гвардейцы отступали перед мятежниками; а впрочем, что там, — продолжал он, — если я собственными глазами не раз видел такие вещи. Пошлите Пайка и одного или двух слуг на разведку, и пусть люди в замке, а также в деревне, кому только можно довериться, вооружаются. Наш старый замок сможет малую толику продержаться, лишь бы хватило продовольствия и людей, а ведь он запирает проход между горами и остальным краем. Хорошо еще, что я здесь оказался. Идите, Гаррисон, проверьте людей. Ну, а ты, Гьюдьил, подсчитай, как у тебя с провиантом, и подумай, что еще можно достать, и потом приготовься, если известия подтвердятся, прирезать столько быков, сколько туш ты в состоянии засолить. Что до колодца, то в нем всегда довольно воды; на стенах найдется несколько пушек, правда, старинных, и, если б нам удалось раздобыть пороха, мы смогли бы, пожалуй, за себя постоять.
— Несколько бочонков пороху у нас есть; утром солдаты оставили их на ферме, с тем чтобы забрать на обратном пути.
— В таком случае поторапливайся, — сказал майор, — вели перетащить их в замок; собери все, какие найдутся, пики, палаши, шпаги, пистолеты, ружья, все, что сможешь; не оставляй ничего, даже шила. Как хорошо, что я здесь! Мне нужно поговорить с сестрой.
Неожиданная и страшная новость потрясла леди Маргарет. Ей казалось, что внушительного отряда, который этим утром покинул замок, за глаза хватит, чтобы стереть в порошок всех неблагонадежных в Шотландии, даже если они соберутся вместе, и теперь она сразу подумала, насколько ничтожны их средства защиты против армии, оказавшейся достаточно сильной, чтобы нанести поражение самому Клеверхаузу с полком отборных солдат.
— Горе мне, горе! — повторяла она. — Как нам устоять против них? Наше сопротивление не поведет ни к чему, кроме разрушения замка и гибели бедной сиротки Эдит. Ибо, видит Бог, о себе я совсем не думаю.
— Что вы, дорогая сестра! Не падайте духом! — воскликнул майор. — Ваш замок — твердыня, а мятежники не обучены и плохо вооружены; дом моего брата не станет логовом воров и мятежников, пока в нем старина Майлс Белленден. Моя рука, конечно, слабее, чем была некогда, но я не первый год живу на свете и в военном деле кое-что смыслю. А вот и Пайк с новостями. Что нового, Пайк? Еще одно Филипхоу, не так ли?
— Так точно, сэр, — невозмутимо ответил Пайк, — полный разгром. Я еще утром подумал: не будет добра от их новомодных ружейных приемов.
— Кого ты видел? Кто тебе об этом сказал?
— О, полдюжины драгун, если не больше. Эти ребята мчались наперегонки, кто первым приедет в Гамильтон. Все они будут в выигрыше, готов поручиться; а битву пусть выигрывает тот, кому это нравится.
— Продолжайте приготовления, Гаррисон, — приказал неутомимый старый солдат. — Собирайте оружие, режьте скот. Пошлите людей в местечко скупить продовольствие, какое только найдут. Мы не можем терять ни минуты. Не лучше ли было бы, дорогая сестра, отправиться вам и Эдит, пока не поздно, в Чарнвуд?
— Нет, брат, — ответила леди Маргарет, очень бледная, но внешне совершенно спокойная, — пока старый замок будет держаться, я буду ожидать в нем своей участи. Дважды в жизни я бежала отсюда и всякий раз, возвратившись, не находила в нем самых отважных и лучших; так что теперь я остаюсь за его стенами и здесь окончу мой земной путь.
— В конце концов, может статься, что это и впрямь самое безопасное место для Эдит и для вас, — заметил майор. — Виги, конечно, взбунтуются до самого Глазго, и ехать вам туда или жить в Чарнвуде окажется небезопасным.
— Итак, быть по сему, — заявила леди Белленден, — и, дорогой брат, поскольку вы ближайший кровный родственник моего покойного мужа, я препоручаю вам вместе с этим символом власти (тут она отдала ему знаменитый жезл с золотым набалдашником) охрану моего замка Тиллитудлем, верховное управление им и сенешальскую власть над ним и над всем, что входит в его владения, предоставляя вам полномочия умерщвлять, поражать и наносить урон тем, кто осмелится покуситься на вышеназванный замок, делая это с таким же правом, с каким могла бы действовать я сама. Я уверена, что вы будете защищать его не иначе, чем подобает защищать дом, удостоенный посещением его священнейшего величества…
— Полно, сестрица, — прервал старую леди майор, — полно, у нас нет времени вспоминать о короле и его завтраке.
