надоедают. Вот потому-то он и не годится в «белые мышки прогресса». Для подобных опытов подходят исключительно дураки, хотя среди людей умных и существуют авантюристы, всегда готовые испытать новые ощущения. Откуда такая избирательность? Да просто на «дурацком» материале эксперимент чище: ведь авантюристы в любые технологии внесут изменения сообразно собственным потребностям, а дураки до конца будут играть по предписанным правилам.
Глупец ни на предвидение, ни на адаптацию инструкций неспособен, его удел — раздражение и страх перед новациями и поклонение традициям. Дурак в таком случае старается прибегнуть к своему «арсеналу» — к тому самому, которым глупцы надежно вооружены против любого интеллектуального «самострока» — к испытанным, хотя и несколько обветшавшим стереотипам, убойной демагогии и презрительной мине. Пробить эту оборону не под силу никому. А дураку несложно победить умного: довольно вызвать того на прямое, скандальное столкновение. Эмоциональный взрыв — его стихия. Всего-то и надо: действовать по заранее отработанной схеме.
Примерно так и ведут себя дураки: вместо живого общения — домашние заготовки, вместо отношений — манипуляция, вместо индивидуальности — имидж, вместо действительности — раскрашенная заставка. Эта «особенная дурацкая методика»… нравится людям больше всего. Причем самым разным людям — и глупым, и неглупым. И их можно понять! Благодаря этой методике можно не бояться мироздания. Благодаря ей реальность не выглядит столь сложной, запутанной, непонятной, многоплановой, непредсказуемой… Для многих людей «процесс упрощения действительности» крайне важен. В их случае это вопрос жизни и смерти. Представляешь, сколько физической и психической энергии у них уходит на страх и ужас? Будто у пуганой вороны, которая куста боится. Впрочем, не стоит иронизировать. Целый психологический тип — Пятачок — постоянно живет с высокой мотивацией тревоги. И чем она выше, тем, конечно, выше и потребность в успокоении, в расслаблении, в чувстве безопасности.
А кто боится жизни (или себя) — тот вообще чрезвычайно удобный объект для манипуляции. Это на руку дуракам, лелеющим свой имидж всезнаек. В результате манипулирования настроением окружающих отдельные личности и даже целые социальные группы ни с того, ни с сего становятся «нон грата». Или вообще приобретают статус пионера, который, как подметил Михаил Задорнов, в ответе за все! Для новоиспеченных «пионеров» это ужасно, да и для публики — ужасно… удобно. Если считать кого-то исчадием ада, на коем лежит вина за все грехи и все напасти — мир становится проще, горизонт — чище, небо — яснее. Вот враг народа и природы, а вот мы — его жертвы, а вот они — наши защитники. Да здравствуют наши Ланселоты, ура! С первого взгляда все становится понятным — и уже не надо ничего анализировать, обдумывать, оценивать. Просто вручим свои судьбы в надежные руки наших покровителей и заступников.
Очень уж наш человек пуглив и доверчив одновременно. Это неудивительно, если учесть, как все население этой страны ждет и жаждет чуда, не задумываясь о последствиях любого нарушения законов мироздания (чем, собственно, и являются чудеса) — последствиях, которые могут изрядно «срикошетить» и снести башку вчерашнему счастливчику, везунку, баловню судьбы. Не зря древнегреческое олицетворение судьбы, Фатум, у римлян уже выглядело мрачнее и ассоциировалось с Мойрами — безобразными старухами, одна из которых прядет нить жизни, вторая проводит ее через все мыслимые превратности, а третья — ниточку перерезает. Но человеку свойственно возлагать на богинь судьбы непомерные надежды: лично ко мне они будут добренькие-добренькие… Особенно если я закрою глаза на их реальный, отменно паршивый характер.
В детстве мы лелеем несбыточную надежду: все, о чем мы грезим, есть на свете — может, в другом измерении, может, на затерянном острове… И эльфы, и динозавры, и Бэтмен с переплавленным и заново восстановленным Терминатором обитают там. А позже, в юности, воображаем такие заветные места, куда, словно в интеллектуальный эдем, достаточно попасть — и сразу получишь по заслугам: тебя станут уважать за твои достижения, с тобой будут считаться, твое благородство и честность, и прочие сокровища твоей души оценят высоко-высоко. И вообще станут обращаться с тобой, как с равным. Не знаешь, где этот Элизиум находится? М-да. Сколь ни грустно это признавать, но приходится: в любой сфере основной контингент составляют не творцы, не интеллектуалы, не ученые умы, а дураки и бюрократы. Первые могут искренне верить в слоганы и лозунги — причем в диаметрально противоположные по смыслу. А вторым, в принципе, по барабану, под каким знаменем працювать.
