей Джоанной у него были постоянные контры. Проявил он и мужество: обычно в случае морового поветрия иерархи не рисковали своей головой, а посылали в женский монастырь цидулку с огульным отпущением грехов умирающим.
На дворе лил дождь. Приоресса сухо поприветствовала Жоффре и исчезла. Аделия сняла с него мокрый плащ и провела сушиться в кухню, к очагу.
– Да благословит вас Бог, добрая женщина, – сказал он. – Эта Джоанна смотрит на меня волком. Наверное, боится, что я воспользуюсь ее неприятностями и отниму мощи святого Петра. Каждый судит других по себе!
Аделия была рада видеть старого знакомого.
– Как вы себя чувствуете, господин приор?
– Преотлично. – Настоятель Жоффре подмигнул ей. – Никаких проблем с жидкостями.
– Я не думаю, что здешним монахиням есть в чем исповедоваться, – сказала Аделия. – Правда, на смертном одре они мнят себя великими грешницами. К примеру, сестра Вальпурга однажды тайно отведала соуса, который везла анахоретам. Но послушать, так она хуже блудницы вавилонской и за проступок ей во веки веков гореть в аду!
Аделия, общаясь с больными, а порой и слыша их бред, уже давно убедилась в беспочвенности обвинений брата Гилберта. По крайней мере в этом монастыре сестры вели благочинную жизнь. Единственной бедой обители было нерадение настоятельницы.
– Ну, Христос простит этот соус, я не сомневаюсь, – торжественно изрек приор Жоффре.
Ко времени, когда он заканчивал исповедовать сестер на первом этаже, уже стемнело. Аделия встретила его у кельи сестры Вероники – в самом конце коридора.
Перед тем как подняться на второй этаж, он остановился передохнуть и сказал:
– Я уже соборовал сестру Оделию.
– Вы напрасно поторопились, я надеюсь поставить ее на ноги.
Жоффре сочувственно потрепал Аделию по плечу:
– Даже вы, дитя мое, не способны творить чудеса. – Он оглянулся на келью, из которой только что вышел. – Я боюсь и за сестру Веронику.
– Я тоже.
– Исповедь не облегчила душу бедняжки, – произнес настоятель Жоффре. – Это чистое дитя напридумывало грехов и считает себя жуткой грешницей. Тяжкий крест некоторых истинно набожных людей – они чересчур боятся Бога, тогда как Господь наш милостив к молящим о прощении. Для Вероники кровь Христа и по сию пору не высохла. Она, бедняжка, полагает, что в ответе и за Его страдания.
Приор пошел на второй этаж, а Аделия присела на кровать к сестре Вальпурге. Ульф называл ее сестра Толстомяса, но сейчас монахиня изрядно похудела.
– И кто ж будет приглядывать за отшельниками, когда я помру?! – причитала Вальпурга.
– Во-первых, я этого не допущу. Вы уже поправляетесь. А на время вашей болезни я попрошу настоятеля Жоффре почаще посылать своих монахов с провиантом для анахоретов. Давайте открывайте рот.
Идущие на поправку больные ели плохо, из-под палки. Но хорошее питание было единственным залогом быстрого излечения. Чтобы меньше беспокоить вымотанных уборкой Матильд и Гилту, Аделия порой сама кормила выздоравливавших сестер.
– Вальпурга, смелее. Ложку за Отца. Молодчина. За Сына. И еще ложку за Святого Духа…
Затем салернка покормила сестру Агату в соседней келье. Но после третьей ложки у той возобновилась рвота.
– Не огорчайся, – спокойно сказала Аделия, вытирая сестре рот. – Тебе к утру непременно полегчает.
Когда настоятель Жоффре завершил обход, врачевательница заставила его хорошенько вымыть руки в вине. Процедура его позабавила.
– Я всегда полагал вино внутренним лекарством, – смеялся он. – Но раз вы говорите надо – значит, надо. Вам, умница моя, грех не доверять.
У задних ворот ждал Эдрик с двумя лошадьми.
На прощание приор сказал Аделии:
– Совершенно языческое место. Может быть, архитектура виновата. Первые монахи были чистые варвары, которые только-только обратились к Христу. А может, здешнее запустение гнетет. Сестры живут, сами видите, в нечеловеческих условиях: келейки, грязь… У себя я такого не допускаю… Мне жутко оставлять вас без помощи в таком месте.
– Ничего, при мне Гилта и две Матильды, – сказала Аделия. – Это мое маленькое войско. А вместе со Страшилой мы вообще непобедимы!
– Гилта с вами? Жаль, что я упустил случай повидаться с ней. Ну раз Гилта тут – я спокоен. Эта женщина одной рукой справится со всеми чертями ада!
Он благословил Аделию и вскочил на коня.
Дождь прекратился. Но небо оставалось затянуто тучами и вопреки полнолунию было удручающе темно. Аделия постояла во дворе пару минут, слушая шум удаляющихся копыт.