И, поспешно оставив комнату, он с проворством двадцатипятилетнего юноши бросился проверять состояние гарнизона и принимать меры, необходимые для обороны старого замка.
Замку Тиллитудлем с его толстыми стенами, узкими прорезями окон, защищенному с единственно доступной неприятелю стороны сильными укреплениями с двумя башнями, а с трех других — глубоким рвом, — этому замку страшна была лишь тяжелая артиллерия. Для гарнизона крепости опаснее всего был голод или штурм с помощью лестниц. Что же касается артиллерии, то на верхней площадке главной замковой башни находились кое-какие устаревшие крепостные орудия, носившие вышедшие из употребления названия кулеврин, фальконетов, секеров, полусекеров и фальконов. Майор приказал Джону Гьюдьилу прочистить и зарядить эти пушки, установив их с таким расчетом, чтобы можно было держать под обстрелом дорогу на склоне противоположной возвышенности — ее не могли миновать мятежники, приближаясь к замку. Он приказал также срубить два-три больших дерева, которые помешали бы действиям артиллерии, если бы случилось пустить ее в дело. Из стволов этих деревьев и подручного материала он велел построить три баррикады, разместив их в аллее, которая, отходя от большой дороги, поднималась петлями к замку; эти баррикады были воздвигнуты так, чтобы всякая последующая господствовала над предыдущей. Большие ворота, ведущие во внутренний двор, он забаррикадировал еще основательнее, оставив единственную калитку для сообщения с внешним миром. Больше всего его беспокоила малочисленность гарнизона; несмотря на все усилия управителя, удалось набрать только девять защитников, включая его самого и Гьюдьила: местному населению повстанцы внушали гораздо больше симпатии, чем правительство. Таким образом, вместе с майором Белленденом и его верным слугою Пайком гарнизон насчитывал одиннадцать человек, из которых добрую половину составляли старики. Численность гарнизона можно было бы довести до дюжины, если бы леди Маргарет изъявила согласие на возвращение Джибби в ряды вооруженных сил. Но Гьюдьил, осмелившийся с нею об этом заговорить, встретил с ее стороны решительный и гневный отпор: она все еще хорошо помнила о недавних подвигах этого злополучного всадника и заявила, что скорее готова потерять замок, чем допустить Джибби к участию в его обороне. Итак, располагая одиннадцатью людьми, включая в это число и себя, майор Белленден решил отстаивать Тиллитудлем до последней возможности.
К отражению неприятеля готовились не без шума и сутолоки; визгливо кричали женщины, ревел скот, лаяли собаки; мужчины, непрерывно разражаясь проклятиями и бранью, сновали взад и вперед; грохотали пушки, перекатываемые вдоль зубцов укреплений с места на место; во дворе не смолкал конский топот — то прибывали и снова отъезжали с важными поручениями гонцы, и шум военных приготовлений мешался с причитаниями и плачем женщин.
Это столпотворение могло разбудить даже мертвого, и оно, понятно, не замедлило развеять хрупкое забытье, в которое погрузилась Эдит. Она послала Дженни узнать о причинах сумятицы, сотрясавшей замок до самого основания, но Дженни, попавшей в этот кипящий водоворот, нужно было о стольком порасспросить и столько всякой всячины выслушать, что она начисто забыла о тревоге и озабоченности, в которых оставила свою юную госпожу. Не имея голубя, чтобы направить его за нужными сведениями, раз ее гонец-ворон почему-то не возвратился, Эдит, покинув ковчег своей комнаты, сама отправилась за новостями и тотчас же окунулась в потоп суматохи, заливавший весь замок. В ответ на ее первый вопрос голосов шесть, перебивая друг друга, оповестили ее о том, что Клеверз и все его люди убиты, что десять тысяч вигов идут к Тиллитудлему, чтобы осадить замок, и что во главе их Джон Белфур Берли, молодой Милнвуд и Кадди Хедриг. Странное сочетание имен заставило ее усомниться в достоверности этого сообщения, хотя всеобщая суматоха в замке и говорила о какой-то грозящей ему опасности.
— Где леди Маргарет? — таков был второй вопрос мисс Эдит.
— В молельне, — ответили ей.
Это была крошечная клетушка рядом с часовней; здесь славная старая леди проводила дни, предназначенные епископальной церковью для выполнения религиозных обрядов, годовщины гибели ее