Нет такой области, в которой не встречалось бы глупцов и чинуш. Дураки, паразитирующие на доверчивых и пугливых, сама понимаешь, водятся везде — в любой эпохе, в любой стране, в любом обществе. И надо признать: они не виноваты в своей распространенности и многочисленности. Умным быть трудно. Мало того, что приходится формировать независимое мышление, анализировать обстановку, отстаивать собственное мнение, терпеть давление среды — к тому же нельзя надолго застревать в полосе неудач, иначе послужишь плохим примером для всех, кто пытается жить своим умом. А значит, сыграешь на руку дуракам. Огромная ответственность.
Притом, что неудач не избежать. Человек способный и грамотный, как ни старайся «пробить» свое творение, не обойдется без раскрутки. Но профессионализм успеха не гарантирует: сначала надо бы оповестить общественность. И умнику не избежать контакта (а вернее, конфликта) именно с теми, кто всегда ему мешает — с дураками и бюрократами. Пусть даже он будет драться, словно лев, за свое создание, не факт, что победит. Впрочем, даже при благополучном стечении обстоятельств творческую натуру подстерегает самое серьезное испытание — испытание известностью. И дело не в звездной болезни и не в медных трубах. Просто в момент, когда начинают поступать отклики, автор новинки убеждается в том, что его постиг сокрушительный провал. Хотя со стороны все может выглядеть прекрасно: письма, звонки, электронная почта перегружена сообщениями…
А вскрыв корреспонденцию, новоиспеченная знаменитость сама убедится: содержание оной свидетельствует вовсе не об успехе начального замысла. Все, что творец и создатель хотел донести до сознания аудитории, прошло мимо этого самого сознания. Большая часть писем будет напоминать хныканье любителя наук Василия Семи-Булатова: смесь самоуничижения и хвастовства с чудовищными по безграмотности «открытиями», за которые корреспондент «по-свойски» попросит замолвить словечко в Академии наук. Остальные письма окажутся полны «порицаний» по типу «Какие коряки, когда вокруг такая радиация?», а также жалобами на финансовые или интимные проблемы — «У вас, больших людей, конечно, есть дела и поважнее, но у нас, в древнем городе Пропойске, такая жизнь тяжелая…»
Отклик может быть таким, что хочется все бросить, со всем завязать и крепко-накрепко замкнуться в себе — на семь замков и семь запоров! Нам довелось беседовать с преподавателями, которые, на свое несчастье, постоянно ощущали на себе… любовь студенток. «И отлично!» — скажешь ты, — «Наверняка преподавателю это приятно: его слушают, затаив дыхание, ему пишут самые умные курсовые, его семинары и лекции никто не прогуливает…» Так-то оно так, но это грустная история, несмотря на некоторые с первого взгляда положительные стороны «личного компонента» в отношении учениц к учителю. Дело в том, что преподаватели из года в год пытаются вдолбить свой предмет в головы полусотни девиц, а у тех на грудях кохты лопаются, и в глазах томление эдакое. В общем, вся любовь. Какие уж тут познания, какое уж тут усвоение. И у бедных учителей прямо руки опускаются, хотя в начале бедолагам, загремевшим в «душки- обаяшки», даже нравились подобные томные взоры и кокетливо надутые губки. Конфликт звезды и фанатов: звезда мечтает о том, чтобы оценили ее творчество, а фанатам хочется вызнать побольше про своего кумира — причем вызнать те подробности, которые не только кумиры, но и обычные люди предпочитают не то, чтобы скрыть… скорее оставить для личного пользования.
Тут главное — не разочароваться в собственном творении, в себе самом и в во всем человечестве. Придется смириться и продолжать «разумную деятельность», забыв о всенародном признании. Ну, скажем, отложив их на далекое потом. Потому что «широта» признания зависит не от качества изобретения, а от уровня совпадения массовых стереотипов и идей, заложенных в новинке. Если таковых не имеется вовсе или очень мало, творческая находка вынуждена некоторое время «созревать», словно вино в погребе. И незачем возлагать чрезмерные надежды на раскрутку. Она не всесильна — это механизм, который работает исключительно в «градусе банальности». Так что он просто не в силах освоить и передать в массы нечто действительно неординарное. Наверное, оттого-то многие «молодые-горячие» западают на форму, забывая о содержании — ею гораздо легче заинтересовать общественность. Ведь необычная форма возбуждает любопытство, а оно встречается гораздо чаще ума. В общем, вместо того, чтобы серьезно поработать мозгами, начинающие «деятели того-сего» стараются войти в транс и осчастливить всех новым
